Чанмыр Удумбара: Мой отец был категорически против этой работы

 

Симпатичное розово-белое здание с башенками, напоминающее за­мок, стоит в зелени улицы Красных Партизан на берегу Енисея – Уп­равление Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Республике Тыва.

Несмотря на невинно-романтический фасад и перемену ветра истории, входишь в него все равно с трепетом. Вспоминаются страшные имена – Ягода, Ежов, Берия, бесконечная вереница «врагов народа» – расстрелянных, замученных жертв сталинского террора.

 

Однако доброжелательная встреча с на­чаль­­­ником Управления гене­ралом-майо­ром Чанмыром Удумбара, его совсем не страш­ный штатский вид постепенно снимает на­пря­­жение.

Чанмыр Александрович гостепри­имно (в прош­лые времена «гостеприимно» прозву­чало бы жутким фарсом по отно­шению к этому ведомству) проводит небольшую экс­кур­сию по зданию.

Идем по этажам: мимо стен­дов с фотогра­фи­ями предшественников, вете­ранов и луч­ших сотрудников органов. Входим за желез­ную дверь в не­большую комнату, запол­ненную стеллажами с много­численными пап­ками. Спус­каемся в подвал – сейчас там всего лишь невинные хозяйственные службы. Но не хотела бы я спуститься сюда по крутой лест­нице при другом историчес­ком раскладе. Три массивные железные двери со зна­нием дела спроек­тированные под камеры, кри­чи, бейся головой о стены – никто не услы­шит.

…Потом мы пьем кофе в его светлом прос­торном кабинете и беседуем. Я спра­шиваю, он отвечает. Пожалуй, впервые за всю историю грозного ведомства в Туве, роли переменились: прежде здесь принято было только отвечать, а не задавать вопросы.

– Чанмыр Александрович, работ­ник госбезопасности или, как гово­ри­ли, «гебист» – это такое при­зва­ние? Как им становятся? Вы, навер­ное, с детства зачитывались книж­ками про разведчиков и шпионов?

– Да, когда учился в школе, я с интересом читал книжки про раз­ведчиков. Но в те годы в голове и мысли не было, что я буду рабо­тать именно здесь.

Окончил Красно­ярский пединститут. Все­го два месяца препо­давал в школе №2 города Кызыла, затем год армии. Служил в погра­нич­ных войсках Тихо­океан­ского воен­ного округа. Потом полгода препо­давал в педучи­лище. Так что граж­данский стаж у меня все­го семь-восемь ме­сяцев.

Потом по повестке меня призва­ли сюда на действительную военную службу и на­пра­ви­ли учиться в Минскую школу контр­раз­вед­чиков на выс­шие курсы. Окончив их, при­ехал назад и с этого момента, вот уже 26 лет, ра­бо­таю здесь. Начал с должности опер­упол­но­мо­ченного.

– Как отнеслись ваши родители к такому неординарному выбору сына? Они тоже имели отношение к органам?

– Нет. Родители у меня родом из поселка Ээрбек Пий-Хемского ко­жууна. Колхозники. Отец и плотничал, и чабанил. А мать всю жизнь до­яркой работала. Нас шестеро детей, все благополучны, все живы-здоро­вы, живут в Кызыле, кроме младшей сестры, которая работает учителем в Ээрбеке.

А отношение к этой работе... Честно говоря, отец не поддержи­вал. И в свое время не поддержал моего старшего брата, которого из обкома комсомола хотели взять сюда. Отец запретил. Категорически. Почему-то у него были на эту работу свои взгляды. Брат послушался. А когда я переходил в органы, отца уже не было... и строгого запрета от родственников не было.

А у меня было большое желание перейти на эту работу. Когда ме­ня, молодого человека, пригласили сюда, рассказали: будете учиться в разведшколе, поедете в Минск, будете заниматься чекистской работой, – мне очень интересно стало.

– Привлекла романтика? Внешний вид здания очень романтичен. Кста­ти, вы не знаете, почему такая оригинальная архитектура?

– Проектировал это здание немецкий архитектор по фамилии Класс. Это един­ст­венное здание в Кызыле, где присутствует восточно-евро­пейский стиль. Построено оно было в 1954 году. В то время, после смерти Ста­ли­на, органы реформировали, сокра­щали.

Видимо и в областном комитете пар­тии, и в правительстве такое здание соч­ли очень громадным для этого ве­дом­ства. И его временно «по­селили» на углу улиц Комсо­мольской и Красных Пар­ти­зан. А здесь в те­чение двух лет было об­ще­житие. Жили студенты сель­хоз­тех­­ни­кума.

– Повезло студентам. Только ненадолго?

– Да. Через два года органы снова стали восстанавливать, приба­вили штаты и нас вернули в это здание.

– А самое первое здание органов в Туве, где оно располагалось?

– Еще при Тувинской Народной Респуб­лике – в здании по улице Чульдума, где сейчас станция переливания крови.

– А как создавались органы госбез­опасности в Туве?

– Впервые вопрос о необходимости соз­дания органа, призванного охранять и за­щи­­­щать завоевания народной революции, был поднят на II Великом Хурале ТНР, про­хо­дившем с 26 сентября по 12 октября 1923 года. Однако мнения депу­татов по этому во­просу разошлись и ни­какого кон­крет­но­го решения по существу тогда при­­ня­то не было. Только 17 июля 1925 года на вне­очередном заседании ЦК ТНРП бы­ло при­­ня­то ре­шение о создании УГВПО – Уп­рав­­ле­ния Государ­ст­венной Внутренней По­ли­ти­чес­кой Охраны. Перед ним была по­­став­лена за­да­ча по обеспе­чению ох­раны «ан­ти­им­пе­ри­алисти­ческой, анти­феодальной, наци­ональ­но-освободи­тель­ной революции в Туве».

В том же, 1925 году, на проходив­шем с 27 октября по 12 ноября IV Великом Ху­ра­ле, организация УГВПО бы­ла закреп­лена в законо­да­тель­ном порядке.

Первый его руководитель, Чурмит-Дажи, расстрелян, второй ру­ководитель, Хемчик-оол, тоже расстрелян.

А с конца 1944 года, в связи с вхождением Тувы в состав РСФСР, нача­лось форми­ро­вание Управления НКГБ.

– Сколько тогда было сотруд­ников в тувинском КГБ?

– 86 человек. Но еще оставалось вакант­ным 21 место. Возникли проблемы с кад­рами – слабая квалификация. Кроме того, было сочетание тувинских кадров с рус­ски­ми, так как большинство тувинских оператив­ных работников специальной подготовки не имели, всю оперативную работу прихо­дилось проводить при участии перевод­чиков.

– А сколько сегодня сотрудников в вашем ведомстве? Не секрет?

– Не секрет. Сегодня у нас 111 офицеров, 53 прапорщика. Правда, ожидаем сокра­ще­ния: в целом по России Федеральная служ­ба безопас­ности сокращается, – и мы будем со­кращать кадры. Это очень сложный во­прос: надо от­прав­лять на пенсию тех, кто вы­служил, имеет право на пенсию, а это – опыт­ные кадры, люди моего возраста. Очень бо­лезненный вопрос.

– Кто были ваши предшествен­ники, начиная с 1944 года?

– Первым начальником Управления НКГБ республики был полковник госбезо­пасности Николай Николаевич Петров. В более позднее вермя ор­ганами госбезопас­ности руководили подполковник Смирнов, полковник Волосников, полковник Никашин, полковник Ситяев, полковник Леньшин, полковник Голубь, полковник Хусаинов, генерал-майор Федосеев.

– То есть вы десятый по счету, можно сказать, юбилейный руко­водитель? И единственный из деся­ти – тувинец. В таком подборе кадров десяти руководителей гос­безопасности в Туве был какой-то особый смысл?

– Не знаю, наверное, это связано с новыми веяниями в период де­мократи­ческих преобразований.

– Если раньше задачи госбезопас­ности были ясны – выявление «вра­гов народа», потом «диссидентов», то теперь, с изменением полити­чес­кого климата, чем вы занимаетесь? Не отпала ли необходимость в ва­шем ведомстве?

– Органы Федеральной службы безопас­ности, в пределах предостав­ленных им полномочий, обеспечивают безопасность личности, общества и государства. Задачи ор­ганов безопасности можно посмотреть в Законах, которые в настоящее время до­ступны для населения. В Законе РФ «Об ор­ганах ФСБ в РФ» и Положении о ФСБ РФ четко определены задачи ФСБ.

Кро­ме контрразведывательной и разве­ды­вательной деятельности работники ФСБ осуществ­ляют оперативно-розыскные меро­приятия по выявлению, предупреж­дению, пресе­чению и раскрытию таких пре­ступ­лений, как терро­рис­тические акты, диверсии, разглашение государственной тайны и утра­та документов, со­держащих государст­венную тайну, организация прес­тупного сообщества, прово­кация взятки или коммер­ческого подкупа, наемни­чество, нарушение режима Государственной гра­ницы, борьба с организо­ванной преступ­ностью и другие особо опасные государст­венные преступления.

– А есть у нас эта организованная прес­тупность?

– Есть. Есть проблемы и с Монголией, и с Китаем, и с европейс­кими странами. Очень часто Министерство внешнеэконо­мических свя­зей к нам обращается: при­ехали вот такие иност­ран­ные инвесторы, предла­гают вот такие услуги. А 70% при­ехавших – это совершенно некомпетент­ные люди, аферисты, цель которых одна – хапнуть в Туве и исчезнуть. Мы проверяем иностранные компании через картотеку в Моск­ве, через Интерпол.

– А наша местная организован­ная преступность – с ней вы работае­те?

– Да. Совместно с другими правоох­рани­тельными органами.

– А проникновение людей, име­ющих конфликты с законом, в ор­ганы власти Тувы не является угро­зой безопасности? Создается впе­чат­ление, что это волнует только самих граждан, которые без конца задают вопросы средствам массовой информации. ФСБ этим не зани­мается?

– Занимаемся. Но ведь в подборе кадров во властные структуры мы участия не при­нимаем.

– Недавно с заброшенного Хову-Ак­сынского комбината «Тувако­бальт» украли контейнер с радио­активным цезием. Нашли ли тех, кто это сделал?

– Да. Конкретные люди уже известны. Сама капсула небольшая, свин­цовая, а в ней – пробирка с цезием. Зараженный участок местности де­зактивирован.

– Чанмыр Александрович, ваше ведомство так часто переиме­новы­валось за последние семь лет. Такие «родные и любимые» всем народом буквы «К», «Г», «Б» ушли в прошлое.

– Да. До 26 ноября 1991 года мы назы­вались Комитетом Государс­твенной безопас­ности Тувинской АССР. 26 ноября 1991 года КГБ преобра­зован в Агентство Федеральной безопасности Республики Тыва. Дальней­шие изменения: 24 января 1992 года – Министерство безопасности РТ, 21 декабря 1993 года – Управление Феде­ральной служ­бы контрразведки России по РТ, 12 апреля 1995 года – Управление Федеральной службы безопасности России по РТ.

– Моя бабушка на этот счет говорила: «Хоть горшком назови – толь­ко в печь не ставь». Названия менялись, а методы работы оста­лись преж­ние. Раньше, например, существовали «сексоты» – секрет­ные сотрудники, осведомители, которым неплохо платили. А сей­час? Или это секрет?

– Методы работы спецслужб всех стран приблизительно одинаковые и особых изме­нений не претерпели. И с агентурой мы рабо­таем. Сейчас все это уже не секрет, все осу­ществляется на законном основании. В За­коне «Об оперативно-розыскной деятель­ности» написано: где какую аген­туру мы должны вербовать. Если раньше все это было секретом, то теперь – нет. И спасибо им, они сотрудничают с нами во благо государства.

– И оплачиваете их сведения?

– Да, по мере возможности. Если они ценную информацию выдают, по­чему бы не заплатить? Надо заплатить. Допустим, где-то в преступной группе вербуем человека, да еще если при этом он понес издержки.

– А какое сегодня у ФСБ поло­жение с финансами?

– Проблема финансирования, как и везде, у нас – проблема номер один. Мы не можем достроить 38-квартирный ведомственный дом. Проект индивидуальный, современный, поэтому и дорогой. Многие наши сотруд­ники нуждаются в жилье. Надо было чуть пораньше начать.

Около миллиарда старыми мы задол­жали строителям. Надо вначале от­дать долг, этот вопрос почти решен, Москва обещает. А потом будем ис­кать подрядчиков. Если не достроим, какая память останется у кол­лекти­ва о руководстве? Да и пристройки все вот здесь, вокруг основного здания, построены при мне. Хочу, чтобы обо мне осталась добрая память.

– Ну, о пенсии, наверное, гово­рить рано?

– (Вздыхает). Ну, конечно, рано... Тем не менее, в наше время надо ко всему быть готовым.

– Скажу комплимент: на пенси­о­нера вы уж никак не похожи – молод, бодр, подтянут. Я знаю, вы возг­лав­ляете Федерацию лыжного спор­та в Туве.

– Да, в силу своих возможностей ста­раюсь помочь лыжникам рес­публики. До сих пор люблю этот вид спорта. И спортивные игры.

– В 70-80-х годах, помню, сущест­вовала такая шутка: когда в ком­пании рассказывали какой-то ост­рый политический анекдот, кто-ни­будь из весельчаков после дружного смеха обязательно снимал телефон­ную трубку и, не набирая номера, говорил: «Товарищ майор, это мне од­на сволочь рассказала». Никто не мог точно знать, не прослушивается ли его телефон. А сейчас как с этим обстоят дела?

– Ранее прослушивание санкционирова­лось на основании ведомс­твенных норматив­ных актов. Сегодня, если необходимо про­слу­­шать чей-то квартирный или рабочий те­ле­фон, материалы дела передаются в Вер­ховный Суд РТ. Судья рассматривает, оценивает и дает или не дает санкцию о прослушивании телефонных разговоров. Поэтому не сле­дует создавать вокруг этого ажиотаж. Дело в том, что по сравнению с дру­гими ведущими странами, такими, как Германия, Франция, Англия, США, в России в 3-4 раза меньше выполняется мероприятий по прослушиванию телефонных переговоров.

– А с анонимными письмами, звон­ками вы работаете?

– Да, у нас есть сотрудник, который не­посредственно занимается ано­ним­ны­ми письмами с угрозами расправы, звонками.

– А что, возможно установить написавшего по анонимному письму?

– По письму – сто процентов. По звонку труднее. Нужен специа­лист-эксперт высокой квалификации.

– Как часто анонимные угрозы по­ступают в адрес наших руководи­те­лей власти, политических дея­телей?

– В 1997 году было пять анонимных угроз, в 1998 тоже пять. Как правило еже­годно устанавливаем 80% анонимов.

– Много кровавых тайн хранит архив ФСБ? Закончена ли работа по делам репрессированных и сколько всего таких дел?

– В свое время в архиве КГБ хранились уголовные дела на репрес­сированных только по политическим мотивам. В настоящее время нами сделано почти все по реабили­тации незаконно репрессированных жертв. Во ис­полнение Указа Президента РФ от 24 августа 1991 года № 82 сот­рудниками ар­хива Управ­ления в Центральный государст­вен­­ный архив рес­публики передано на хра­нение 460 дел в отношении 848 лиц. Ре­зультат этой кропотливой, сложной и от­вет­ственной рабо­ты – это список реаби­лити­рованных, кото­рый публиковался на страни­цах газет «Шын» и «Тувинская правда».

– Какое из дел репрессированных произвело на вас наиболее сильное впечатление?

– Все архивные уголовные дела произ­водят сильное впечатление, но особо хочу отметить многотомное архивное уголовное дело в отношении Чурмит-Дажи, Хемчик-оола, Данчая и других 6 человек – всем из­вест­ное так называемое «Сут-Хольское дело».

– Политика и КГБ всегда стояли рядом: органы разоблачали раз­ных «рецидивистов», «уклонистов» и прочих «истов», отошедших от гене­раль­ного курса. А сегодня вы поли­тикой занимаетесь?

– Что касается первой части вопроса. Поли­тика и КГБ стояли не ря­дом, а были единым целым. Председатели КГБ входили в состав Политбюро КПСС, а руководители на местах – в бюро союзных республик, обко­мов, крайкомов партии. Офицеры КГБ обяза­ны были быть членами КПСС или ВЛКСМ, поскольку КГБ функционировал как поли­тический орган и решал со­ответ­ствующие задачи.

Кстати, органы контрразведки подав­ляющего числа стран мира оказы­вают актив­ное влияние на политику своих государств, а в ряде случаев и формируют ее.

По второй части вопроса. Положением о ФСБ России политические за­дачи и функ­ции нам не определены. Поэтому в политику мы не вмешиваемся и не прини­маем участие в «политических играх». Хотя сле­дует отме­тить, что находимся в курсе событий, отсле­живаем и прогнозируем обста­новку. А в со­от­­ветствии со статьей 2 Феде­рального За­ко­на об органах ФСБ РФ в нашей службе за­­пре­щаются создание организационных струк­тур и деятельность политических пар­тий, массовых общест­венных движений, пре­следующих по­лити­ческие цели, а также веде­ние политической агитации и предвы­бор­ных кампаний.

– Какие у вас сегодня взаимо­отно­шения с властями? Кто кому дает советы: президент вам или вы ему?

– Мои взаимоотношения с органами влас­ти и управления стараюсь строить толь­ко на основании законов, именно в широком смысле этого слова. Любой руко­водитель рес­публики меня «не погладит по голове», если в своей деятельности буду нарушать законо­дательные акты России и респуб­лики, тем более Конституцию.

– Расскажите о своей же­не. Ведь быть женой генерал-майора ФСБ, наверное, непросто?

– Все люди в молодости красивы. Со сво­­ей женой Маритой Тепес-оо­ловной по­зна­комился еще в школьные годы. Серьез­ными отношения стали в студен­ческие годы. Она аккуратная, старательная, обязательная и стро­­гая. Я обязан ей примерно на 80 про­центов тем, что занимаю такое поло­жение в обществе. Как говорят военные: тыл – это главное. Работает она в Министерстве обра­зо­ва­ния РТ главным специалистом по защите прав не­совер­шен­нолетних детей-сирот. Ей очень непросто. Прекрасно это понимаю и осознаю.

– А ваши дети? Я слышала, сын Юрий пошел по вашим стопам?

– Воспитали мы двоих детей: сына Юрия и дочь Чечек. Они окончили ВУЗы. Сын по специальности юрист, работает в УФСБ РФ по Республике Бурятия. Невестка Алина окончила в этом году Кызыльский педуниверситет, внуку Вите скоро будет пять лет. Дочь Чечек и зять Мерген в этом году тоже окончили институты, соответ­ственно по специальностям социальный работ­ник и юрист, внучке Тане 3 года.

– Ваша дочь Чечек замужем за сыном министра МВД Мергеном Монгу­шем. Этот «династический» брак укрепил дружбу ФСБ-МВД?

– И Сергей Саин-Белекович, и я стара­емся как можно лучше выпол­нять постав­лен­ные перед нашими двумя ведомст­вами зада­чи по борьбе с преступностью. На работе наши отношения официальные, такие же как с дру­гими руководителями право­охрани­тель­ных органов. Отмечу, что уро­вень взаимо­действия между двумя ведомствами повысился.

– Недавно на ваше пяти­де­сяти­летие ФСБ России подарило вам именное ружье. Это какое-то особое оружие? Вы из него уже стреляли?

– Руководство ФСБ РФ к моему юбилею подарили именное охотничье ружье, которое до сих пор не видел, оно находится в Москве.

– А почему вы не носите генераль­скую форму? Скромничаете? И где вообще покупают эту форму?

– Я ношу генеральскую форму по празд­никам, но могу носить каждый день, по Уста­ву не запрещено. Сшил форму в московском ателье Вооружен­ных Сил России.

– Наверное, у руководителя та­кой грозной службы нет друзей: ведь опасно даже прийти в гости – как бы чего лишнего не ляпнуть, выпить лиш­­него? Или я ошибаюсь?

– У меня очень много друзей и среди руководящих работников и сре­ди простых людей. Их уважаю, в трудные минуты помо­гаю им и они мне по­могают. Со всеми у меня ровные, хорошие отношения, и друг к другу в гости ходим, и праздники вместе встречаем. Не скрою, с моим стажем ра­боты трудно чего-то не ляпнуть лишнего.

– У каждого ведомства есть своя люби­мая песня. Есть песня про лет­чиков, шоферов, врачей. А вот о сотрудниках безопасности что-то пе­сен не сочиняли. Что ж вы поете на профессиональных праздниках? Есть ли у вас любимая песня?

– Да. Я люблю фильм о Штирлице «Семнадцать мгновений весны» и люблю песню из этого фильма: «Не думай о секун­дах свысока...

– ...настанет время, сам пой­мешь, наверное, свистят они, как пули у виска»... Хорошая песня. Спасибо за беседу и пусть у ваших висков ни­когда не свистят пули...

– Спасибо за пожелание. И приходите к нам еще.

– (Улыбаюсь). Нет, уж лучше вы – к нам.

 

Фото:

2. 3. Первое здание КГБ (слева) и нынешнее здание-дворец.

4. Чанмыр Удумбара и его предшественники. У стенда, посвященному руководителям госбезопасности в Туве. 1998 г.

5. Курсант школы контрразведчиков Ч.Удумбара.

6. Дела давно минувших лет... Судьбы людские...

7. Чанмыр Удумбара с супругой и внуками.

Беседовала Надежда АНТУФЬЕВА