В рюкзаке по миру

«Авай, ачай, äiti, isä, kato, акый, мама, папа, экии», – словарный запас Паю Аялги Пээмот в год и три месяца не велик, всего полтора десятка слов. Есть среди них и финские, и тувинские слова.

Первым было слово «ачай», папа по-тувински. Так малышка в девять месяцев начала звать своего отца-эстонца. Мама-тувинка изначально была «мамой», позже Паю Аялга подобрала аналоги – финское слово äiti и тувинское авай.

Трудно определить, какой язык для крохи роднее – мамин тувинский или папин финский.

Я верю, что родными для Паю Аялги станут сразу два языка. Что она одинаково внимательно будет прислушиваться к голосу и тувинской крови, и европейской. Что далекая Тува в центре Азии будет такой же родной, как и северная Финляндия, в которой Паю Аялга родилась 26 сентября 2009 года.

ПОЛИГЛОТКА С ПЕЛЁНОК

Финский роддом – мир спокойствия и доброжелательности. Это ощущение появляется сразу с порога, со времени поступления беременной в больницу, и никуда не исчезает до выписки – уже мамы с малышом.

Весь остальной мир отходит на второй план, на первом – мама, новорожденный, семья. Появление ребенка – событие семейное, поэтому присутствие мужа во время родов – и обычных, и кесарева сечения – обычное дело.

В первые часы пребывания в финском роддоме я успевала только удивляться отличному сервису, внимательности персонала и совершенно особому отношению к родившемуся человечку – как к личности с первых минут жизни.

Сразу после рождения дочку отдали мне, точнее, уложили под мой бочок, прямо в рубашку, в которой предусмотрен огромный вырез – почти до колен – на пуговках. Только спустя полчаса акушерка прикатила столик и взвесила малышку, удивилась – ого, почти четыре с половиной килограмма, измерила ростик – 52 сантиметра, одела и завернула в подогретое одеяльце.

«Не оставлять ребенка одного», – кажется, это единственный запрет в финском роддоме. И в столовой, и на прогулке по коридору малыши всегда с мамами. А на ночь рекомендуется оставлять ребенка в одном подгузнике и класть в свою ночную рубашку, чтобы чувствовал успокоительное мамино тепло и знакомый стук сердца.

Выкупив второе место в палате – а стоит оно всего около 30 евро в сутки – папа остается с семьей на пару дней до выписки. Для старшего ребенка в мамину палату заносят дополнительную детскую кровать. Потому роддом напоминает детский сад – столько в нем бегает детей, играют в специально оборудованном детском уголке. Посетителей днем очень много: родственники с визитами могут приходит с раннего утра до ночи.

В Финляндии над именами новорожденного можно думать два месяца. Имен можно придумать целых четыре. Мы решили ограничиться двумя, чтобы сестричка не обиделась. Ее зовут Оттугмаа Айно. Первое имя – тувинское, второе – финское, из «Калевалы». А у младшей наоборот – финское, а потом тувинское: Паю (Paju) Аялга. Паю означает – ива, Аялга – мелодия. Получается – Мелодия Ивы.

Папа с ней разговаривает по-фински, я – по-тувински. И малышка понимает каждого из нас. Соответственно, и сказки она слушает на двух языках.

Английский и русский языки пока ждут своего часа. Хотя Паю Аялга постоянно слышит речь на этих языках, семейный совет решил: для начала она должна заговорить хотя бы на двух языках. Поэтому в общении с ребенком ограничиваемся пока тувинским и финским.

И мечтаем: неплохо бы ей выучить и эстонский, все-таки бабушка-эстонка говорит с детьми по-эстонски, и шведский, второй государственный язык Финляндии, который входит в обязательную школьную программу.

МИР ПОЛОН ДОБРОТЫ

В свое первое большое путешествие – из Европы в центр Азии, в Туву – Аялга отправилась в начале июня 2010 года, когда ей было восемь месяцев.

Тогда на дорогу у нас ушло около сорока часов. Это совсем не много. Да и путешествие из разряда легких. Поезд Хельсинки – Москва, самолет Москва – Абакан, последний отрезок пути – из Абакана в Кызыл – преодолели на автомобиле.

Всего через три недели тувинских каникул нам предстояло другое путешествие – намного дальше, по ту сторону экватора, в другую часть света.

В Южной Америке мы еще не были, поэтому ожиданий было с вагон и маленькую тележку. Меня в Перу привлекали больше всего живые традиции. Хотелось увидеть народ, сохранивший – так же, как и тувинцы – свои обычаи, при этом живущий в других реалиях, которые отличаются от наших. Ожидания оправдались.

На дорогу Кызыл – Абакан – Москва – Хельсинки – Амстердам – Лима у нас с Аялгой ушло четыре дня. Я переживала, как моя кроха перенесет двенадцатичасовой перелет Амстердам – Лима. Оказалось, зря. Еще перед взлетом она заснула в обычное для послеобеденного сна время. Затем часа три играла, ползала по салону самолета, общалась с соседями. Последние семь часов перелета Аялга мирно посапывала в съемной люльке, прикрепленной к стенке перед моим креслом. Брала малышку на руку лишь в случае необходимости, в зонах турбулентности.

Путешествие с малышом – отличный способ убедиться в том, что абсолютное большинство людей в мире добры и внимательны. Можете забыть об очередях на регистрацию и посадку на самолет – вас все пропустят вперед. А мелкие знаки внимания – кто-то поможет занести сумку в автобус, кто-то поиграет с малышкой – дадут заряд оптимизма.

Стюардессы на борту окружат вниманием, они готовы в любой момент принести и подгузник, и детское питание. Дети постарше обычно получают набор для рисования: альбом, карандаши, книжку-раскраску.

С грудным ребенком удобнее путешествовать: не надо заботиться о том, где подогреть молоко, помыть бутылку, а идея педагогического прикорма, когда малыш ест понемножку блюда из взрослого меню, и вовсе сводит на нет проблему питания ребенка в пути.

Плюс в путешествиях с крохой – дети до двух лет летают бесплатно. Лишь иногда приходится оплачивать сборы за топливо и за сервис в аэропорту.

Восторженное гуканье Аялги при каждом взлете самолета лишний раз свидетельствовало о том, что ей нравится путешествовать.

Невиданные тувинки

Загораю вместе с дочкой под ласковыми лучами южного солнца. Трава под нами – мягкая, жизнерадостно-зеленого цвета. Только полянка не совсем обычная.

Да и не поляна это вовсе, а каменная терраса. Пасутся на ней мохнатые ламы. Чуть вдали, на уровне наших глаз – окутанные зеленью вершины гор. Еще дальше – снежные пики Анд. В полусотне метров под нами – цитадель инков Мачу-Пикчу.

Девятимесячная кроха, удирающая на четвереньках от лам, которые, впрочем, не обращают на нее никакого внимания, сама превращается во временный экспонат исторического памятника. Каждый турист умиляется малышкой, каждый второй спешит сделать фотоснимок на память, каждого третьего интересует, откуда мы, сколько месяцев девочке и как ее зовут.

«Мы – тувинцы, мы – из Республики Тува», – объясняю в который раз. И, предупреждая недоуменные вопросы – ни один из спрашивающих, как правило, не слышал о Туве – добавляю: «Это в центре Азии, входит в состав России с середины прошлого века, граничит с Монголией».

Все удовлетворены: кто-то знает Россию, кто-то – Монголию. На этом геополитическая тема иссякает, и разговор переключается на частные детали: малышке, лепечущей «хола!» и «ао!» вместо «чао» – привет и пока на испанском – девять месяцев. Объясняю, что означает имя ребенка – Паю Аялга.

На эти три ключевых вопроса мне пришлось отвечать сначала в сельве – в деревушке племени шипибо-конибо на реке Укаяли, притоке Амазонки, затем – в холодной Лиме, в шлюпке, направляющейся к островам Баллестас в Тихом океане, в маленьком городке Наска в горном Куско и, наконец, в самом Мачу-Пикчу.

Тарантулы ядовиты в меру

За несколько часов, проведенных в аэропорту Лимы, мы не почувствовали местную суровую зиму.

Между тем, международные новостные ленты пестрели сообщениями о необычайно суровой зиме в Южной Америке, о том, что в некоторых высокогорных регионах Перу объявлена чрезвычайная ситуация. Нас, прилетевших из жарких Азии и Европы, изумили люди в теплых куртках и сапогах в июле. Так ведь июль – это у нас летний месяц, а по ту сторону экватора – зимний.

Через час полета мы приземлились в Пукальпе. Спускаемся по трапу самолета, и нас сразу окутывает влажная духота. Мы снова вернулись туда, где лето! Полчаса по грунтовой дороге, и мы в Сан-Франциско, деревне племени шипибо-конибо.

Ночь. Идем через двор. В темноте трудно разглядеть что-либо. При свете фонарика разглядела дом, возле которого мы остановились: деревянная постройка на невысоких сваях, с тремя стенами и крышей из пальмовых листьев. В домике-комнате с недостающей стеной разместились две круглые палатки из москитной сетки. Откидывается стенка одной из палаток и к нам спускается дон Росендо и его супруга Люсила.

Они провожают нас до нашего жилья, показывают кровати, заботливо прикрытые москитной сеткой так, чтобы внутри можно было спокойно сидеть, заткнув края сетки под матрас.

«АААА!», – это я визжу от страха! Радость от наличия канализации в деревне в джунглях – попросту унитаза – омрачена неприятным соседством. В первый поход в санузел обнаружила тарантула величиной с кулак и неизвестного мне паука с двумя зловещими фосфоресцирующими пятнами на спине.

Выяснилось, что паука с «глазами» на спине местные называют просто аранья, хотя это же слово в испанском языке означает паука вообще. Аранья ядовитее своего мохнатого черного собрата. Местные заверили, что укус и того, и другого паука не смертелен. Сообщение это никак не повлияло на мою привычку осматривать окрестности нашей кровати с параноидальной тщательностью в поисках этих созданий. А в случае обнаружения – непременно избавляться от них. Как-то не радовала меня перспектива обнаружить в постели громадного паука.

К концу пребывания у шипибо я приловчилась изгонять пауков из жилья, орудуя шваброй. А однажды без особых эмоций стряхнула с себя восьмисантиметрового тарантуленка.

«Старушка» Паю из племени шипибо

Сан-Франциско находится в получасе езды на такси от города Пукальпа, центра региона Укаяли. Большую часть года между деревней и городом курсируют длинные лодки-такси по озеру Яринакоча.

Нам не повезло – сезон дождей еще не наступил, уровень воды был низок. И каждый поход на рынок в Пукальпе означал путешествие в перегруженной машине, где на четыре пассажирских места приходилось не менее семи человек, а иногда еще два или три пассажира оказывались в багажнике. Нам тесно, а водителю выгодно.

За время пребывания у шипибо мы забыли о молоке. В меню местного населения молочные продукты почти не входят. В магазине можно найти йогурты, есть сливки в крошечных 170-граммовых металлических банках. Но йогурты без холодильника в тридцатиградусную жару сохранить не удастся даже на день. Пришлось переходить на фруктовую диету, в которой преобладали яблоки, груши да огромные папайи по смешной цене – четыре соля, около сорока рублей, за штуку.

Мясо в нашем рационе представляли курица да рыба, испеченные на костре. Выпотрошенные крокодилы то и дело появлялись на прилавках мясного отдела, но я не рискнула попробовать крокодилятину.

Аялга сразу стала местной знаменитостью в Сан-Франциско. Стоило нам показаться на улице, как со всех сторон слышались крики «Паю! Паю!» Нашим новым знакомым полюбилось первое имя Паю Аялги. На языке шипибо слово паю означает старый, старая. И двойное паю означало старушка Паю.

Мама девяти детей Изабель Варгас, жена местного рыбака, попросила разрешение стать приемной матерью Аялги. Изабель провела церемонию удочерения Аялги, окропив голову ребенка настоем из листьев коки и пошептав что-то на ушко малышке.

Пример Изабель оказался заразным и вскоре у Аялги появилась еще одна приемная мама, Роза Фазанандо Пинедо. Аялга, в приложение к статусу полноправного члена племени шипибо, получила в подарок связки бананов и самодельные ожерелья.

БРАЗИЛЕЦ ЮРИЙ – ТЁЗКА ГАГАРИНА

Как хорошо жить без москитной сетки и не переживать о соседстве с пауками», – думала я, засыпая в гостинице в Лиме. Почему пауков там не было, мы скоро поняли – слишком холодно в перуанской столице в это время года.

Поспать толком не удалось, посреди ночи пришлось бежать к администратору за двумя дополнительными одеялами. Холодно. Причем, холодно в Лиме и в отеле за 60 долларов за ночь, и в хостеле за 12 долларов. Разница лишь в толщине и количестве одеял, под которыми приходилось прятаться на ночь. В хостеле – три тонких одеяльца, в отеле – одно тяжелое шерстяное. И первый, и второй вариант от холода не спасают. Наутро мы поспешили обзавестись теплой курткой для меня и комбинезоном для Аялги.

Плюс хостела для бакпакеров (от английского backpack – рюкзак) – там весело, всегда найдется компания для общения, куча сотрудниц, готовых развлечь экзотического малыша, скромный завтрак включен в цену номера, чай и кофе – 24 часа в сутки. И бесплатный Интернет, и даже беспроводной. Прихваченный с собой мини-ноутбук не остался без дела. С ним мы ходили пить горячий шоколад в кафе в округе, где также была беспроводная связь.

Минус – никакой частной жизни. Комнаты на три, четыре и даже 12 мест не оставят шанса побыть одному. Соседями могут оказаться как особы вашего пола, так и противоположного. Так, в Лиме мы познакомились с симпатичным темнокожим бразильцем Юрием. Архитектор из Сан-Паулу сочетал приятное с полезным – путешествие в компании подружки со знакомством с городской архитектурой Перу.

«Мой отец был сильно впечатлен полетом Юрия Гагарина, поэтому и назвал меня в его честь», – объяснил бразилец Юрий происхождение своего имени.

Микрорайон Мирафлорес, где был наш хостел, понравился своим интернациональным духом, множеством кафе, где подают вкуснейшие свежевыжатые соки, и уютным вечерним мини-рынком сувениров и антиквариата.

Улочки, прилегающие к небольшому парку в центре Мирафлорес, вечером превращаются в картинные галереи местных художников. Здесь можно купить живопись, графику, заказать шаржи за тридцать солей.

Окончание – в №4 от 3 февраля 2010 года

 

Фото: 1. Паю Аялга и в Европе носит тувинский тон и шапку – спасибо тувинской бабушке-мастерице. Хельсинки. Декабрь 2010 года.

2. На фоне потерянного города инков Мачу-Пикчу. За спиной Аялги – лама.

3. Дети в деревне Санта-Клара исполняют песню маленьких рыбок. 20-минутное шоу для туристов обошлось в 30 солей, около 300 рублей. Регион Укаяли, Перу.

4. «Теперь Паю Аялга – из племени шипибо!» Изабель Варгас проводит церемонию удочерения Аялги.

5. С семьей местного шамана. Слева направо: десятилетний Хосе, 17-летняя Сарита, автор, супруга шамана Люсила и 18-летний Игнасио, самый удачливый рыбак в округе. На руках у взрослых ровесники Аялга и Родриго, сын Сариты. Деревня Сан-Франциско, регион Укаяли, Перу. Июль 2010 года.

Виктория ПЭЭМОТ