Лидия Сарбаа. Весна длиною в полвека

Весна, лето, осень, зима – неизбежный ход жизни. Но восьмилетней Лидочке, завороженной красотой движений танцовщиц в кинофильме «Девичья весна», удалось невозможное: ее весна длится уже пятьдесят три года. Околдованная волшебством пластики, упрямая девочка уже не отступала от выбранного пути.

Лидия Ананьевна Сарбаа – педагог детской хореографической школы Кызыла. 43 года подряд, без перерыва, обучает она воспитанниц и воспитанников тому, чему отдала свое сердце – искусству танца. И сегодня уже бабушки – ее первые ученицы – приводят к ней своих внуков. Им Лидия Ананьевна дает первые уроки пластики и грации, открывая дорогу в балетный мир – мир огромного труда, из которого рождается красота.

– Лидия Ананьевна , что значит для вас танец?

– Танец? Жизнь. Вся моя жизнь. Сколько себя помню, мечтала только об одном – танцевать. И танцевала, как умела, как сама чувствовала: дома меня даже называли балериной, хотя настоящих балерин и балетных спектаклей никто в нашей семье в глаза не видел.

Родители – Ананий Иванович и Екатерина Ивановна Сенниковы – из села Моторское Красноярского края. Там, когда папа пришел с фронта, поженились, а в 1946 году, вслед за моим дедушкой Иваном Спиридоновичем Сенниковым, перебрались в Туву. В Кызыле построили домик на улице Шевченко, в котором и выросли мы, четверо детей. Старшая сестра Мария в сорок восьмом родилась, потом я – 4 марта 1953 года, затем братья Василий и Александр.

Отец и мама – вечные труженики. Папа всю жизнь проработал водителем грузовых машин. Мама, Екатерина Ивановна, сначала три года работала в редакции газеты «Шын» курьером, а потом перешла в общепит, трудилась и официанткой, и продавцом.

Так что родители, хоть и не препятствовали моему увлечению – занимайся тем, к чему лежит душа, но ничем в этом деле помочь не могли, где и чему учиться приходилось искать самой.

Когда в 1960 году пошла в первый класс, мне больше всего понравились переменки, потому что на них мы в нашей четвертой школе, тогда еще в стареньком деревянном здании, не бегали, как сейчас дети на переменах, а танцевали. Все вместе – и мальчики, и девочки. С нами танцевала и пионервожатая, и наша учительница Полина Антоновна Помозанова. Танцевали без музыкального сопровождения, сами напевали: «Петушок, погромче пой, разбуди меня с зарей», «А мы просо сеяли». И эти простые движения между уроками стали для меня первыми хореографическими шагами.

Настоящих же танцовщиц увидела, когда уже во втором классе училась. В 1961 году в кинотеатре «Каа-Хем», он стоял недалеко от нашего дома, показывали фильм «Девичья весна». Кинокартина потрясла – так красиво! В фильме снимался Государственный академический хореографический ансамбль «Берёзка». Едет ансамбль на теплоходе по реке и танцует. Меня эти танцы заворожили, даже во сне снились. Несколько дней, пока крутили этот фильм, бегала в кинотеатр, смотрела, запоминала, потом пыталась повторять.

Так, как у этих девушек из фильма, казавшимися мне феями из сказки, конечно, не получалось. А где можно этому научиться – не знала, хореографической школы в Кызыле тогда не было. Поэтому по примеру старшей сестры занялась гимнастикой. Мария ходила в детскую спортивную школу, тренировалась у очень сильного тренера Магдалины Константиновны. Дома сестра показывала упражнения, а я за ней старательно повторяла. Потом и сама к Магдалине Константиновне стала ходить.

А в нашей четвертой школе гимнастическую секцию вела учительница физкультуры Полина Антоновна Коржавина. Я и у нее занималась, лишь бы хоть что-то, близкое к танцу, чтобы хоть чуточку стать похожей на тех прекрасных девушек из «Девичьей весны».

_{Танцуем от печки}

– А когда удалось вплотную приблизиться к балетному танцу?

– В двенадцать лет. Осенью 1965 года услышала, что в Кызыл из-за Саян приехали преподаватели и набирают учеников в балетную студию. Я сначала даже ушам своим не поверила: в настоящую балетную студию? И сразу же побежала записываться. Меня проверили и приняли – какое счастье!

– Сложной была проверка перед зачислением в балетную студию?

– Для меня – нет, не зря же гимнастикой занималась, тренировалась. Велели сделать мостик назад – сделала. Потом встала, мне ногу подняли, проверяя шаг. Затем попрыгала. То же самое, что делаем мы сейчас пред зачислением детей в детскую хореографическую школу.

В группе нашей было двенадцать человек, из них – один мальчик, но он недолго продержался, быстро от нас ушел. Думаю, это мы, девочки, виноваты: оттолкнули, обидели его тем, что не хотели с ним танцевать. Сейчас-то я, когда девочки от мальчиков отворачиваются, объясняю своим ученицам, что так нельзя: как вы без партнера будете, как может быть хореография без партнера. А тогда нам этого не объясняли.

– Эта балетная студия, вторая после студии Анатолия Шатина, работавшего в Туве два года – с января 1943 года до февраля сорок пятого, была по всем правилам оборудована – со станками вдоль стен, зеркалами?

– Что вы, какие зеркала. Хотя название и было громкое – балетная студия, а все было очень скромно. Занимались мы в здании хорового общества: на улице Щетинкина и Кравченко рядом с сегодняшней городской поликлиникой № 1 стоял маленький деревянный домик. Небольшая комнатка, вдоль стен – самодельные балетные станки, в одном углу – пианино, в другом – печка. Уроки в студии – три раза в неделю, когда к восьми утра на занятия приходили, печку еще только растапливали, было холодно, но все равно мы раздевались до трикотажных купальников, на ноги надевали чешки и занимались, стараясь, пока печка ни разгорится, держаться поближе к ней.

Педагоги наши, супруги Нур Якубович и Анжела Ибрагимовна, к сожалению, фамилия их не сохранилась в памяти, к занятиям очень ответственно относились: мы учили балетные позиции рук, ног, корпуса, головы – только классика. Но они неполный год проработали: мы заметили, что Анжела Ибрагимовна стала поправляться и поняли, что она ждет ребеночка. Учителя наши уехали за Саяны – домой, а на смену им пришел Виктор Монгуш, он только что Киргизское музыкально-хореографическое училище окончил и вернулся домой. Но Виктор совсем недолго занимался с нами. Его сменили новые учителя – супруги Иван и Галина Носковские.

Они в погранотряде самодеятельностью руководили и параллельно вели занятия в детской балетной студии. К тому времени у нас уже балетные пуанты появились – их специально заказали и привезли на всех учениц, мои были велики, приходилось вату подкладывать. Но мы на пальцах мало занимались. Пошел уклон в сторону народных танцев, потому что глава этой танцевальной семьи был знатоком и поклонником именно их.

А мне нравился балет, плавные лирические движения, а не хлопушки и дробушки, да еще с топаньем. Поэтому занималась уже без прежнего энтузиазма, был такой грех: пока преподаватель смотрит – танцую, отвернется – стою.

Так три года я в этой студии прозанималась, а после восьмого класса поступила в Красноярское культурно-просветительное училище – в его Минусинский филиал.

_{Плач по хореографическому училищу}

– Почему именно Минусинск и культурно-просветительное училище, а не хореографическое в Москве или Ленинграде?

– Ох, это казалось мне таким недоступным. А Минусинск – недалеко от Кызыла, и по финансовым соображениям учиться легче – папа к тому времени ушел из жизни, мама одна нас, младших, тянула.

Да и поздно мне было осуществлять мечту стать профессиональной артисткой балета: их в училищах с девяти лет готовят, ушло мое время. Но уже в Минусинске узнала от однокурсницы, что как раз в год моего поступления в культпросветучилище в Ленинградском хореографическом училище был набор переростков, таких, как я – пятнадцатилетних. Однокурсница пыталась туда поступить, но у нее не получилось: ей было больше пятнадцати. «Ну что же ты не поступала? Тебя бы обязательно приняли». Как я плакала после этих слов: такой шанс упустила.

Но плач – не плач, ничего уже не изменишь. Все равно надо не сдаваться – танцевать. И я во всех номерах, которые в училище ставили, участвовала. Нас на курсе было восемнадцать человек, готовили из нас руководителей хореографических коллективов. Но я тогда и не думала о преподавании, мне важнее было самой танцевать.

Когда в 1971 году оканчивала училище, меня распределяли на север Красноярского края – в Дудинку. Но из Тувы пришел персональный запрос, нужен был преподаватель в детскую балетную студию. В хореографическую школу она была переименована позже – в 1979 году.

Одновременно со мной после окончания Свердловского культурно-просветительного училища приехала Нелли Викторовна Белая, и мы вдвоем стали преподавать в студии. Она тогда в маленьком деревянном здании располагалась – во дворе школы № 2.

Вот так с тех пор и преподаю – уже сорок три года.

– За сорок три года – одна-единственная запись в трудовой книжке? Так ведь можно и заскучать от однообразия.

– Действительно так – одна запись. Но скучно никогда не было. А вот трудно – да, было. Бывало, к концу учебного года так устану, что думаю: «Все, надо куда-то уходить, менять работу». А к середине лета уже другая мысль: «Скорей бы учебный год». Очень скучаю по деткам.

Но честно скажу: это пришло не сразу. Когда приехала после училища, так не хотелось обучать детей. Мне же всего восемнадцать было, и так хотела только сама танцевать, что танцевала везде, где только можно было. И в ансамбле «Саяны», в городском народном ансамбле, которым тогда руководил Анатолий Кузьмич Огнев. И в Кызыле, и в селах, куда ездила с агитбригадами. И в праздничных концертах, и в дни выборов на избирательных участках. Мы в то советское время очень мобильными были: куда пошлют – там и выступаем.

– До скольких лет вы танцевали на сцене?

– До тридцати пяти. Немного не дотянула до возраста артистов балета – они ведь в 38 лет на пенсию уходят.

_{Не конкуренты, а коллеги}

– Ваш постоянный партнер?

– Партнеры постоянно менялись. Больше всего танцевала с Валентином Поповым. Надежный партнер и очень техничный. С ним исполняли народные танцы – венгерский, цыганский, русский. Валентин был силен в степе – чечётке. А я была слабовата в этом, приходилось напрягаться. Он меня терпеливо учил. А бальные танцы он не любил, не хотел исполнять, поэтому, мы, бывало, и сердились друг на друга.

А вот Алдын-оол Хомушку – он, увы, уже ушел из жизни – занимался бальным танцем. Очень хороший партнер. Мы с ним даже республиканский семинар для педагогов – руководителей танцевальных коллективов – проводили. Все танцы советской программы с Алдын-оолом Балдановичем протанцевали, не останавливаясь.

Еще один партнер – Вячеслав Донгак, нынешний министр культуры республики. Мы с ним в 1975 году партнерами стали. Для участия в региональном конкурсе бального танца в Иркутске нас собрали из разных коллективов. Подготовились и поехали покорять Иркутск. Везли обязательную советскую программу – танцы народов СССР. А из настоящих бальных – только «Ча-ча-ча».

Приехали, а там, боже мой – такие костюмы у девушек: и длинные платья, и балетные пачки. Все накрашенные, с шикарными прическами. А мы скромные, смешные такие: белые платьица выше колен, рукава фонариком, а партнеры – в обычных пиджаках.

Но как раз за эти простые костюмы и танцы жюри поставило нам большой плюс, похвалив за их доступность и близость к народу.

Нас с Вячеславом Октяброовичем отметили как самую видную городскую пару, на конкурсе мы получили диплом первой степени. Хотя, что во мне нашли видного? Слава-то, конечно: высокий, стройный, балетный, как раз окончил хореографическое училище в Улан-Удэ и работал в ансамбле «Саяны». А Любовь Мурникова и Анатолий Сержин-оол на этом конкурсе стали лауреатами среди сельских пар. Мы очень радовались: общая победа!

Знаете, была в советское время эта общность: одна цель у всех, все вместе работали. В старом здании нашей детской хореографической школы постоянно семинары городских и районных хореографов проводились. А сейчас мы – педагоги хореографии – друг друга даже не знаем. Каждый в своем направлении действует, не учатся друг у друга, не радуются друг за друга. Очень жаль, что пропало это общее понимание.

Появилось очень неприятное для меня слово – конкуренты. Я это слово даже слышать не могу, всегда считала и сейчас считаю: мы не конкуренты, а коллеги, ведь у нас одна цель – воспитать детей.

_{Правильное решение}

– Кто для вас образец в хореографии?

– Бурятский артист Цыден Бадмаев. Видя по телевизору его выступления, всегда поражалась: надо же, в таком возрасте – до семидесяти лет – так танцевать – в полную ногу. Помню, был у него танец «Божок». И он в нем так медленно-медленно садился и поднимался, для этого такие мышцы надо было иметь!

Из балерин, конечно, Майя Плисецкая. Это же надо так долго и так шикарно танцевать – до шестидесяти пяти лет.

А за примером преподавателей далеко ходить не надо. Это директор нашей детской хореографической школы Раиса Седиповна Стал-оол. У нее очень хорошее образование. Сначала – Бурятское хореографическое училище, потом – Санкт-Петербургский государственный университет культуры и искусств.

Когда она в 1993 году после окончания университета вернулась в Кызыл и стала преподавать в нашей школе, я ведь в ней уже двадцать два года проработала, вела занятия по классическому танцу. Но посмотрела, как эти занятия проводит Раиса Седиповна, и поняла: у меня много ошибок, хоть она и моложе меня, я должна у нее учиться. Многому у нее научилась. И до сих пор учусь. Именно благодаря Раисе Седиповне не сделала большой ошибки в жизни: не оставила детскую хореографическую школу.

– Неужели вы, столь преданная танцу, хотели изменить профессии?

– Не изменить – нет, а была поставлена перед выбором: или хореографическая школа, или школа № 12, где по совместительству работала. Начало и середина девяностых годов – сложное в финансовом отношении время: приходилось на части разрываться. По десять, по двенадцать уроков подряд: до обеда работаю в хореографической школе, потом бегу в двенадцатую, там с детьми занимаюсь. Вечером сажусь в автобус, еду домой и засыпаю.

А дома – четверо детей: Юра – старший, за ним – Настя, Иван, Алексей. В декретном отпуске была только с Ванюшкой – и то неполный год, я тогда еще и в Кызыльском пединституте заочно училась. А с остальными детьми – месяц, самое большое два сидела и выходила на работу: мама, муж, свекровь со свекром нянчиться с малышами помогали. Настеньку, например, в июне родила, в августе – уже на работу. Мне даже страшно было сидеть дома: быт заедает, квалификация теряется.

В девяностые годы зарплату месяцами не выдавали. И приходилось держать все это хозяйство – корова, свиньи, куры, даже индюки. Свекровь – Фаина Алексеевна Сарбаа – очень хозяйственной была и удивлялась, если кто-то говорил, что не умеет что-то делать. И я делала вид, что все умею. Конечно, классический танец и свиньи – несовместимые понятия, а что было делать?

И вот Раиса Седиповна, увидев, что так рвусь, чтобы везде успеть, очень деликатно и серьезно со мной поговорила: «Лидия Ананьева, хватит вам так разрываться на износ, работайте в хореографической школе, а двенадцатую оставьте». В двенадцатой школе тоже очень уговаривали остаться, в ней тогда был лучший в Кызыле большой балетный зал, а у нас в избушечке – два маленьких зальчика.

Выбирать тяжело было. Думала-думала: «Ну, оставлю хореографическую школу, а где и у кого буду учиться? Быстро-быстро все потеряю. А здесь – постоянная поддержка Раисы Седиповны». И приняла решение: остаюсь. И это было правильное решение: ни разу о нем не пожалела.

_{После сдачи пулемёта}

– За двадцать лет, прошедшие после этого решения, многое изменилось?

– Очень многое. Огромное достижение – свое двухэтажное здание: в него мы переехали в 2002 году. Количество учеников в детской хореографической школе к тому времени выросло до четырехсот, старой избушки уже совершенно не хватало, приходилось арендовать для занятий спортзалы. Поэтому за свое новое здание мы долго боролись.

Спасибо тогдашнему мэру Кызыла Александру Юрьевичу Кашину и его заместителю Виктору Васильевичу Вусатому: поняли, поддержали, помогли. И передали нам пустующее здание, где до этого располагался филиал музея. В нем все было заброшено, разбито. А у входа на постаменте в качестве исторического экспоната военных времен стоял заржавевший пулемёт. Ну, никак не вяжется с хореографией.

Договорились с кем-то из родителей и повезли этот пулемёт сдавать в республиканский музей – это же ваша вещь, отдаем по принадлежности. Наша сотрудница Тамара Васильевна Бочкарева сопровождала машину, и ее по дороге милиция задержала: куда движетесь с боевым оружием? Пришлось долго объясняться, что это – не боевое оружие, а уже давно не стреляющий музейный экспонат.

Так же с помощью замечательных родителей сделали ремонт: они и полы стелили, и зеркала устанавливали. Много труда было вложено, зато у детей сегодня – все условия для занятий.

И у педагогов появились возможности для творческого роста. Разве могла я представить двадцать лет назад, что мы сможем детские балеты ставить? Когда Раиса Седиповна говорила об этой своей мечте, мне представлялось это несбыточной красивой сказкой. А она не просто мечтала, она последовательно шла к этому и всех нас готовила. И ведь поставили: сначала – в 2009 году – одноактный балет «Чиполлино», в 2011 году уже более сложное – национальный балет «Шыяан ам» по мотивам тувинских сказок. А в 2014 году – «Маугли».

Как меняются дети, когда беремся за балет, как подтягиваются! Когда репетировали «Чиполлино», мальчики с бального отделения поначалу даже конфликтовали с преподавателями, потому что классика – это трудно: после занятий все мышцы болят, и наутро – тоже. «Шыяан ам» – еще сложнее. Но они постепенно влюбляются в классику, потому что видят результат и сами себе доказывают: я – могу.

Окончание – в №21 от 6 июня 2014 года

Интервью Надежды Антуфьевой с Лидией Сарбаа «Весна длиною в полвека» войдёт первым номером в шестой том книги «Люди Центра Азии», который сразу же по завершению пятого тома начинает готовить редакция газеты «Центр Азии».

Пятый том книги «Люди Центра Азии» выходит в свет в июле 2014 года.

Фото:

1. Лидия Ананьевна Сарбаа с ученицей подготовительного отделения Валерией Чимбеевой – проверка танцевального шага. Республика Тыва, Кызыл, детская хореографическая школа. 21 мая 2014 года. Фото Ай-кыс Монгуш.

2. Лидочка Сенникова (справа) со старшей сестрой Марией Сенниковой, в замужестве Севен, дававшей ей первые уроки гимнастики. Кызыл, лето 1962 года. Снимок сделан в фотоателье, располагавшемся тогда на территории кызыльского рынка.

3. Четвертый «а» класс школы № 4 со своей первой учительницей Полиной Антоновной Помозановой. Лидия Сенникова, в замужестве Сарбаа – первая справа во втором ряду, Виктор Михеев, с которым они спустя сорок восемь лет соединят свои судьбы – первый справа в третьем ряду. Кызыл, май 1964 года.

4. Шестнадцатилетняя Лидия Сенникова – студентка Минусинского филиала Красноярского культурно-просветительного училища. Красноярский край, Минусинск, 1969 год.

5. Тувинские танцоры перед поездкой в Иркутск на региональный конкурс бального танца.

Слева направо Оюмаа Седей с Михаилом Манай-оолом, Лидия Сенникова с Вячеславом Донгаком, Роза Делег, Любовь Мурникова с Анатолием Сержин-оолом. Кызыл, филармония, ноябрь 1975 года.

6. Лидия Сенникова – фото для Доски почета городского отдела культуры. Кызыл, 1976 год.

7. Семья. Лидия Ананьевна Сарбаа – во втором ряду, слева от нее – сын Юрий, справа – сын Иван и дочка Анастасия. Младший сын Алексей еще не родился.

В первом ряду – супруг Леонид Григорьевич Сарбаа, его мама и отец Фаина Алексеевна и Григорий Иванович Сарбаа. Кызыл, январь 1986 года.

8. Поза эфасе. Раиса Стал-оол и Лидия Сарбаа с ученицей классического отделения Нэлли Кученековой. Республика Тыва, Кызыл, детская хореографическая школа, балетный зал. 21 мая 2014 года. Фото Ай-кыс Монгуш.

9. Рождение балета «Шыяан ам»: репетиция второго испытания – борьба с водорослями, опутывающими главного героя на дне озера Сут-Холь. В центре – пятиклассник школы № 5 и воспитанник детской хореографической школы Найдан Байдос, исполнитель главной роли Угера. Слева – семиклассница лицея № 15 Ирина Кузнецова, справа – восьмиклассница школы № 1 Виктория Хертек. Кызыл, балетный зал детской хореографической школы, 24 ноября 2011 года. Фото Игоря Ондара.

Беседовала Надежда АНТУФЬЕВА antufeva@centerasia.ru