Амур Увангур: Днем я занимаюсь наукой, а ночью зарабатываю деньги

Было время, когда отправляли у нас в России талант­ливых юношей набираться уму-разуму за границу. Молодые люди учились заморским премудростям и возвращались на родину, чтобы служить ей верой и правдой, использовать на деле те знания, кото­рые были ими получены. После Ок­тябрьской революции такая практика прек­ратилась. Однако пал “железный занавес”, и учеба за границей стала вновь очень популярной, появились различные проекты по обмену студентами. И, оказывается, у нас в республике есть уже “первые ласточки”, вернувшиеся после долгой и нелегкой учебы.

Как сложилась их судьба по возв­ращении домой? Сегодня мы встретимся с Амуром Увангуром, выпускником Улу-Дагского уни­верситета Турции.

О встрече с ним мы договорились уже давно, но долго не могли назначить время, так как сво­бодное от работы время у Амура со­с­­тавляет про­ме­жуток от трех часов ночи до девяти часов утра. Днем Амур – фило­лог-тюрколог, работает в Инсти­туте гумани­тарных исследований, что является его ос­новным делом, ради которого он шесть лет учил­ся в Турции. Но поскольку того, что он там за­ра­­батывает, на жизнь не хватает, вече­рами Амур подрабатывает барменом в рес­то­ране “Эне-Сай”. Этому искусству он тоже обу­чил­ся в Турции, когда подрабатывал бу­дучи сту­дентом. Но вот время наконец-то выбрано – и я в Институте гуманитарных исследований, в кабинете, рассчи­танном на пять человек, в котором у Амура даже есть собственные стол и стул.

– Амур, почему вы решили учить­ся именно в Турции?

– В 91-ом году я как раз вернулся из ар­мии и очень хотел учиться. Собирался в Мон­голию, чтобы изучать мон­гольс­кий язык, но так как у меня знания монгольского языка не было, в Монголию меня не пустили. Через год появилась возможность пое­хать в Тур­цию. В 92-м году Гос­комитет по науке объя­вил кон­курс для желающих учиться в Тур­ции. На республику было выделено шесть мест: три с гума­нитарным уклоном и три с ма­те­матическим, а желающих посту­пить – 196 человек. На гумани­тарные места попали я и еще двое ребят – Ян Ооржак и Демир Ча­­­вын­­чак. А на места с мате­мати­ческим укло­ном никто не смог набрать достаточное коли­чество баллов.

– Ваша тяга к знаниям переш­ла к вам по наследству?

– Да, можно так считать, пото­му что по ма­теринской линии мой дядя, Юрий Аран­чын, был док­тором исторических наук и акаде­миком общественных наук РАН. Дру­гой дядя, Николай Кунчун, долгое время работал в Цент­ральном архиве РТ, также за­ни­­мал высокие посты. Я их видел очень ред­ко, когда они приезжали гостить в наше село Бель­дир-Арыг (Чырга­ланды). Тогда я был школь­­ником. А по отцовской линии род­ствен­ники с матема­тическим уклоном.

– Кто ваши родители?

– Отец – Кара-Хуна Севеко­вич Увангур был разнорабочим в колхозе Чодураа, умер в 1985 году. Мама – Кара-кыс Ивановна Увангур (Луду) работала тогда секретарем в сельсовете. Теперь она тоже “в стране бесконечной весны”. Для меня смерть – это страна бесконечной весны, откуда никогда не возвращаются. Мама умерла бук­вально перед празд­ником Шагаа в этом году. Теперь я верю, что по лунному кален­дарю в конце и начале года надо оберегать себя.

– Чем вы занимались до армии?

– Работал в своей родной шко­ле в селе старшим пионерво­жа­тым. 1985 год был для меня самым трудным: умер отец, стар­шие сестры учились в вузах, а старший брат был в армии, мама пенси­онерка. В семье нас семь детей. Я остался за старшего и сразу начал работать. Тогда я еще учился в десятом классе, и мне предстояло сдать выпускные экза­мены. Пос­ле, в течение трех лет, работал там же, был комсо­моль­цем-акти­вис­том. И в армии тоже был лидером.

– Как вы познакомились со своей женой?

– После армии я вернулся на работу в свою школу. Так как я активист, в то вре­мя участвовал в раз­личных комсо­моль­­ских кон­фе­рен­циях респуб­ликан­ского мас­штаба. На одной из кон­фе­рен­ций сре­ди делегатов была и она. Хотя она тоже из моего Тес-Хем­ского рай­она, но только там и тогда я заметил ее – Че­че­ну Сандан-оолов­­ну Чооду. Она тоже акти­вистка. Конечно, в те юно­шеские годы у меня были другие девочки, в которых я пытался узнать нас­тоящую любовь, встретить ее. Но выбор пал на Чечену. Теперь у нас сын Эртине, пер­воклассник, учит­ся в Питере.

– Почему в Пи­тере?

– Чечена по про­фессии учи­тель русского языка и литера­туры, помимо этого знает ту­рец­кий язык. Сейчас в Питере она работает аген­том турецкой тур­фирмы. Из-за забас­товки учи­телей пришлось отправить в Санкт-Петер­бург и Эртине. Там они, навер­ное, про­живут десять лет, пока сын будет учиться в школе. Возможно, я тоже приеду к ним года через два-три, буду поступать в аспи­рантуру. Хочу идти дальше по научной линии, не останав­ливаться на достигнутом.

– Какую степень вы хотите по­лучить?

– Хочу стать доктором, акаде­миком, как мой дядя Юрий Аран­чын.

– Кто ваш иде­ал в научном мире?

– Вы, наверное, уже дога­дались (сме­­ется) – мой дядя.

– Есть у вас какие-то увле­чения, кроме ра­бо­ты, и хватает ли на них время?

– Да, когда-то я увле­кал­ся легкой атлети­кой. Теперь читаю книги, играю в шахма­ты, пишу сти­хи сентимен­тального харак­тера о любви, о жизни, о смерти. Делаю научные переводы не­боль­­ших произведений с тувин­ского на турецкий и с ту­рец­кого на тувин­ский. Еще умею вя­зать, дома вяжу. Не только себе, но и семье могу свя­зать теп­лые сви­тера, шапки, носки, пуловеры. В данное время вяжу себе свитер, но так как вре­ме­ни у меня почти нет, вяжу по выходным, не ус­певаю (в доказательство Амур даже пока­зал свой недовязанный свитер, закончить ко­торый у него все не хватает времени). Еще коллек­ционирую записи группы “Modern Talking”.

– Учиться в другой стране, тем более человеку семейному, в матери­альном плане, наверное, было не­легко?

– Зарубежным студен­там турец­кое госу­дарст­во выплачивает стипендию около 60 долларов в месяц. Это обусловлено в дого­во­­ре. Тува тоже долж­на платить стипендию ту­рецким студентам, которые учатся у нас, но не знаю, выпол­няет­ся ли это условие. В Тур­ции нам предос­тавлялось место в об­ще­житии, бесплатное пользование Интер­нетом. На сти­пендию мы пита­лись, ходили в кино, на кон­цер­ты и еще поку­пали себе кое-что из одежды.

В Турции можно найти любую работу, лишь бы ты знал турецкий язык. Буквально на второй месяц мы начали работать, стали раз­носить газеты, хотя языка еще не знали. Но, работая, мы расши­ря­ли свой словарн­­ый запас. Пла­ти­ли нам за неделю. Деньги тогда бы­ли нужны. Звонили домой, по­купали се­бе нужные вещи. Когда мы приехали в Турцию, у нас в кармане было три доллара на троих, но на такие деньги просто не­воз­можно было прожить.

Дело в том, что мы были пер­выми сту­ден­­тами, которых отп­ра­вили учиться в Тур­цию. Тогда вся система обмена студен­тами была отлажена плохо. Этим зани­ма­лось не госу­дарст­во, как сейчас, а частные фир­мы. Мы при­е­хали в Турцию и четыре меся­ца си­дели в Стам­буле, не учи­лись, стали рабо­тать, прав­да, жили в сту­денческом об­ще­жи­тии. По­том госу­дарст­во наконец-то узнало, что у них есть такие студенты, и нас распре­делили по горо­дам, ста­ли учить и платить сти­пен­дию. Я по­пал в город Бур­са, это не­да­ле­ко от Стам­була.

И в этом го­роде в сво­бод­ное от учебы время работал: чай разносил на улице, про­давал журналы, три года работал на частном ра­диоканале. Тогда я еще плохо говорил по-турецки, но у меня был совер­шенно другой говор, который был интересен слу­ша­телям. В летнее время в курорт­ном городе Анталия рабо­тал и гидом, и офици­антом, и бар­меном.

– За семь лет, прожитых в Тур­ции, вы часто виделись с род­ными?

– Первые четыре года я приез­жал в Туву каж­дое лето. Деньги занимал, копил в те­че­ние года стипендию, выбирал самые де­шевые марш­руты, например, ав­то­бусные. И двести долларов на дорогу хватало. Ездил по такому автобусному маршруту: выезжал из Стам­була, ехал через Румы­нию, Болгарию, Укра­ину, Бело­руссию, при­езжал в Москву. Из Мос­квы дальше ехал на поезде. Дорога зани­мала где-то около десяти дней. Три раза в Турцию приезжала жена. Первый раз она приехала одна, сыну было только два годика, а она приехала изу­чать турецкий язык. Второй раз она приехала с сыном, уже просто отдохнуть, как туристка. И третий раз я пригласил их с Эртине. Это было в прошлом году, я закончил учебу и работал. Средства поз­воляли мне их пригласить.

– Как вы попали в бар?

– Когда я был уже на третьем курсе, я первый раз приехал в Анталию, искать рабо­ту. Однаж­ды позвонил в гостиницу, мне ска­зали, что им нужны офици­анты. Но я пере­путал место и приехал сов­сем не туда, куда звонил. Но и в этом месте были рабочие мес­та, только им тре­бовались бармены. Меня при­няли, чему-то научили, чему-то на­учился сам. Ходил по барам, смот­рел. Стал поку­пать лите­ратуру. Так с миру по нитке все выучил. Самое главное – лов­кость рук и четкость, нужно знать, какие вина можно смешивать, а какие нет.

– А как тур­ки относятся к ино­странцам?

– Турки очень любят иност­­ранцев и всег­­да го­товы помочь. И я, нет-нет, да и при­­бе­­гал к их помощи, в ос­новном, ко­неч­но, мате­ри­аль­ной. Иногда ос­та­вался гостить у знако­мых тур­­­­ков. Ког­да гостишь, со­би­раются все со­­се­ди и расспраши­вают тебя обо всем – и­м тоже интересно узнать о нашей жизни. Им ин­те­ресно знать о Туве, и в турец­­ких жур­налах часто появляется ин­формация о ней.

Мимо подъездов домов, где играют малы­ши – пройти просто так невозможно. Тебя сра­зу заме­тят из-за твоих “узких глаз”, и пы­­таются задавать вопросы типа: “Дядя, вы японец? Дядя, вы знаете каратэ?” А в уни­верситете никто не обра­щает внимания на твои “узкие глаза”, так как там обучаются сту­денты со всех угол­ков мира. Но все разго­варивают на турецком языке.

– Как долго вы учили язык?

– В Турции с февраля по ав­густ мы учи­ли турец­кий язык, каждый месяц сдава­ли по нему экзамен. Язык учили по спе­ци­аль­ным книгам и рабочим тетрадям, в кото­рых выполняли домаш­нее задание. Еще обыг­ры­вали раз­личные ситу­ации и, играя, учили слова. И за семь месяцев язык мы выучили. Вообще учеба в Турции начи­нается с первого октября. Мы хотя и начали учиться с опоз­данием, но однокурсников дог­нали.

– Были какие-то смешные слу­чаи во время вашей учебы в Турции?

– Смешных случаев было очень много, связанных, нап­ример, с языком. Стакан они называют бардаком. Кровать, по нашим пред­ставлениям это место, где мы спим, а в Тур­ции так называется мужской галстук. Дурак, в нашем понимании сла­боумный, у них это слово обоз­начает автобусную остановку.

– Какая у вас теперь специаль­ность?

– Я изучал филологию: турец­кий язык и турецкую литературу. Специальность у меня теперь широкая, могу быть учителем, научным работником, могу пере­водить статьи, работать перевод­чиком.

– Где сейчас Ян и Демир, с кото­рыми вы поступали?

– Ян вернулся в Туву по се­мейным обсто­ятель­ствам, он сейчас работает в Кызыле. А Демир продолжает учебу. Он окончил уни­вер­­­ситет, тоже по специальности турецкий язык, турецкая литература, и сейчас посту­пил в аспи­рантуру. Вернее, у нас она называ­ется аспиран­тура, а у них – магистратура.

Я бы тоже остался, но мне уже тридцать лет, а иностранным сту­дентам в Турции дают право пос­тупить в аспирантуру до 28 лет, после этого возраста обу­чение платное. Я мог бы пос­тупить, но за образование мне приш­лось бы платить, а для меня это просто нереально. Потом – в Кызыле жила моя семья: жена и сын.

– Вы скучали по Туве пока были в Турции?

– Конечно, скучал. Звонил домой, мне рассказывали новос­ти, присылали газеты. Любил читать в Турции “Центр Азии”. Од­нажды даже вызвался быть спонсором руб­рики в вашей газете “Устами младенца”. При­ехал с игрушечной маши­ной и куклой Барби, которые вручил побе­дите­лям.

– С чем вам пришлось столк­нуть­ся, когда вы вернулись в Туву?

– После того как я семь лет прожил в Турции, мое мышление и культура стали со­от­ветствовать западному образу жизни. У нас сразу бросается в глаза то, что и стар, и млад спо­койно ходят по улицам с бу­тыл­ка­ми пива в руках, а то и вовсе пья­ные. Там, в Тур­­ции, таким образом вести себя на улице не принято, и считается некуль­тур­ным. Когда при­ехал в Кызыл, встре­тился мне один зна­ко­­мый и сразу говорит: дай три руб­ля, не хватает на бутылку – сразу по­яви­лась тоска по Турции. Там нет таких людей, которые попро­­шайничают. Есть, конечно, бед­ные люди, попрошайки, которые сидят с протянутой рукой. Но чтобы просили здоро­вые парни, способные работать – такого нет. А недавно, когда я возвра­щался в три часа ночи домой из “Эне-Сая”, меня избили трое парней в районе “Детского мира”. Неко­торое время я просто ходил в шоке.

В Турции всегда можно хо­дить спо­кой­но. Даже мили­ци­онеры не пристают, если ты в не совсем трезвом сос­то­янии. Од­наж­ды со мной произошла такая ис­то­рия: в Стамбуле с друзьями мы про­­си­дели в ноч­ном клубе до трех часов ночи, а в че­тыре нам нужно было воз­вращаться домой. Мы бы­ли не­много выпившие. По­ехали домой и за­блу­дились, Стам­бул – большой город. Нас оста­но­вили полицей­ские и спро­сили: куда мы едем. Мы объ­яс­нили, что бы­ли в ноч­­­ном клубе, выпили, едем домой и заблу­дились, как нам доб­раться домой? Машина с полицейской мигалкой по­ехала впереди, мы за ней, про­водили нас прямо до подъезда. Такое прият­ное воспо­минание. У нас ведь такого нет.

– А при­го­ди­лись ли в Ту­ве получен­ные вами зна­ния?

– Приехал сюда и целый месяц искал ра­боту. Хотя нас, выпуск­ни­ков, Госкоми­тет по науке дол­жен распределять по местам. Я обращался в Республиканский Лицей, но мне там сказали, что им не нужны такие спе­циалис­ты, что турецкий язык они не учат. Об­ра­щал­ся в Тыва-турецкий лицей, но у них свои, ту­рецкие препо­да­ватели. Через месяц я обра­тил­ся в Госкомитет по науке. Пред­седателю сказал, что я такой-то студент, никак не могу найти работу. Он предложил пойти мне в ТНИИЯЛИ, который сейчас называ­ется Ин­ститут Гумани­тарных Исследований. Я при­шел сюда, сказал, что учился в Тур­ции, что ме­ня направил Гос­комитет по науке, и меня при­няли. Работаю здесь с сентября 99-го года, а из Турции вернулся в ав­густе.

– Чем вы зани­маетесь в инс­ти­туте?

– Пока я тут человек новый, поэтому сей­час знакомлюсь с архивом, научными изда­ни­ями. В будущем буду работать по пере­читы­ванию древнетюркских па­мят­ников в Туве. Знаю рунику, разбираюсь в каменных стелах. Мо­гу прочесть арабские и пер­сид­ские над­пи­­си, так как в уни­верситете всему этому учили.

– Как вы попали в ресторан “Эне-Сай”?

– У меня в Турции стипендия была 60 дол­ларов, которой на все хватало, а зарплата здесь 600 рублей, которой не хватает даже на себя, не то что на семью. Это са­мый ми­зер для меня, и сущест­вовать на такие день­ги я не могу. Сначала я прое­хался по всем барам и ресторанам Кызыла, потом пришел в “Эне-Сай”. Они посмотрели, что я что-то умею, узнали, какой у меня опыт и взяли на работу. Сейчас я обучаю там ребят, пытаюсь при­гото­вить кок­тейли из того, что имеется. Ко­нечно, у нас здесь нет базы, нужно все доста­вать: шейкер – самый основной компо­нент для кок­­тейлей – вина, ликеры, лед, си­ропы, украшения. Но у “Эне-Сая” такая воз­мож­­ность есть, и в ско­ром времени, я думаю, там можно будет делать разные коктейли.

– Посетители турецких баров отлича­ются от посетителей кы­зыл­ь­ских баров?

– По культуре – да. Турки никогда не пьют до упаду. А нашенские пьют “Балтику” до неприлич­ного состояния. К кок­тейлям наши еще не привык­ли, а в Турции это привычное дело. Наши не уме­ют вести себя: когда “навеселе”, сразу начинают драть­­ся, грубить, разбивать, то, что подается, и с тобой нару­гаются еще. В Турции же посе­тители в барах отдыхают, разго­варивают, знакомятся, а в это время, чтобы они не скучали, я показывал им различные бар­менские трюки. Здесь я тоже стара­юсь приучить своих кли­ентов к такой барной культуре.

– Где вам нравится работать больше: в институте или в баре?

– В институте, днем, я зани­маюсь наукой, а в баре, вечерами и ночью, зарабатываю деньги. В институте – мое будущее, я вкла­дываю сюда свой труд, это моя перспектива, мое постоянное мес­то работы. Я надеюсь, что со вре­менем матери­альная ба­за у инс­титута улучшится, и я буду полу­чать столько, сколь­ко зараба­тываю. Через не­ко­то­рое время я передам свои знания и оставлю бар. В конце концов, у меня будет свой бар. Хочу от­крыть в Кы­зыле элитный бар, где пред­лагались бы одни кок­тейли и инома­роч­ные на­пит­ки. Хочу, что­бы в него прихо­дили ум­ные, обра­зо­ванные люди и просто об­щались, отды­хали, а не на­пи­ва­лись.

– Кто еще учился в Турции и вер­нулся в Ту­ву? Как сложилась их жизнь здесь?

– Вернулся Орлан Хер­тек, закончил юри­ди­ческий факу­ль­тет, сейчас я не знаю, где он, где-то в районе. Саяна Кашпык-оол закон­чила фа­культет между­на­род­ных от­ноше­ний, сейчас рабо­тает сек­ре­тарем в Рес­пуб­ликанс­ком лицее. Тимур Монгуш – эко­но­мист, работает в Кызыле в част­ном секторе. Мерген Хо­мушку закончил факуль­тет отно­шений европейских стран, теперь он в аспи­рантуре в Москве. Демир Чавынчак и Кы­зыл-Маадыр Сим­чит закончи­ли универси­теты в Турции и там же посту­пили в аспи­рантуру. Этим летом должна вернуться вто­рая волна наших “ласточек”.

– Что ждет их здесь, когда они закончат учиться?

– Сейчас они учатся и рабо­тают в раз­лич­ных фир­мах: “Mary Kay”, “Amway”, “Ori­flame”. Кто-то после окончания универ­ситета будет представ­лять эти фир­мы в Туве, откроет свой офис, кто-то будет про­да­вать машины, но кто-то ос­танется, я думаю. Они все такие молодые, красивые, умные при­едут в Туву и что-то, наверное, будут делать. Для них все впереди. Главное, чтобы они смогли найти работу по своей специальности. Я работу нашел.

– Многие студенты, закон­чившие универси­теты, неважно российские или зарубежные, даже с красным дип­­ломом, приезжают в Туву и не могут найти работу. Почему?

– До поры до времени это будет про­дол­жаться, но потом, я думаю, у нас будет еще один скачок по отношениям, по эко­но­ми­ке и вообще по уровню жиз­ни, цивили­за­ции. А пока выпуск­ники, даже с красным дип­ло­мом, стараются попасть туда, где боль­ше платят и не всегда по своей специаль­нос­ти. Это происходит не только в Туве, а вообще в СНГ и России. Я знаю своих одно­курс­ников из СНГ, кто с дипло­мом, как у меня, работает диле­ром компании “Coca-Cola”, кто-то в банке, а кто-то в лесной про­мыш­ленности. Таких, как я, сумевших устро­иться на работу по специальности, мень­шинство.

– Может быть, высшее обра­зование нам вообще не нужно?

– Почему, нужно. Сейчас даже во многих магазинчиках, аптеках можно увидеть на сте­нах дипло­мы, а чуть пониже – лицензии, сер­ти­фикаты. Так сразу появ­ляется доверие к аптекарю: зна­ешь, что он не посоветует не то лекарство, так появляется доверие и к другому человеку, име­ющему образование. (Кстати, у Амура в кабине­те его диплом висит). Зна­чит в будущем только с образо­ванием можно будет устроится на рабо­ту или открыть свое дело.

– С каким литературным геро­ем вы могли бы себя сравнить?

– Из тувинских народных ска­зок скорее всего с Оскус-оолом – мальчиком с тремя знаниями (прим: Оскус-оол – в переводе с тувинского Сирота-мальчик, герой ту­винской народной сказки).

Прошло время...

Амур Увангур уволился из бара, решив полностью посвятить себя науке. А коктейли остались как хобби.

Фото:

2. Амур Увангур – выпускник Улу-Дагского университета Турции.

3. Студенческие годы. Амур с турецкими друзьями.

4. После занятий Амур подрабатывал официантом в турецком ресторане.

5. Редкий случай, когда собирается вся семья. Амур с женой Чеченой и сыном Эртине.

6. Загадочный Амур Увангур в баре-ресторане «Эне-Сай». 18 марта 2000 г.

  Беседовала Мария МАМУРКОВА