Александр Ульянов: В детстве я очень хотел встать на ноги – и встал

Люди порой не ценят того, что им дано от Бога. Здоровые, молодые, полные сил спиваются или начинают ринимать наркотики, ломаются перед в принципе незначительными проблемами в жизни. А ведь можно жить и к тому же многого добиться в жизни, как Александр Ульянов, которого судьба испытывала с самого рождения, но не сломала. Это человек нелегкой судьбы и сильного характера. Его, инвалида, судьба испытывала с самых первых секунд появления на свет. Он не только встал сам на ноги и стал опорой для жены и сына, Александр Ульянов помогает другим людям: работает массажистом в своем частном медицинском предприятии «Шанс».

«Шанс» – символическое название для мес­та, где помогают поправить здоровье нор­мальным людям от временных болезней, и лечат инвалидов. Помо­гают не только ме­ди­цинскими процедурами, но и личным при­мером. Ведь Александр сам прошел через то, что испытывают его паци­енты-инвалиды.

Александр Ульянов ро­дился в Кызыле в 1971 году. С диагнозом дет­ский цере­браль­ный па­ралич (ДЦП). Осо­бен­ность этой бо­лез­ни в том, что больные живут с ней всю жизнь. Физи­ческое состояние боль­ного мо­жет и улуч­шиться после долгого лечения, но сохра­ня­ется ограничение деятель­ности: снижение воз­­­можности пе­редвижения, нару­шения ре­чи и другие. Про­исходит это из-за нару­ше­ния функций головного мозга, у детей по­ра­жается опорно-двигательная система.

На­ру­шения могут про­изойти еще до рож­дения ре­бенка – в утробе матери. Это­му мо­жет способст­вовать ряд при­чин: болезнь ма­­тери, при­ем меди­каментов, ал­ко­голь, нарко­тики, стрессы. Повреж­де­ние мозга бывают и во время родов, в ме­ди­цине это назы­вает­ся родо­вая травма. Возникает она из-за того, что голова плода не про­ходит через малый таз, а в это время матка сокра­щается и давит на плод, а он в свою оче­редь упи­рается в кос­ти малого таза, давле­ние идет и не­посред­ствен­но на саму го­лову.

Также ДЦП воз­никает, если ре­бенок переболеет ме­нин­гитом, энце­фа­ли­том или дру­гими бо­лезнями, кото­рые влия­ют на цент­раль­ную нервную сис­тему. Детский це­реб­раль­ный паралич по­тому и назван детским, что заболеть им можно толь­ко в детском воз­расте. Если с больным ребенком не зани­маться, не укреплять мышцы ног, то он ни­когда не начнет ходить.

Родители Александра очень много и дол­го занимались с мальчиком: возили на ку­рорты, постоянно водили на курсы мас­сажа, поили меди­камен­тами. Ему очень хоте­лось иг­рать со здоровыми детьми, но он не мог ходить: когда шуст­рая ребятня убегала, свер­кая пятками, ма­ленький Саша гром­ко плакал. И тогда, ба­бушка стала при­шивать ему на ко­ленки по­душечки, которые к вечеру стира­лись до дыр. Вот так, на коленках, он и «ходил» до шестилетнего возраста.

В шесть лет мальчик встал на ноги. По словам самого Алек­сандра, произошло это после лечения на курорте «Уш-Бель­дир»: чистый воздух, горячие лечебные источники и, конечно же, забота родителей по­могли мальчику начать ходить.

После школы он решил свя­зать свою судьбу с меди­циной. Сначала закончил кы­зыльское медицинское учи­лище. Потом повышал квали­фикацию в Мос­ковском об­ластном институте на факуль­тете спортивной меди­цины, после окончания которого про­должил учебу в высшей медико-экологи­ческой школе.

Получив образование, же­нил­ся, у него ро­дился сын. Во вре­мя родов ребенку повре­ди­­ли голову – и у маленького Вити тот же диагноз, не­с­мотря на то, что болезнь ненаслед­ственная. На плечи Алек­сандра лег­ла еще одна проблема: поставить сына на ноги.

В настоящий момент Алек­сандр Ульянов открыл свое дело: он директор ООО «Шанс», делает всем желающим мас­саж. Он помо­гает инвалидам как морально, так и конк­рет­но на деле: скидка для них на массаж – 20%, а для детей-инвалидов – 50%.

В рабочем каби­нете на стенах развешаны грамоты, ко­торые служат под­т­верж­де­нием его участия в раз­личных соревнованиях по арм-спорту. Лич­ным при­мером Александр старается по­мочь приходящим к нему инва­лидам не па­дать духом.

И вот я оказалась у Алек­сандра дома. В его квартире также светло и уютно, как и в ра­бочем кабинете, даже вещи излучают по­ложительную энер­гию. Светятся счастьем и ли­ца домочадцев. Дверь мне открыла жена Александра, которую зовут как героиню рус­ских сказок – Аленушка. И действи­тельно: милая, добрая улыбка, светлые волосы и хрупкая точеная фи­гурка. Она не считает себя мужественной женщиной, го­ворит, что живет для сына и мужа. Все свое сво­бодное время старается про­водить с Витей, которого очень любит.

Как же зарождалась эта семья? С этого вопроса и на­чалось мое знакомство с Улья­но­­выми.

– Алена, как вы познакомились с Александром?

– У нас были общие знако­мые, которые нас и поз­нако­мили. Они пригласили меня в гости к Саше на работу – он тогда работал в спорт­комп­лек­се. Осенью мы познакомились, а уже зимой была свадьба.

– Получается, что он за вами и поухаживать не ус­пел?

Александр (возмущенно): Как это не уха­живал. Ухаживал. Поездки на природу, цветы, шампанское. Понимаете: дру­жить про­ще, чем жить в браке. Когда холост, можешь по­з­волить себе все деньги спус­тить на по­дарки. А в се­мейной жизни уже состав­ляется бюд­жет. Я и сейчас за женой ухажи­ваю, но уже меньше воз­можностей делать подарки. На 8 марта дарю цветы, на день рождения – косметику. И вообще подарки – это не глав­ное, главное – чувства.

В нашей жизни произошел уди­вительный случай, в день нашего бракосочетания. Когда мы с Аленой подавали заяв­ление в ЗАГС, в Кызыле стояли сильные морозы. Мы очень беспокоились: как свадьба будет проходить в такой мороз. Но случилось небольшое чу­до: 5 февраля, в день нашей свадь­бы, на улице по­теп­лело. Как будто вес­ной, с крыш падала капель, и солнце весе­ло грело своими лу­чами. Все наши гости приехали в загс в туф­лях, и никто не замерз. А уже после нашей свадьбы про­изо­шло резкое похо­ло­дание. Как будто этот теплый день был спе­циально нам подарен при­родой. Мы вос­при­няли это как хоро­ший знак.

– Александр, а почему вы выбрали именно Алену?

– В молодости у меня было много зна­комых девушек. Если попадались курящие, то я с ними не об­щался, поскольку сам не курю и не люб­лю, когда девушки курят. Ес­ли по­па­далась вульгарная, то и я себя так вел. А Алена, она из деревни, спокойная, не такая, как все. Вообще, несе­мей­ная и семейная жизнь – это две разные вещи. В се­мейной жизни меньше ро­мантики, а боль­ше ответ­ствен­ности.

– А вы по натуре ро­ман­тик?

– Хочется им быть, но в наше время ро­мантиком быть слож­но. Какая может быть ро­­­ман­тика, если поедешь куда-нибудь от­дох­нуть, приедешь, а у тебя дома, как говорится, обои и те снимут! Все надо сто­рожить, охранять. Под Новый год мне такой по­дарок хо­роший сде­лали: в мой «Запо­рожец» вре­зался ка­кой-то пьяный води­тель! И даже не изви­нился. Уехал, крикнув мне вслед: «С Новым годом!»

– А вам машину водить не слож­но?

– Наоборот, это мне помо­гает сохранять хорошую коор­ди­нацию. Приходится себя пос­тоянно контролировать за рулем. В головной мозг пос­тоянно поступает информация, для того, чтобы управлять ма­шиной лучше, а потом легче ходить. Ну, чтобы было понят­ней, объясню на таком при­мере: на трени­ровках зани­маешься с тяжелым весом, бо­ишь­­ся его уронить и поэтому мозг в пос­то­янном напряжении, к нему поступает допол­нитель­ная ин­формация, благодаря чему ноги лучше работают, а после тренировки легче ходить. И с вождением – такая же история.

– Квартиру, машину вы зара­ботали сами?

– Да, сами. Конечно, по зарубежным мер­кам мы нищие, но по российским ничего – живем, не жалуемся. Сначала у нас была однокомнатная квар­тира. Мы в ней сделали ремонт, потом продали. В 1996 году мы приобрели эту – двух­ком­натную, конечно, родители нам немного помогли. Купили мы эту квар­тиру в ужасном виде, делали ремонт. Я научился класть плитку, сделал сво­ими ру­ками кухонный шкаф. Вообще, я много чему начинал учиться. Даже вязать учился.

– А кто в вашей семье главный?

– Вообще, у нас равнопра­вие. Все обя­зан­ности по дому мы как-то не разгра­ни­чиваем. Например, я не против помыть по­суду, приготовить еду. Но я не могу, напри­мер, лампочки на высоте вкручивать, это делает Алена.

– Когда вам было труд­нее всего в жизни?

– В последнее время. Год от года ста­новится все слож­нее жить. Каждый новый год мы подводим итоги ухо­дящего года, и эти итоги ста­новятся все хуже и хуже. Лю­ди стали все чаще обманывать друг друга. Моя жена имеет торговое обра­зование. Но сейчас она рабо­тает со мной, выполняет обя­занности мед­сестры. Работа продавца – это постоян­ные недостачи, везде обманывают.

– Трудно вам было начать свой бизнес, найти место в жизни?

– Свой бизнес я начинал несколько раз. Но единс­твен­ный мой недостаток: когда я сталкиваюсь с трудностями, у меня начина­ется стресс, и я бросаю дело. В молодости я да­­же был коммерческим директором кы­зыль­­ской поп-группы. Мы занимались на базе ГПТУ-4. Собралась группа ребят, по­ловина с музы­кальным образованием, поло­вина – самоучки. Доставали, как могли, ап­­пара­туру, выступали. Нас даже заре­гис­три­ровал го­родской отдел культуры. А когда группа за­во­евала попу­лярность в городе, юные звезды загуляли. Половина аппара­туры поте­ря­лась, что-то слома­лось – и я с группой рас­­стал­ся. Ведь вся ответственность была на мне.

Место в жизни найти трудно да и просто жить не всегда легко. Например, в Кызыле для инвалидов практически нет льгот. В Рос­сии есть, а у нас они почему-то ликви­ди­­руются. К примеру, льготы на ком­мунальные услуги, на бесплат­ный проезд в муни­ципаль­ном транспорте. Я напи­сал письмо с просьбой разре­шить бес­платный проезд – мне отве­тили, разрешили.

И вот однажды я еду в городском авто­бу­се, при себе у меня имелось это письмо, справ­ка об инвалидности, пас­порт, пен­сион­ная книжка, и тут кон­дуктор ко мне пристал: «Все эти документы не­дейст­вительны». Хо­тел потом по­звонить, пожа­ловаться, да ду­маю: черт с ним! Такого просто не могло про­изойти где-то в России: если я еду в го­родском транспорте, ко мне даже не под­ходят – ведь по мне видно, что я инвалид, и доказывать ничего не надо.

Или еще пример: есть у нас в городе та­кой человек, тоже с диагнозом ДЦП, он га­зеты в «Доме быта» продает. Он живет в частном доме, не так давно у него умерла мать. Представ­ляете, сколько у него проблем, начи­ная с того, что ему слож­но помыться: для этого нужно натаскать воды – и кончая тем, как ему трудно передвигаться: раньше он ходил с палочкой, а недавно уже видел его на ин­валидной коляске. Кроме того, ходить тяжело, надо пос­тоянно себя кон­тро­лировать, давать дополнительную наг­рузку на мозг. Вот, например, сейчас я пойду домой, а так как я долго сидел, мне будет тя­жело под­ни­мать ноги – пока я не ра­зогреюсь, буду даже об мелкие ка­мешки запинаться. Но не­смотря на все проблемы, у меня никогда и мыслей не было спиться или еще что-то.

– У вас очень подвижный, веселый ребенок. Как вам удалось поставить его на ноги?

– Начал ходить он в два года. Сначала наступал только на пятки. Чем больше он хо­дил, тем больше укреплялись мыш­цы у него на ногах и увели­чивался тонус. Посто­янно делал ему массаж, примерно два-три кур­са в год по 15-20 сеансов каждый. Хотя бы раз в год обязательно лечил сына на ку­рор­­тах. Назначал ему курсы приема медика­ментов. Спе­циально, чтобы помочь сыну, я поехал учиться на курсы ин­фор­мационно-вол­новой тера­пии.

Еще ему сделали опе­ра­цию на ноги, удли­нили сухо­жилия на задней стороне голе­ни, их назы­вают ахилловыми сухожи­лиями. Ког­да их удли­няют, это позво­ля­ет ступне выпрямиться, но здесь главное – не пе­ре­стараться, иначе может раз­виться плос­ко­стопье. Вите повезло: Вере­щагин сделал ему хо­ро­шую операцию.

А зна­чительное улуч­ше­ние произо­шло после того, как я начал при­менять аппарат «По­­­рог-1», это и есть ин­форма­ционно-вол­но­вая терапия.

– Что это за мето­дика?

– Болезнь – это нарушение связей меж­­ду системами (нерв­­ной, эндокринной, сер­дечной и так да­лее). Солнце отправ­ляет на землю свои лучи крайне низ­кой мощности, а органи­ческие выхлопы (от машин, заводов) пог­лощают эти лучи. В орга­низ­ме человека возникает нехватка солнечных лучей, и по­этому идут нару­ше­ния связей меж­ду систе­мами. А прибор «По­рог-1» излучает по­ро­го­вый уровень лу­чей, то есть тот уровень, ко­торый и требуется клет­ке и в це­лом всему ор­­га­низму. От­сюда и назва­ние аппа­рата. Эти самые излу­чения и помогают вос­ста­новить утра­чен­ную связь. Аппарат этот мож­но при­менять и в кос­ме­­­тологии для уда­ления руб­цов и пигмент­ных пятен, вообще он много­функцио­нален.

Я его купил специально, чтобы ле­чить сына. Тогда, еще до кризиса, в 1995 году, «По­рог» стоил пол­тора мил­лиона руб­лей, сейчас он стоит две тысячи дол­ларов. Имен­но этот ап­парат помог мне по­ста­вить сына на ноги в два года.

– Ваш сын встал на но­ги в таком возрасте, ког­да еще многого не осоз­наешь, а вы на­ча­ли ходить почти в школь­­ном возрасте. Что вы испы­тали, ког­да сделали первые шаги?

– Радость. Что еще можно испытать? Когда я был ребен­ком, то очень хотел встать на ноги – и встал. До этого передвигался на коленях, хоте­лось ходить, как все.

– Кроме сына с помощью аппара­та «Порог-1» удава­лось поставить на ноги еще кого-нибудь из больных ДЦП детей?

– С помощью «Порог-1» я по­ставил на ноги только одну де­воч­ку – Машу Казан­цеву, ведь ле­чение очень дорогое, и не все мо­гут себе это позволить. А вот с помощью мас­сажа человек 15 с травмами шейного отдела поз­воночника, наверно, точно вылечил.

– Чем любит заниматься ваш Витя?

– Он у нас очень творческая личность: всегда чем-то занят, что-то изобретает. На­пример, любит строить из кубиков раз­ные замки, сложные конст­рукции. Когда мы уви­дели, что он из простых деревянных кубиков делает такие краси­вые вещи, мы купили ему конст­руктор «Lego».

Его фантазиям просто нет границ! Еще наш Витюша любит рисо­вать. Во­обще у него много увлечений, он такой непоседа. Когда мы были на курорте Уш-Белдир, Витя ре­шил участвовать в сорев­но­ваниях. Это был за­бег на 100 метров среди здо­ровых де­тей. Он так старался, на старте упал, но все равно встал и побежал. И за волю к победе ему да­ли приз.

– Эту волю к победе у сына вос­питали вы?

– Скорей всего, у него это наследственное, от меня. Я всегда был лидером во всех компаниях. Просто я много где был, в разных санаториях, приез­жал домой с кучей впе­чатлений, рассказывал новые анекдоты, исто­рии, делал инте­ресные поделки. Наверно, по­этому дети ко мне тянулись. А сына как-то специально и не воспитываю, просто он смот­рит на меня и ведет себя так же.

– Скоро ваш сын пойдет в школу. Вы не боитесь, что сверстники будут его оби­жать?

– Я и сам прошел через это. Когда в детстве приезжал на ку­рорт или оказывался в новой ком­пании, то надо было поста­вить себя, доказать, что ты не сла­бак. А за сына я бес­по­коюсь, ведь когда я был ре­бен­ком, дети были не такие жес­то­кие, как сейчас.

Се­годня с эк­рана льется столько грязи: дра­ки, убийст­ва. Все это влияет на психику ребенка. А Витя у нас очень общительный, может лю­бого рассмешить, со всеми най­дет контакт. В этом его плюс.

– Вы сам очень общи­тель­ный че­ло­век, а комп­лексов у вас не было?

– Когда учился в школе, то комплексовал. Одноклассники часто издевались надо мной, даже приходилось драться, чтобы отстоять свою честь. Уже к годам к двадцати все комп­лексы прошли, благодаря воз­расту и под­держке друзей.

– Вы часто ездите на курорты?

– На Уш-Белдире мы были че­­тыре раза. Там есть один обы­чай, который наша семья воз­родила. Заклю­чается он в том, что в конце сезона отды­хаю­щие скла­дывают большой кос­тер из веток и в него кладут за­писки с диагнозом забо­ле­ваний. Костер зажигают, он сго­рает, и, по поверию, с ним сго­рают все болезни. Этот обы­чай был забыт, но теперь он возродился.

Но от наших поездок ос­таются и негатив­ные эмоции. Самое неприятное и грустное, что на Уш-Белдире, как нигде, действует неправильная на­циональная политика. Даже в аэропорту, когда улетаешь, рейсы часто объявляют только на тувинском языке. Тор­жества по случаю открытия и закрытия сезона тоже на ту­винском язы­ке. Но не­смотря на это, наш сын постоянно водил нас на диско­теки и участ­вовал во всевоз­мож­ных мероприятиях. На­пример, идет концерт на тувин­ском языке, а он выйдет и стих на русском расскажет. Витя у нас не закомплек­сованный. На ку­рорте обычно каждый кор­пус готовит свою программу выс­туп­ле­ния. Витя всегда везде принимает участие: танцует, рассказывает стихи.

– С какого воз­раста вы зани­ма­етесь спортом?

– С 14 лет. Начал заниматься тя­желой атлетикой в экспери­ментальном плане. Есть такой силач Валентин Дикуль, кото­рый по­вредил себе позво­ночник. Врачи поставили ему неутешительный диагноз: он не мог боль­ше ходить и навсегда (по мнению вра­чей) был при­кован к постели. Но вопреки всему Валентин Дикуль пос­тавил себя на ноги. После этой, прогремевшей на весь Со­вет­ский Союз исто­рии, я начал заниматься. И были неплохие ре­зуль­таты. Когда зани­ма­ешься, работаешь с гру­зом, увеличивается рав­но­весие. Уже сразу пос­ле тренировки чув­ствуешь, что идти лег­­че. Чем сильнее мышцы на ногах, тем выше тонус.

– А как в Кы­зы­ле живут другие больные ДЦП, как вы друг дру­гу помогаете?

– Я набирал груп­пу молодых инвалидов (19-20 лет), учил их де­лать массаж. Но так как у нас мало клиентов, работу я им предоста­вить не могу. Все про­исходит потому, что мы – частное предприятие, никто нам не помогает, не фи­нансирует, и поэтому цены на массаж у нас высокие. Кон­куренцию нам составляют госу­дарственные предприятия. Им проще, а нам еще и за аренду помещения платить приходится, поэтому никак нельзя понизить цены. А люди идут туда, где де­шевле. А если говорить об инвалидах вообще, то в Кызыле они очень пассивные, заком­плексованные. Я пытался про­водить вечера среди инвалидов – ничего не получилось.

В Рос­сии инвалиды более раскре­пощен­ные. Вот в прош­лом году я ездил на Байкал, где про­ходила международная встре­ча инва­лидов «Байкал-2000». Целью этой встречи бы­ло общение инвалидов стра­ны. Также про­ходили спор­тивные соревнования, конкурсы по прикладному искусству. Я участвовал в соревнованиях по арм-спорту и тяжелой ат­ле­тике. К соревнованиям по амрест­лингу я готовился два месяца, качал специальную группу мышц. Но парень из Екате­ринбурга, пятикратный чемпион мира, на втором кругу сорев­нований, взял надо мной верх. Когда я приехал на со­ревно­вания, уже сразу было видно претендентов: я, тот парень и участник из Читы. Ну что ж, не повезло – всякое бы­вает. Но зато по тяжелой атлетике я занял тре­­тье место, хоть к ней и не гото­вился.

У меня осталось много воспоминаний об этой поездке. Хорошо, что частично она фи­нан­си­ровалась об­ществом инвалидов. Мне опла­ти­ли проезд, а гостиница и питание за свой счет.

–А почему в Кызыле не про­во­дят­ся такие сорев­нования среди инва­лидов?

– Правительству инвалиды не нужны. Вроде бы, создали Со­вет по спор­ту среди инвалидов, выбрали руко­во­дящие струк­туры. Я тоже вхожу в этот совет, только тол­ку мало: все равно ничего не проводится. Есть у нас в Кы­зыле еще один инвалид, у него ампу­тированы руки, он носит протезы, и не­смотря на это, участвует в Рос­сии в рал­ли на машинах. Как это он делает я не ви­дел, мне самому инте­ресно. Вот он мне и предложил однажды открыть в Кызы­ле клуб по авто­спорту. Идея, конечно, непло­хая, но на базе чего этот клуб открывать?

– Почему вы выбрали именно медицину?

– Этому способствовал слу­чай из моего детства. Однажды, когда учился в школе, я упал и повредил ногу, все-таки рав­новесие плохое – ходить нор­мально очень сложно. Меня долго лечили в Туве, не могли поста­вить диагноза. Тогда мама повезла меня в Киев. Оказалось, что у меня просто перелом надкостницы. А в Кызыле меня лечили от рев­матизма (смеется). Имен­но тогда я разо­чаро­вался в ту­винской меди­цине и решил доказать, что медицина все же не так бес­сильна. Тем более, как я уже говорил, биоло­гия была моим любимым предметом.

– А кто для вас в жизни является примером?

– Расскажу один случай. За­кон­чив город­скую кызыльскую шко­лу №4, я решил посту­пить в ме­дицинское училище. А все школь­ные учителя говорили, что с моими знани­ями – это пустой но­мер, что я не пос­туплю. Вооб­ще я хотел сразу в институт по­ступить, но учителя меня загу­били. Например, при­дешь двой­ку по химии исправлять, а учите­лю некогда или просто лень. По­моешь, говорит, окна, я те­бе оценку хорошую по­став­лю. Какие знания хочешь, такие и получай, только молодые учи­теля в школе давали хоро­шие знания. Например, по биоло­гии я очень уважал и уважаю своего учи­­теля Та­ма­ру Ивановну Баг­ла­еву, она мне и привила лю­бовь к этому пред­мету. Это пер­вый че­ловек, которого я уважаю.

Второй пример: это автор кни­ги «Сердце хирурга» Федор Уг­лов. Он пишет о себе и о сво­ей врачебной практике. Эта кни­га по­могла мне поступить в ме­дицинское училище. По ней я писал вступительное сочи­нение «Почему я выбрал про­фессию ме­дика». Поз­же, когда я уже стал учиться в училище, во время сессии иногда просто руки опуска­лись, а возьмешь в руки книгу «Сердце хи­рурга», почи­таешь – и сти­мул появ­ляется.

Лет через пять, когда наберусь побольше опы­та, хочу написать книгу о ДЦП. Пони­маете, здоро­вому человеку, пусть даже врачу, трудно на­писать о болезни, ко­торой он не болел. А я наблю­даю, сам за собой, думаю, что у ме­ня полу­чится стать автором книги, и еще, надеюсь, что моя книга поможет другим боль­ным ДЦП и врачам, которые занимаются лечением этой болезни.

– А что будет самое глав­ное в вашей книге?

– Ну, во-первых, я хочу на­учить людей правильно опре­делять ДЦП у ново­рож­ден­ных. Некоторые наши кы­зыль­ские врачи, по-моему, этого делать не умеют. На самом деле определить это несложно: если здоровому ре­бенку по­вер­нуть голову на бок, то вместе с ней, в ту же сторону, долж­но повернуться и туло­вище, а у больного нет.

Еще один спо­соб: когда по по­дошве ноги проводишь паль­цем, то у нор­мального ребенка пальцы на ноге разгибаются, а у больного, наоборот, вееро­образно расхо­дятся. Второй важный момент в моей книге – это клиника, то есть о том, как себя чувствует боль­ной ДЦП. И третье – как ему помочь, как правильно ле­чить и то, как можно из­бежать этой болезни вообще.

Вот об этом и будет моя книга, а если не получится эту книгу в Кызыле издать, то я ее все равно опубликую, через Internet. В будущем, я надеюсь, ДЦП можно будет излечить, если НАНО-медицина (созда­ние искусственным способом любо­го вещества) сделает шаг впе­ред. Надеюсь, что можно будет воспроизвести повреж­денные клетки головного мозга и из­бежать плохих послед­ствий. Возможно, что люди вообще переста­нут болеть. К этому должна стремиться медицина.

– Будущее человечества за меди­циной?

– Может быть. У меня сын пря­мо плакать стал, когда узнал, что все люди смертны. Спра­ши­вает, неужели он тоже умрет? Я ему го­ворю: хочешь, чтобы люди дол­го жили – иди, учись на врача, нет ничего невоз­можного, мо­жет, ты станешь ученым и по­можешь лю­дям дольше жить. Ведь сейчас есть пред­по­­­сылки уве­личить жизнь человека до 300 лет.

– А зачем же так долго жить?

– Может быть, простому че­ловеку не надо так долго жить, а вот, например, кос­монавту, если он куда-нибудь далеко полетит, сто­ит, чтобы пока летит, не со­стариться и не умереть (смеет­ся).

А вот для чего жить – всегда най­дется, ну не 300 лет, а чуть мень­ше. Ведь в жизни есть бе­лые и черные полосы, хорошо, ко­нечно, чтобы были одни бе­лые. Но жить можно и есть для чего.

– А для чего живете вы?

– На первом месте, конечно же, семья. Забавно: однажды прочитал в гороскопе, что я рожден для того, чтобы помогать старикам и детям. И в принципе, в моей жизни так и получается. Свою врачебную практику я начинал с кызыльского Дома ветеранов, а сейчас работаю с детьми.

Так что все, как и предсказано в го­ро­скопе: по­могать старикам и детям.

Фото:

2. Только встал на ноги – и уже охота на тигра. Саша с родителями в Анапе. 1981 г.

3. Папин массаж помого Вите встать на ноги.

4. «Папа, я у тебя выиграю эту партию!».

5. Дружная семья Ульяновых: Александр, Алена и Витя.

  Беседовала Альбина ГРЕБЕНЩИКОВА