ПЛАНЕТА ПО ИМЕНИ СЕЙБА
Совсем недавно мир, в котором мы живем, вступил в новую эпоху, в новое тысячелетие которое будет совсем иным, не похожим на предыдущее. Уже и сейчас жизнь в больших городах очень сильно отличается от той, которой люди жили в тех же местах, скажем, лет 30-50 тому назад.
Лучше или хуже эта жизнь, вопрос спорный, но факт, что любой труд в городе, даже простая домашняя работа, становится все более и более механизированным; система связи такая, что нажал несколько кнопок сотового телефона, которые теперь имеются у большинства горожан – и говори с любой точкой земного шара, нужна информация – пожалуйста, к вашим услугам Интернет, заболел – всяческих медицинских центров, поликлиник, оздоровительных клубов – сколько угодно. А поесть и одеться и вовсе никаких проблем, были бы только деньги, но и с этим в городе не так уж сложно. Транспорт, дороги, – надземные и подземные, тоже совершенствуются и улучшаются год от года.
Но почему-то счастливей от этого люди не становятся. А потому – безмерное употребление алкоголя, наркотиков и других искусственных возбудителей искусственного счастья, которое теперь именуется кайфом.
Есть и несколько иная жизнь, жизнь людей в сельской местности, в российской деревне, где нет почти никакой работы, а стало быть, и денег. Нет многих и многих «благ» современной цивилизации, но все же имеется какая-нибудь школа, какой-нибудь медицинский пункт с единственным фельдшером, который может оказать простейшую, но часто жизненно необходимую медицинскую помощь. Может быть, имеется даже и телефон, на всю деревню один, и в случае необходимости можно попытаться куда-то дозвониться. Наконец, сохранились от прежних лучших времен дороги, по которым каждый день ездят машины, а иногда даже и рейсовые автобусы и можно съездить в город в больницу или куда-либо еще по нужде. Идет жизнь, а то и просто существование, трудное, но не совсем оторванное от другой, более комфортной по современным меркам, жизни. Счастье от такой жизни, понятно, мало кто испытывает и последствия ее тоже налицо.
Но есть, оказывается, жизнь еще и третьего рода, которая проистекает как бы в совершенно ином пространстве и времени. Проезжаешь 120 километров от Турана в сторону Булдурганского перевала, а затем хребта Темир-Сал и оказываешься на «планете» под именем Сейба. (Севи, Сейба, Себи – топонимы одного и того же населенного пункта, встречающиеся в разных источниках. В настоящее время в официальных документах употребляется топоним Севи, в самом же селе устоявшимся названием является топоним Сейба. – прим. авт.)
Треть пути до Сейбы не проезжаешь, а прокувыркиваешься с кочки на кочку, из колеи в колею, и если не застрянешь в какой-нибудь яме под наледью, считай, тебе очень повезло.
Нам, группе проверяющих инспекторов из Пий-Хемского кожунного отдела образования и собкора «ЦА», повезло. За два часа, преодолев 90 км и благополучно миновав два опасных ключа – Сопатый и Манас, мы приехали в отдаленное село Хут, где большая часть инспекторов-педагогов осталась с проверкой местной школы. Остальным предстояло проехать казалось бы небольшой участок пути в 35 километров, но где двумя днями раньше застряло несколько машин, причем, одна из них местного жителя, который знает наизусть каждый метр этой дороги.
Наш же водитель Женя Лазарев был здесь впервые и даже толком не знал, в какую сторону ехать дальше.
Через два с половиной часа слалома с препятствиями в виде вековых кедров и лиственниц, фигурного скольжения по предательской наледи, кувыркания по кочкам и скользким взгоркам мы, наконец, выехали на чистое место и увидели цепочку старых бревенчатых домов, курящиеся над ними дымки и на горизонте сияющие вершины величественного хребта Темир-Сал, а чуть ближе стройные пики горной цепочки под названием «Семь братьев». Солнце стояло уже высоко, воздух был необычайно чистый и прозрачный, а снег не по-земному белый с чуть голубоватым оттенком и сверкающими блестками снежинок, вырезанных тоже каким-то неземным художником.
Наша машина лихо вывернула на единственную улицу и остановилась около здания старенькой школы. Во дворе школы мое внимание привлекли стройные поленницы березовых дров, какими топит печи, оказывается, весь поселок. А в школе этими дровами топят печи, которые называются контромарками. Такие печи я видела в Туране в старом клубе в раннем своем детстве, то есть лет около пятидесяти тому назад. Этим школьным печам, наверное, тоже около того.
Но еще более замечательными оказались парты с откидывающейся передней крышкой, точно такие, какие изображены на фотографиях Василия Яна, сделанных в конце 19 века, когда будущий писатель странствовал по России пешком и писал для российских газет свои замечательные статьи. И уж совсем в атмосферу прошлых веков мы окунулись, когда оказались на уроке одновременно сразу двух классов – второго и третьего.
В моих архивах есть записанные воспоминания первых учеников туранского одноклассного училища в три ступени, открытого в Туране в 1908 году, где был один-единственный учитель Лев Иванович Ефименко, занимавшийся в одной классной комнате сразу с двумя, а потом и тремя разными классами. Я как-то с трудом себе это представляла, а тут – все наяву, как живая картинка из прошлой жизни. Учительница Татьяна Яковлевна Перфильева, довольно легко справлялась с такой ситуацией. Дети –еще легче.
Работает Татьяна Яковлевна с одной группой – вторая активно в этом участвует. Учительница дает задание первой группе и начинает работу со второй, первая выполняет свое и ловит то, что делает вторая группа. В этом есть свои недостатки, но и преимущества тоже налицо. Дети как бы дважды, в разные временные отрезки повторяют одну и ту же тему, а повторение, говорят, есть мать учения. Общение учеников и учительницы непринужденное, раскованно-естественное. Если почему-то ученику кажется, что учительница неправа, он запросто может ее поправить, не боясь понести наказание за дерзость. Может быть, эта легкость идет оттого, что учеников здесь непривычно мало. В каждом классе по три ученика. В первом – один. Четвертого класса нет совсем. Есть пятый-шестой классы и девятый, где учится всего восемь учащихся.
Но это уже другая школа – вечерняя, или как ее теперь называют – открытая. И преподает там совсем молоденькая учительница, сама больше похожая на девочку-школьницу, Елена Владимировна Гиро, но при этом, говорят, очень строгая и требовательная. Она выработала свой график и систему обучения и работает столько, сколько нужно, чтобы ее ученики овладели положенной программой. Своего добивается, ученики ее любят и уважают. Вот только долго ли она здесь продержится, не знает и сама Елена Владимировна, городская девочка, привыкшая ко всем городским удобствам.
А здесь не только удобств, но и элементарных человеческих условий, привычных и необходимых для современного человека, нет. Получить письмо или газету – целая проблема. В отделе сортировки почтовых отправлений туранской почтовой конторы связи мне сказали, что люди знают, что на Сейбе отсутствует почтовое отделение, а потому писем туда не пишут, а если и случается какое-то почтовое отправление, что бывает чрезвычайно редко, то его отдают директору ЦБС (центральная библиотечная сеть) вместе с газетами, которые библиотека выписывает для своего филиала. В ЦБС на вопрос, каким образом на Сейбу доставляются газеты, а выписывается туда две газеты, одна из которых «Центр Азии», ответили, что должна брать корреспонденцию заведующая библиотекой, когда она приезжает в Туран за зарплатой, но ее самой в библиотеке не бывает, так как она получает оную в отделе культуры, поэтому газеты отправляются с оказией – порой, сразу за несколько месяцев.
Здесь нет ни телефона, ни телеграфа. Нет нормальной дороги, кроме той, которую я уже описала, да летом еще на катере по Енисею можно проплыть, если повезет.
Но самое страшное, что не только нет хорошего врача, но и фельдшера для оказания самой первой медицинской помощи давно уже в этом селе нет. Вызвать санавиацию – тоже проблема. Рация работает только с девяти до десяти часов утра. Случись беда, допустим, человек сломал руку или ногу, а такое здесь было, и не раз, надо сутки ждать только рацию. А потом ждать: прилетит вертолет или нет. Это зависит от многих причин: летная или нелетная погода, имеется ли в данное время горючее в аэропорту, в исправности ли дышащая на ладан летная техника, да и мало ли еще какие причины могут найтись.
Что касается очагов культуры, то их здесь тоже скорей нет, чем есть. Клуб функционирует время от времени, библиотеку, которая находится в одном помещении со школой, и библиотекой-то назвать трудно. Книжный фонд очень маленький и старый, весь читаный-перечитанный. Местная библиотекарша пожаловалась, что новой литературы сюда не приходит совсем, лишь однажды они получили детские книги, но и те пришлось склеивать самим ребятам на уроке труда.
На Сейбе Елену Владимировну держит только муж – местный житель, а значит охотник, рыбак, постигший эти науки сызмала, как те ребятишки, которые, отсидев урок, на перемене окружили меня веселой стайкой галчат и с удовольствием и бесхитростно ответили на все вопросы.
Оказалось, что они очень любят школу, а еще больше свое родное село, где им никогда не бывает скучно – зимой они катаются с гор, пилят дрова и ставят петли на зайцев. Зайцев им жалко, но за сданные дяде Васе Никифорову шкурки они получают деньги, на которые можно купить конфет. А уж летом здесь и того лучше: можно купаться, можно нырять с лодки в самую середину Енисея, можно рыбачить, ходить за ягодой и грибами. А ягод здесь каких только нет – смородина, кислица, голубика, брусника, черника. И еще много чего интересного есть на Сейбе для ребятишек. И потому многие из них на вопрос, хотят ли они уехать отсюда в большой город, ответили дружно: нет. И по-взрослому аргументировали это тем, что воздух здесь чище, а жизнь интереснее. И даже Миша Соболев, мальчик с грустными большими глазами, жизнь которого совсем недавно была на волоске от смерти по причине гнойного аппендицита, никуда отсюда уезжать не хочет. И, вероятно, эти дети правы.
Уже начав писать статью, я наткнулась на книгу новосибирского ученого А. Дмитриева под названием « Изменения в Солнечной системе и на планете Земля», где он на основании своих собственных исследований, а также опираясь на древнее учение агни-йоги, данное нам через Елену Ивановну Рерих, пишет о том, что все города, которым более двухсот лет, накопили очень много отрицательной психической энергии, пагубно влияющей на жизнь и здоровье тех, кто там проживает. Будущее, считает автор, за теми людьми, которые выбрали для себя пусть неудобные, необустроенные, но чистые в экологическом плане места жительства, в которых только и можно будет выжить в уже недалеком времени. И дети, очевидно, чувствуют это подсознательно.
Но это чувствуют не только дети, но и некоторые взрослые, которым дано более тонкое видение реальности мира и предвидения будущего. К их числу я отнесла бы и давнишнего жителя Сейбы Николая Самсоновича Басаргина, который когда-то был бравым моряком, учился в Высшем военно-морском училище, потом закончил несколько курсов сельскохозяйственного института, но всю свою жизнь связал с охотничьим промыслом, скитаниями по тайге. И главное, правдами и неправдами этот человек пытается удержать около себя своих детей и внуков, вплоть до того, что не очень охотно дает им какое-либо образование, считая что оно-то как раз провоцирует стремление к городской жизни, убивающей душу и тело человека. Совсем недавно Николай Самсонович купил своей восьмилетней внучке Маше настоящую лодку: пусть девочка обучается всем навыкам речной рыбалки, лишь бы в город не потянуло.
Встречу с Басаргиным предопределило мое желание узнать: а не является ли носитель такой громкой фамилии потомком декабриста Басаргина. Оказалось, что Николай Самсонович ничего о таком родстве не знает, но вся его внешность, манера говорить, даже шарфик на шее, повязанный на простой рабочей одежде каким-то совершенно не рабоче-крестьянским элегантным узлом – все говорило о врожденном аристократизме, проявляющемся, как его ни дави, в самых далеких потомках.
Николай Самсонович на вопрос о том, чем ему по душе жизнь в такой глухомани, ответил чуть ли не притчей о человеке, у которого ничего не было, кроме ног да меткого глаза. Человек этот любил тайгу и жизнь охотника-одиночки, но иногда по необходимости вынужден был приезжать в город, где разъезжали на шикарных иномарках его сверстники – друзья, подшучивавшие над ним и все вопрошавшие: когда же он, наконец, бросит свое захолустье и будет жить нормальной, как у всех, жизнью. Но вот прошло время и уже в городе нет почти никого из тех, кто над ним подшучивал да подсмеивался – ушли они в мир иной, а он в свои шестьдесят с лишним лет еще полон сил и здоровья.
Ну и что, что нет врачей? Каждый сам себе врач, если знать травы, да и другие народные способы лечения. Простудился – поешь строганины из печени марала со специями, и все пройдет. Заболел желудок – напарь живой травы и пей. Да здесь люди редко болеют, считает Басаргин, природа является самой лучшей целительницей. Конечно, если случится что-то более серьезное, без квалифицированной помощи не обойтись. Совсем недавно его сын Володя сломал руку, так спасибо семье Перфильевых, они сделали все возможное и невозможное, чтобы вызвать санавиацию и доставить мальчика в больницу. Но вот в школу Володя не ходит: и сам не хочет, и родители не очень-то настаивают.
И все было бы ничего, но город, запустил свои щупальца и сюда. Торговцы из города, которые привозят на Сейбу совсем не экстравагантные, а самые необходимые для жизни человека продукты и товары, дерут за них такие цены, какие в городе и не снились. Да ладно, если б охотой и рыбалкой можно было бы что-то заработать. Но заработать-то как раз и не дают. Представители заготовительных фирм, арендующих местные охотничьи угодья, дают за шкурку соболя полцены от той, за которую можно продать ее в большом городе. Не отдашь по такой цене – не получишь лицензию. Настоящая грабиловка, смахивающая на рабство. И все-равно здесь лучше, чем в любом, маленьком или большом, городе, считает Николай Самсонович.
Точно такого же мнения придерживается и семья Перфильевых, обосновавшаяся на Сейбе семь лет тому назад. Обосновавшаяся капитально, на годы и годы жизни.
Я уже давно слышала о своем земляке-туранце Виталии Перфильеве, о его маленьком туристическом комплексе, расположенном прямо на собственном подворье в Сейбе. Даже видела все это на фотографиях, а вот побывать там никак не удавалось. К сожалению, Виталия Ильича дома не оказалось, он был в отъезде по делам семьи. Нас приняла хозяйка – Татьяна Евгеньевна, а за хозяина – старший сын Перфильевых, Евгений – высокий, широкоплечий, статный молодой человек, чем-то похожий на первых здешних русских переселенцев. Семья Евгения живет в Кызыле, а он большую часть своего времени проводит на Сейбе – охотничает и рыбачит, а также помогает родителям вести их обширное хозяйство. А кроме того служит продавцом в магазине туранского предпринимателя Кожевникова, где цены гораздо ниже, чем у других, торгующих на Сейбе. В пристройке к дому, которая одновременно является кухней и мастерской, а также приютом для маленьких телят, я познакомилась с еще одним человеком, который был здесь, как и я, гостем.
Владимир Иванович Саломатов, всю жизнь отдал Енисею, много лет проработал на туере Хутинского порога, делал очень опасную и ответственную работу – поднимал через порог теплоходы типа «Заря», а совсем недавно уволился из-за того, что начальство речного пароходства с 1996года не платит своим рабочим положенную зарплату. Но сидеть в благоустроенной городской квартире на третьем этаже Владимиру Ивановичу, привыкшему к речному раздолью, к опасной, но полной романтики, мужской работе, очень тяжело, и он время от времени приезжает вздохнуть свободного, чистого воздуха сюда, на Сейбу. А может, со временем, и совсем переберется, вот только бы супругу уговорить.
А тем временем, Евгений показывает нам достопримечательности родительской усадьбы. Прямо перед домом стоит «Буран» с санями. Этот вид транспорта хорош уже тем, что провалившись под лед, он метров 6-7 проплывает, как лодка, а за это время, если не сплоховать и дать газу что есть мочи, можно выскочить на крепкий лед и ехать дальше. Такое случается, и нередко. Интересуюсь, как люди не бояться вот так ездить, когда запросто можно провалиться под лед. Женя и Владимир Иванович чуть ли не в один голос отвечают, что бояться никогда нельзя, надо только опасаться и делать все с трезвым расчетом. А если чего-то боишься, то лучше и не делать совсем, а иначе беда будет. Жизнь охотника и рыбака – это постоянный риск, она ежедневно наполнена всяческого рода опасностями, но без этого жить пресно и скучно, недаром чахнущие горожане время от времени приезжают сюда за адреналином, чтобы хоть чуть-чуть всколыхнуть уснувшие чувства.
За жилым домом Перфильевых и немного в стороне от него, прямо на берегу Енисея, стоят два жилых коттеджа для гостей и рядом с ними банька, которая в этот день как раз топилась. За коттеджами открывался вид на великолепную березовую рощу, перед которой были выстроены загоны для скота и лошадей. Четыре дойных коровы и несколько голов молодняка. Украшение скотного двора – две лошадки: молодая кобыла саврасой масти по имени Белка и черный, как смоль, жеребец Чарлик.
В прошлые годы лошадей было больше, но с частью из них пришлось расстаться по разным причинам. Совсем недавно на этой усадьбе обитало еще два жильца – лосенок по имени Ваня и мараленок Лютик, которых подобрали в тайге и вырастили дети Перфильевых. Когда лосенок и мараленок подросли, их передали в Абаканский зоопарк.
Дети выросли тоже. Их в этой семье вместе с Женей четверо – три мальчика и девочка по имени Аня. Аня закончила институт, вышла замуж и живет в городе. Но каждое лето с семьей приезжает сюда, чтобы отдохнуть, набраться сил и здоровья на вольном воздухе. Средний сын Алеша сейчас учится на пятом курсе университета в Новосибирске, а самый младший, Василий, заканчивает 10 класс, живет у брата в Кызыле. Лето они тоже, в основном, проводят на Сейбе, отдыхают и помогают отцу косить сено, потребность в котором для такого хозяйства весьма велика.
Вроде бы все понятно и все же я спрашиваю у Татьяны Яковлевны Перфильевой:
– Как вы решились покинуть город со всеми его удобствами и обосноваться где-то в глуши, как говорят, «у черта на куличках»?
– У нас давно уже была мечта поселиться где-нибудь, где нет сажи и очень красивая природа. Мы с Виталием раньше много ездили по туристическим путевкам и были во многих местах бывшего Советского Союза, но лучше нашей Тувы ничего не видели. Поэтому и выбрали Сейбу. Я по специальности педагог, но последние годы работала в милиции и как только вышла на пенсию по стажу, мы сразу переехали сюда и очень рады этому. Стали гораздо меньше болеть, чистый воздух и чистая вода значат очень много. А кроме того, ощущаешь жизнь совсем по-другому, иначе, чем в городе.
Здесь время идет гораздо медленнее, ты сам принадлежишь себе, не надо никуда торопиться, никуда не опаздываешь. Если хочешь, можно остановиться, чтобы полюбоваться на небо, на реку, на горы, рассмотреть травинку или цветок под ногами. А в городе я пришла на работу утром, уткнулась в бумаги, голову подняла – уже вечер. И так каждый день. Жизнь пролетает, а ты ее и не видишь, только чувствуешь, что время утекает, как между пальцами вода.
– Татьяна Яковлевна, вы заранее спланировали свой образ жизни здесь или все получилось само собой?
– О том, как мы будем здесь жить и чем заниматься, мы, конечно, стали думать прежде, чем переехали сюда. Сразу предполагалось, что займемся туристическим бизнесом, ну и без своего хозяйства жить в сельской местности тоже нельзя. Мечтали еще развести лошадей, чтобы создать интересные конные маршруты, но жизнь внесла свои коррективы. По сравнению с другими селами и поселками Тувы, на Сейбе, очевидно, из-за труднодоступности, меньше проблем с воровством скота, но, тем не менее, лошадей у нас увели очень быстро. Сын две недели находился в поиске, сколько я пережила, один Бог знает. Но из-за той же отдаленности проблемы с туристами. Во-первых, из-за отсутствия связи мы сами не можем работать оперативно, во-вторых добраться до нас очень сложно. Но все же пытаемся что-то делать. Тувинские турфирмы не очень хотят с нами работать, а вот через Иркутск получается лучше. У нас уже побывало несколько американских групп, им очень понравилось. Но в основном едут российские туристы из крупных городов. А чаще всего бывают знакомые, друзья, родственники.
– Что вы своим гостям обычно показываете? Есть здесь что-то совершенно удивительное?
– Да у нас все удивительное– красивые высокие горы, где растут целебные травы, озера с лилиями и кувшинками, а значит и очень чистой водой, в которой водиться самая чистая в экологическом отношении рыба. Охота и рыбалка для любителей. Мы предоставляем желающим все необходимое снаряжение, если нужно.
– На Сейбе все мужчины заядлые охотники и рыбаки. Ваш муж Виталий из их числа?
– Виталий очень любит тайгу, он даже склонен уменьшить наше хозяйство, чтобы больше времени отдавать природе, но он не охотник. Он любит наблюдать за жизнью, которая там происходит. А убивать – это не его стезя. Он жалеет животных. Если вы хотите кого-то убить, то его лучше не брать.
– Как вы отсюда выбираетесь в экстренных случаях? Бывает такая нужда?
– Бывает. Выбираемся по-разному. Наш сын Женя дважды сплавлялся до Кызыла на резиновой лодке. Был день его рождения, он очень соскучился по семье и, несмотря на большую воду и сильное течение, поплыл. Отец помог преодолеть Хутинский порог, и к вечеру сын был уже дома, в Кызыле. А в другой раз он очень долго плыл, и мы не имели несколько дней от него никаких вестей, но слава Богу, все обошлось. А я вот купила танкетку, правда, она пока без мотора, но мужчины пообещали к лету поставить. Тогда в любое время года не страшно будет.
– Вы очень счастливые люди, которые свою мечту сделали явью. Но все-таки, хоть о чем-то жалеете? И что еще хотелось бы сделать?
– Жалею только о том, что дети живут в городе, дышат сажей и газами. А я бы хотела развести еще большее хозяйство. Коровы очень умные, ласковые животные и все понимают. Когда настроение плохое, придешь, пообщаешься с ними, глядишь, и веселее на душе. Ну, а кроме того и доход от них получать можно неплохой. Мы перерабатываем молоко на масло и сметану, делаем даже сыр, все это частично продаем в городе, частично меняем на горючее. Вот так и живем. В город возвращаться пока не думаем.
Еще раз полюбовавшись на зимний Енисей, на сверкающую льдом вершину Темир-Сала, мы прощаемся с гостеприимными хозяевами, с белоснежной Сейбой и отправляемся в обратный, полный неизвестности, путь. По дороге я пытаюсь вглядеться в окрестности. Здесь, в этих диких местах, как раз на полпути от Сейбы до Хута, когда-то была усадьба моего деда Виктора Андреевича Сафьянова, где паслись несчетные сафьяновские табуны лошадей, где проходило несколько самых первых счастливых лет жизни моего отца Евгения Викторовича Сафьянова.
От этой мирной, счастливой, полной трудов и забот жизни, теперь ничего не осталось, кроме скудных воспоминаний. Знаю, что в 1929 году дед, пытаясь спасти лошадей от конфискации, хотел перегнать их, кажется, в Монголию. Перегонять надо было через Енисей, лед которого не выдержал огромной тяжести большого табуна и провалился. Почти все лошади ушли под лед. А семью деда и его братьев все-же раскулачили и выслали на Ольховский рудник, где они пробыли до 1937 года.
Закончилось все тем, что Виктора Андреевича и его младшего брата Павла арестовали, судили тройкой НКВД и расстреляли. Дети были брошены на произвол судьбы. Мой отец, талантливый от природы человек, получил всего лишь один класс начального образования и всегда боялся своей фамилии, не посмел дать ее нам, своим детям. А когда я хотела узнать у него что-либо о своих предках, он подозрительно смотрел и говорил: «А ты не из НКВД?»
Я пытаюсь понять, почему эта жизнь, судя по воспоминаниям людей, имевшим к ней хоть какое-то отношение, полная трудов, гармонии с окружающим миром природы и людей, прервалась?
Может быть, уже тогда в мире накопилось столько зла, что растеклось оно по всей планете и достигло даже таких благословенных мест, как Сейба и смело, растоптало все доброе, хорошее, что там начиналось и проистекало. Но видно, не совсем. Прошло время и втоптанные глубоко в землю семена стали прорастать. Только почему-то не мной и моими детьми, а Виталием Перфильевым. И даже сын его мощью своей фигуры и мощью духа напоминает мне моего собственного прадеда Андрея Павловича Сафьянова...
Туран-Сейба
Фото Владимира Нефедова и из архива семьи Перфильевых