Ольга ТУКАР: В МОЕЙ ДАМСКОЙ СУМОЧКЕ ВСЕГДА ЛЕЖИТ РАЦИЯ

Женщины- начальники в обычной жизни уже не редкость, но в жизни чрезвычайной – нонсенс. Трудно придумать более мужскую работу, чем спасение людей – работу, требующей не только хорошей физической подготовки, но и постоянного психологического напряжения. Тува – единственный регион в России, где поисково-спасательную службу Министерства по чрезвычайным ситуациям возглавляет женщина – Ольга Тукар.

Впервые позвонив ей по телефону и услышав властный и требовательный голос, я подумала: все, интервью не получится. Но при встрече открылась совершенно другая Ольга – милая и обаятельная, любящая посмеяться. Как потом рассказали близкие ей люди, оптимизм и коммуникабельность – основные черты характера Ольги Тукар. Может быть, благодаря этим качествам, за восемь лет работы на посту начальника ей удалось создать сплоченную команду, как сами спасатели говорят про себя – единую семью.

– Ольга Мартоловна, как вы стали начальником республиканской поисково-спасательной службы?

– Я работала в республиканском МЧС с 5 марта 1993 года главным бухгалтером, тогда это еще был штаб по делам гражданской обороны и чрезвычайных ситуаций в Республике Тыва. В 1997 году штаб стал комитетом, а уже в 2001 году комитет был преобразован в министерство. В 1995 году московская комиссия, рассмотрев все кандидатуры, решила, что я по складу характера подхожу на должность начальника спасательной службы. Я – Овен и всегда добиваюсь своей цели. С 1 мая 1995 года была назначена исполняющей обязанности начальника. Это был самый тяжелый и напряженный для меня год. Почти сразу после назначения в Монгун-Тайге сошла лавина, завалило сарлыковода. Шесть дней работали ребята, было очень тяжело. Следом произошло землетрясение в Нефтегорске, отправляла туда девять человек. Ребята затем были награждены медалями за спасение погибавших. И в этом же году в Кызыле, в доме на улице Кочетова, произошел взрыв в квартире. Такое было боевое крещение.

– Как к вашему назначению отнеслись подчиненные-мужчины, не было ли с их стороны какого-либо сопротивления?

– До МЧС я десять лет проработала в Госстрахе города Кызыла, у меня в подчинении было 17 женщин и ни одного мужчины. После назначения, конечно, было тяжко: в подчинении одни мужчины, у каждого свой характер, взгляды. Да и у меня характер не очень-то простой, всегда хочу, чтобы в человеке все было правильно, чтобы он был честным и открытым. Есть такие, которых сразу видно – от него можно ждать подвоха. Они в нашей службе не приживаются.

– Наверное, на такой работе надо быть особенно тонким психологом.

– Даже один и тот же приказ каждому по-разному зачитываю. Вот Володя Беляев, у него такой характер... Сергей Мельниченко, Клим Чадамбаа – вот три человека которых можно ставить руководителями спасательных работ, а самой спокойно работать на базе. Они очень опытные спасатели. Сейчас у меня есть заместитель Борис Кондауров, мастер спорта по водному туризму. Всегда отпуск просит в мае, ездит в это время с туристами на соревнования, сплавляется по рекам Чуе (Алтайский край) и Белой (Северный Кавказ). Еще один мастер-водник – Игорь Елсуков – альпинист и водолаз. Водолазные работы – самые опасные, даже опытный спасатель может погибнуть буквально на глубине четыре метра.

Самый главный хозяйственник у нас Паша Апаницын, когда мы едем на соревнования, и если есть хоть один этап, где он может участвовать, мы обязательно его берем. Потому что он может и накормить вовремя, и в порядок привести место стоянки, и поворчать, что мы не так что-то делаем, и то что разбросали – подберет. Он – кандидат в мастера спорта по лыжному туризму. Даир Байыр-оол у нас уникум – умеет все, только водолазному делу не выучился – зрение не позволило. Алексей Малышев – наш «академик», в прошлом году закончил Академию гражданской защиты МЧС.

Самые главные по рекам у нас – Станислав и Георгий Алехины. Речные работы самые трудоемкие. В прошлом году в Сут-Хольском кожууне просили найти утонувшего месяц назад на реке Хемчик. Братья поехали и нашли его.

Алексей Хертек – водолаз и классный водитель. Умение водить машину – это обязательное требование для спасателей, имеешь ты корочки, не имеешь, но водить автомобиль обязан. У меня самой категория В, С. Каждый спасатель – и водолаз, и водник, и альпинист, и водитель в одном лице. Причем, мастера высшего класса.

Ребята в большинстве своем бывшие туристы, это уже о многом говорит. Я долго не могла привыкнуть к их приколам, а сейчас и сама люблю над ними подшутить. Хотя со стороны, наверное, все это выглядит не совсем нормально.

– Вы сами выезжаете на спасательные работы?

– Иногда приходится, но в целом моя деятельность заключается в организации спасательных работ. Когда случилось землетрясение в Нефтегорске, я хотела поехать, но в региональном управлении в Красноярске категорично сказали: нет, женщин не брать. У нас в регионе есть еще одна женщина спасатель, ее тоже не взяли. И правильно сделали. Потому что когда я посмотрела фильм о том, как проводились там спасательные работы, было очень тяжело, я даже не сдержалась – плакала… Такое, как фотография, сохраняется в памяти, от этого нельзя избавиться. В прошлом году пришлось выехать на Енисей, искать утонувшего напротив поселка Сукпак пятилетнего мальчика. Три дня искали, внутренне знала, что увижу, но когда нашли… был такой стресс. К этому невозможно привыкнуть.

– Как удается совмещать обязанности начальника и мамы?

– Живу в постоянном напряжении, но я к этому привыкла. Я даже сумки дамские покупаю с тем расчетом, чтобы туда входила рация. Всегда ношу ее с собой, хотя она не такая уж и легкая – 800 граммов. Днем и ночью, в любое время меня могут найти. Если куда-то в деревню уезжаю, то докладываю вплоть до Красноярска: куда уехала и насколько. Раньше и вязала, и шила, и книжки читала, все умела, а сейчас все больше внимания уделяю работе, но… читаю женские журналы. Дочки мои уже большие. Младшая, Ольга, учится в Московском государственном социальном университете на факультете «Социальная работа». Старшая, Айлана, родила мне замечательную внучку, мою радость – Алиму, мы ее нежно зовем Дан-Хая, в переводе на русский «утренняя заря». Видимся, конечно, очень мало, только по праздникам. Очень хочу, чтобы внучка научилась играть на пианино, которое я обещала подарить ей на день рождения.

– Расскажите о родителях.

– Мама, Сат Шангыр-ооловна Толунгап, у меня очень общительная, но в то же время очень строгая. Она работала завучем в школе №2, а я там училась, так ко мне одноклассники боялись в гости прийти. Папа,  Мартол Манчинович Даржаа, окончил Абаканский педагогический  институт. Работал директором школы в Аксы-Барлыке, затем в партийных органах. 1965 году его перевели в Кызыл, мы и переехали. Он очень спокойный, никогда не слышала, чтобы он повышал голос. Ему стоило только брови сдвинуть, и мы сразу все понимали. Средняя моя сестра Вера сейчас работает завучем в республиканском лицее, младшая, Люба, домохозяйка.

– На восьмое марта вам, наверное, дарят гору подарков? Все-таки семнадцать мужчин…

– Главное, что дарят нам наши ребята – это три дня отдыха. Вручают розы, шампанское, и мы три дня с нашим бухгалтером отдыхаем, а ребята дежурят. Однажды седьмого марта на «полке» сошла лавина, мне надо было ехать. Но ребята возмутились: «Ольга Мартоловна, вы что? Праздник ведь, опозорите нас». Пришлось остаться. Мы всегда переживаем друг за друга, стараемся помочь, если что не так  на работе или в семье.

Но собраться всем коллективом нам удается редко. Стараемся отмечать вместе дни рождения и старый Новый год. В остальные праздники мы по очереди дежурим. Еще осенью ребята сплавляются по рекам Кызыл-Хем, Каа-Хем, это у нас называется учебно-тренировочный сплав, а для спасателей – еще одна возможность отдохнуть. Пробовала посылать ребят на отдых на Шира и Чедер, но все хором заявили: лучше сплава есть только сплав.

– Спасатели часто выезжают на соревнования…

– Для нас это важно. Мы отрабатываем, почти в экстремальных ситуациях, и технику, и, что самое важное – согласованность действий спасателей. На мне лежат организационные вопросы. Первый раз мы попали на российские соревнования в 1996 году, это было на красноярских Столбах. Всегда обязательный этап – техногенка – это поиск человека в завале, в задымленном помещении, спуск пострадавшего с высотного здания. Соревнования водолазов – это и ориентирование под водой, и поиск утонувшего под водой. Все это на время, на баллы. 

В 2001 году в районе Бай-Тайги организовали региональные учебные сборы по горной подготовке. Наши спасатели не уложились в программу только из-за того, что было семь вызовов. С 1 по 10 мая в этом районе проходит детская спартакиада по туризму, и дети встречались в тайге на каждом шагу. То один, то другой школьник потеряется. Приходилось организовывать поиски.

– Каждый день мы слышим сообщения о катастрофах, происшествиях. У нас в республике число происшествий так же увеличивается?

– Если взять 1995 год, тогда было 50 вызовов. Терялось люди и на воде, и в тайге, в основном, взрослые. А за 2002 год было уже 339 вызовов. Стали больше звонить, звать на помощь.

– На какие вызовы чаще приходится ездить?

– Чаще всего мы вскрываем квартиры. Бывает по пять квартир в день. Вот недавно моя соседка прибежала: «Мартоловна, вызови своих спасателей. На минутку выскочила, дверь захлопнулась». В квартире двухгодовалый ребенок плачет, в подъезде соседка мечется. Спасатель приехал, дверь открыл.

Люди теряются в тайге, особенно осенью. В этом году пришлось вертолет использовать, вывозить охотника, скончавшегося во время охоты. И каждый год у нас с охотниками проблемы: то заболеют, то замерзнут. В позапрошлом году вывезли охотника, который так застудил ноги, что пришлось их ампутировать. 

– А курьезные истории случаются?

– Их столько случается, что можно долго рассказывать. Например, как-то осенью, рано утром поступило сообщение о том, что над дорогой, на трубах теплотрассы висит мужчина. Когда подъехали, увидели: действительно висит, но снять его тяжело, высота над дорогой четыре с половиной метра. Ребятам пришлось по трубам подниматься с веревками и с креплениями. Когда сняли его, замерзшего, он рассказал, что вечером шел домой, и упал в котлован, а он инвалид по зрению. По дну шли трубы, он и рассудил, что по ним сможет вылезти из ямы, ну и вылез… Утром его заметили проезжавшие шофера. И смешно, и жалко человека.

Другой случай. Искали бабушку на станции «Тайга». В таких случаях обычно весь день родственники сами бегают, ищут, а ночью вызывают спасателей. Ребята выехали, искали всю ночь. Только тогда когда стало светло, бабушка вышла из-за деревьев и как раз в том месте, где всю ночь ходили спасатели. Спрашивают: «Что же ты, бабушка, раньше не выходила, где была?» А она говорит: «Пряталась. Думала, что это инопланетяне бродят». Это из-за наших светящихся полосок на одежде, которые отражали свет фонариков.

Бывали и другие курьезы, связанные уже со спасателями. Я была в командировке в Красноярске. Звонят из Кызыла, просят к телефону и требуют тетю Олю, а трубку взял мой начальник Эдуард Николаевич, удивился: «Какую тетю Олю? Что за племянник выискался?» Это оказался Леша Малышев, он только поступил работать к нам и забыл мое отчество... Каких только историй не было, кошек и собак спасали, быков из ям вытаскивали.

– Какой год был для вас самым трудным?

– В 2001 году нам досталось. Самый пик наводнения был 20 мая, а 19 мая поздно вечером поступило сообщение из Каа-Хемского кожууна о том, что ребятишки остались на острове, который уже начало затапливать. Наши ребята, пять человек, поехали.

Ночь. Остров затопило. Дети залезли на деревья. Кое-как их нашли, сняли. Так вся деревня вывалила на берег посмотреть, как спасатели привезут мальчишек. Даже аплодисменты были.

Ребята поехали домой, а вода дошла уже до Кызыла, им перед мостом водой перерезало дорогу. И 20 мая первая наша работа была по спасению своих же спасателей. Заодно вытащили и еще  машин пять, с людьми, сидящими на кузовах. Пока освобождали их из водяного плена, прибежал чабан с местечка Шанаты  и попросил спасти его овец и коз. Бараны через воду не идут, уперлись и все. Чабаны придумали: всех родившихся ягнят закинули на кошары, а островок-то все меньше и меньше, коз и баранов начинает сносить. Так мы теперь точно знаем, что в нашу лодку «НЛ» входит 18 баранов. Успели сделать несколько рейсов, когда пришло сообщение, что топит кызыльские дачи.

Естественно, мы снимаемся, какие бараны, там людей уже топит. Берем все машины, что были на ходу едем на дачные участки. Там уже ездил автобус, объявляли: «Люди, сейчас начнет топить, дамбу прорвет, выезжайте».  Но никто не поверил и выезжать наотрез отказывались. На следующий день их пришлось снимать с крыш домов уже на лодках. Одновременно целую ночь работали на левом берегу, в районе кожзавода. И двое погибших в то время – это те, кто отказался выезжать. Нам хотели помочь спасатели из региональной службы, из Красноярска, уже дали вертолет, а погоды нет. На перевале снег. И мы, пятнадцать человек, трое суток перевозили людей, это был ад кромешный... 766 человек сняли с островков и крыш.

– Как вы считаете, внешность женщины-руководителя много значит?

– Я считаю это очень важно. Когда работала в госстрахе – была первой модницей. Для меня самое важное – хорошо выглядеть. Всегда.

– О чем вы мечтаете?

– Раньше мечтала купить дачу. Очень люблю копаться в земле. Предложила маме купить дачу рядом с ее участком, так  она мне ответила: «Доченька, я две дачи не осилю». Уже который год не езжу на дачу, времени совсем нет, а раньше моей обязанностью было подстригать малину, никто даже не трогал ее.

– Чем вы занимаетесь в отпуске?

– Раз в два года я точно отдыхаю, езжу в Санкт-Петербург. Люблю этот город, понравился он мне сразу. Всегда стараюсь пройтись по Эрмитажу, по Невскому, покататься по каналам, побродить по Петергофу. Мне еще везет на погоду, обычно там дожди, а я даже зимой ездила, и то там не было снега, было тепло. Планирую побывать в Санкт-Петербурге и в этом году.

– Ольга Мартоловна, вы с таким увлечением говорили о работе. Что она значит для вас?

– Все. Я даже не представляю себя на другом месте. Работа без выходных и праздничных дней, в постоянном напряжении, но это моя жизнь и я не хочу другой.

Фото Виталия Шайфулина и из личного архива Ольги Тукар

Инна Черкасова-Тонгак