ФОТОПАМЯТЬ: ИСТОРИЯ СЕМЬИ – ИСТОРИЯ РОДИНЫ

О начале этого конкурса мы объявили в номере 6 «ЦА». Было опубликовано девять фотографий из архива полпреда Ивана Мулюкина, который работал в Туве в самый горячий период истории нашей республики – во время репрессий и время до вхождения ТНР в состав СССР, в 1938 – 1940 годах. Альбом с фотографиями хранился в редакции журнала «Родина», главный редактор, Владимир Долматов, сообщил, что давно хотел их опубликовать, но фотографии все без подписей и неизвестно кто на них изображен. Чтобы узнать, кто на фотографиях, в какое время были сделаны фотоснимки, и был объявлен конкурс по двум номинациям: «Узнайте своих близких» и «Семейный альбом».

КАК В ФИЛЬМАХ ПОКАЗЫВАЮТ — ТАК И ЖИЛИ, О ТОМ И ПИСАЛИ

Фотографию коллектива редакции газеты «Молодежь Тувы» нам принес Валентин Тока, но он знал лишь двоих из тех, кто на ней избражён: С. Лиховида и Т. Сермавкина. Мы обратились к ответственному секретарю «Тувинской правды» Василию Маслову. «Ну, как же, конечно, здесь я многих узнаю, это – Александра Кочнева, она долго в «Тувинской правде» работала выпускающим корректором, а это – Всеволод Филиппов. Вот кто вам про всех расскажет». Всеволод Петрович не только «опознал» людей, запечатленных на фото (у него есть такая же фотография), но и сюрприз приподнёс: интересную историю про бывшего заключенного, всю жизнь прожившего в норе.

В газетах я проработал 34 года, с 1952 по 1986 год. Родом из села Каратуз, это в ста километрах от Минусинска. Но после военного училища, откуда меня списали по болезни из-за ранения на фронте, потянуло сюда, в Туву. После лечения в санаториях стал искать работу и обратился в горком партии к Стодолю, работавшему тогда в орготделе. Он мне предлагал:

– Хочешь работать в театре?

– Да я не артист, – отвечаю.

– А на стройке?

– Да какой я строитель со второй группой инвалидности.

– А в газету? В «Молодежь Тувы»?

Согласился сразу. В редакции меня приняли как родного. Словно в дружную семью попал, такие доброжелательные и теплые отношения были. Работу начал с литературного сотрудника. Стояла теплая осень 1952 года, тогда мы все и сфотографировались.

На этой фотографии я в ряду сидящих третий слева, рядом со мной – крайний справа – сидит Алексей Ногурак, сейчас в доме инвалидов живет в Сукпаке. Рядом с ним – Леша Серен-оол. Они в редакции переводчиками работали. Газета тогда выпускалась на двух языках: на тувинском и русском. Слева рядом со мной – наша заводила Саша Кочнева, тогда еще Сунцова, работала она выпускающим корректором. Очень хорошо с делами управлялась. Возле нее сидит мой начальник – Тимофей Васильевич Сермавкин, заведующий отделом пропаганды. Тогда он только что закончил Высшую комсомольскую школу, сидит весь «заряженный» идеями. Далее – Валя Ведерникова,наш корректор, добрейшей души человек. Никогда не лезла на первый план, а надо – всегда поможет, подскажет. Дальше – Борис Николаевич Кочнев. Они с Сашей Сунцовой уже потом поженились. Мы почти на все праздники у них дома собирались, всегда очень весело было.

В верхнем ряду первым слева стоит Леонид Быханов, руководитель отдела сельской молодежи. Очень способный журналист, хорошо знал проблемы сельского хозяйства и умел о них писать. Рядом – еще один наш переводчик – Тогутол. Третий слева – улыбается наш весельчак-заводила Сергей Лиховид, фронтовик, художник-ретушер, очень быстро готовил фотографии к печати. Жена его работала врачом. За его спиной стоит Гертан, не помню имени, латышка, боевая, активная журналистка, часто в командировки ездила. А рядом – Тамара Мозгалевская.Очень хорошо знала вопросы культуры. Одна воспитывала сына. Сама родом из Тоджи, её родители были сосланы туда, и сейчас её родственники на Тодже живут. Чуть бочком стоит наша машинистка, не помню уже, к сожалению, как её зовут. А эта Ольга Никифорова, сейчас её фамилия Тока, она жена Валентина Тока. Людмила Петровна Барабанова – властная, решительная. В молодости вокруг нее всегда девчата собирались. А вот кто эта девочка в платке – я забыл, такая неприметная была.

У нас еще одна журналистка работала – Сазаданова. Помню, она только родила, и двух дней не прошло, как на работу вышла. Тогда в декретных отпусках не сидели. Ребенка к себе привяжет, на коня и – вперед, в поле, репортажи делать.

Писали в основном о сельской молодежи, как на сенокосах работали, как урожай собирали, как поливали поля. Молодежь к любой работе привлекали. В то время проводились конкурсы на лучший огород. Я присутствовал на подведении итогов в поселке Кок-Чыраа, Салчак Тока очень хвалил огородников, с удовольствием ел овощи, ими выращенные, ел и нахваливал: «Какую хорошую капусту вырастили, сочную, большую, молодцы!».

В Ак-Дуруге новый поселок тогда построили, две большие улицы. У меня там был друг – секретарь комсомольской организации Монгуш Додей-оол, он был руководителем строительной бригады...

Работали. Боролись с пороками, с пьянством. Вызывали на комсомольские, партийные собрания и воспитывали. Как в фильмах старых показывают, так все и было. Сколько земли вспахали, засеяли, систем оросительных построили, до сих пор многие стоят. Каждый хотел, чтобы его колхоз был самым лучшим.

В 1953 году меня перевели на должность собственного корреспондента поУлуг-Хему и Чаа-Холю и отправили работать в район. Снимал квартиры, искал те, что с телефоном, чтобы информацию быстро можно было передать. Так скитался с одной квартиры на другую, пока мы с супругой, Анной Михайловной, не нашли друг друга. Она приехала из Саратова сразу после того, как закончила пединститут с группой добровольцев. Сначала работала в Хорум-Дагской школе, потом её перевели в Шагонарскую, где сразу стала завучем школы.

Во времена Никиты Хрущева прошла компания по объединению районов, в связи с этим и газеты объединили. Вышло так, что газеты Пий-Хемского, Улуг-Хемского, Каа-Хемского, Тандинского и других районов все вошли в межрайонную газету «За коммунистический труд». Редактором назначили Александру Николаевну Богданову, она работала в «Тувинской правде». Энергичная, решительная, запросто верхом на коне скакала. Потом её опять вернули в «Тувинскую правду», а редактором межрайонки назначили меня. Но и эту газету, примерно в пятьдесят девятом году, пришлось закрыть. Так было жалко ликвидировать её, только «Волгу» получили, новую, двух шофёров в редакцию приняли: Анатолия Пономарева и Виктора Кирьянова. Затем меня сразу взяли в редакцию «Тувинской правды», заместителем редактора, там до пенсии и проработал».

ЖИЛ В НОРЕ ДО САМОЙ СМЕРТИ

В начале XX века в Поволжье были вспышки крестьянских волнений, после 1905 года по всей России возникали стихийные волнения. На фотографии – как раз один из участников этих событий. Как он рассказывал, его жандармы взяли, когда он траву косил в поле недалеко отСаратова.

Звали его Яков Яковлевич Сальников. Жандармы приехали проверить обстановку, Якова, может быть, и не стали бы арестовывать, но они с другом решили над жандармом подшутить.У одного, сидящего на коне, связали ноги под животом лошади и ослабили подпруги, жандарм как перевернулся, так и висел вверх ногами, пока его свои не освободили. Уже не помню, но, кажется, это было примерно 1910 году. Якова арестовали, осудили и посадили в «Александровский централ», а потом, спустя какое-то время, его с большой группой заключенных отправили строить Усинский тракт. Однажды, как он рассказывал, вдруг охрана вся уехала. Заключенные стали разбредаться кто куда: «А мы с другом пошли в Туву». Это было в феврале 1917 года.

Примерно в 1960 году о Якове каким-то образом узнал врач санинспекции Петр Алексеевич Черкашин. Очень внимательный был человек, не остался равнодушным к судьбе бывшего заключенного. Петр Алексеевич всегда внимательно следил, о чем пишут газеты, приходил в редакцию, если что ему не нравилось, всегда говорил, спорил, критиковал. Думаю, поэтому, когда он нашел Якова, привез к нему нас, журналистов.Привезли мы мешок картошки и кровать железную – Петр Алексеевич где-то нашел. Черкашин потом и печку привез, а то Яков Яковлевич все время у костра грелся.

Сальников встретил нас очень приветливо, много и красочно рассказывал о своей жизни.

Куда делся его друг – я не знаю, а Сальников поселился в горной норе у поселка Уюк почти сразу, как пришел в Туву. Мы его спросили: «Почему в норе? Поселок рядом, жил бы с людьми».«В тайге хорошо дышать, и в норе удобно, а в поселке уже не то: там люди, скот, навозом пахнет. Нет, лучше здесь жить».

Пригласил нас даже к себев «дом», спустились, а там дышать нечем, нора маленькая, в ней только постель, сделанная из узких досточек и застеленная травой, да еще две собаки рядом на полу устроились. Спрашиваем: «У вас, Яков Яковлевич, хоть ружье-то есть?». «Нет, а зачем оно мне, я и так могу поймать всё, что захочу». Ел сусликов, зайцев, еще и сердобольные старушки из деревни Уюк его подкармливали. У него были санки, и зимой он раз в неделю скатывался с горы чуть ли ни до поселка. Летом пешком ходил. Старушки его уже поджидали, кто еды приносил, кто одежду, Яков и в баню в село ходил.

Убеждать его переехать в поселок мы не стали: живет себе человек, свободный, довольный. К нему многие тогда наведывались, но никто его не трогал. В газете о нем мы так ничего и не написали, но сообщили в обком партии, он хоть пенсию стал получать. Чтобы как-то восстановить его историю, редакция направила запросы по архивам, и только из ленинградского пришел ответ, что Яков Сальников осужден по уголовным мотивам.

Через какое-то время мне сказали, что Яков умер. Шум тогда подняли старушки, две недели он с горы не спускался. Они договорились с мужиками, и те пошли к норе. Подходят, а собаки не подпускают, злые стали, отощали, одну пришлось даже пристрелить. Вытащили старика и похоронили, как полагается.

Записала Инна Черкасова-Тонгак