ПОБЕДНОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ В ПОСОЛЬСТВО ТНР <p>Репортаж с московской прогулки ветерана из Тувы

С Валентином Георгиевичем (старший сын руководителя Тувы 1933-1973 годовполучил отчество по имени деда по материнской линии) встретиться у фонтана мы договорились заранее. Он как раз гостил у своей дочери Аллы в подмосковном городе Королёве и собирался побывать в центре Москвы вместе с дочерью и зятем. Валентин Тока – участник Великой Отечественной войны на Северном флоте, куда ушёл служить 15-летним юнгой в 1944 году.

Так как ни я его в лицо не знала, ни он – меня, то обменялись приметами. Я описала себя, а он дал такое указание: «Увидите в толпе тувинца, значит, это я». Я восхитилась лаконичностью, замешанной на юморе, а главное, полной уверенностью собеседника в том, что тувинец ни в одной толпе не потеряется, его невозможно не увидеть. И не посмела спрашивать у бывшего моряка о дополнительных мелочах, типа его формы, каких-то знаков отличия. Что еще может быть отличительнее облика тувинца?

МАЙСКАЯ МОСКВА

Современная Москва – давно уже не серый однообразный город, который можно спутать с другим, что когда-то высмеял Эльдар Рязанов во всенародно любимой комедии «Ирония судьбы». Жизнерадостные новостройки расцветают по всему горизонту, вечерами зажигаются неоновые огни, рекламные щиты и яркие вывески украшают городские виды.

Но в праздники столица становится еще более нарядной. Начиная с 1 мая, улицы одеваются в разноцветные флаги. Растяжки напоминают о том, что за этим грядет и день Победы. С рекламных щитов улыбаются седые ветераны.

В этом году очень тёплая весна, практически лето, всё зелено, уже расцвели цветы. Особенно мне нравится в праздничные дни общественный транспорт. Автобусы, троллейбусы и трамваи становятся похожими на весёлых жуков и хлопотливых гусениц с усиками и рожками – флажками российскими, московскими и просто разноцветными. Усики и рожки у всех расположены по-разному: у кого по бокам голов, у кого по центру, а у кого один из флажков съезжает набок, как перо у подвыпившего индейца. Это зрелище сразу поднимает настроение.

Выйти из метро в центре удалось только на станции «Кузнецкий мост», потом пришлось спускаться вниз пешком по улице Охотный ряд. Там уже шли колонны демонстрантов. Самыми боевыми и дисциплинированными были, как всегда, коммунисты.

Они маршировали с красными транспарантами. Динамик вещал что-то призывное и бодрое антиправительственное. Туристы и наряды милиции дружно глазели на шествие и друг на друга. Ближе к главному месту всё оцеплено. Людей впускали на площадь (и выпускали) только через специальные рамы металлоискателя.

Всё было как обычно.

НЕПОДХОДЯЩИЙ ЦВЕТ ЛИЦА

Когда спускалась с возвышенности по улице и обозревала муравейник людей у Большого театра, мне не удавалось отделаться от ассоциаций с праздничным стойбищем в Туве. Казалось, что Москва празднует большой-большой Наадым. Только вот лошадей и привязей не было видно.

Звучала музыка победы: торжественные марши, мелодии фронтовых лет. То тут, то там люди собирались кучками возле гармонистов. Сколько было осанистых ветеранов с гвоздиками, столько было и репортеров, бродивших везде с цепкими взглядами. Кто-то «по-красному» ругал Путина, кто-то пел, кто-то искал однополчан или хотя бы тех, кто был «родственником» по роду войск. Сновали дети, застенчиво посматривая на седовласых людей, дарили цветы.

Я загляделась на колоритных женщин-ветеранов на скамейке и не успела высмотреть того самого единственного тувинца на всю толпу. Семья Тока – Гулевич нашла меня первой.

Познакомились: дочь Алла Валентиновна и её супруг Александр Николаевич Гулевич, полковник из Центрального Управления МВД. Они сопровождали отца в его походе по Москве. Полчаса, как гуляли уже по центру.Валентин Георгиевич за это время успел обойти большой фонтан три раза, высматривая моряков, принял фронтовую стопку, которую предлагали для ветеранов бесплатно.

Поздоровавшись со мной, он предложил плюнуть на всякие там репортажи, фотографирования («Не надо из меня делать героя») и дать с ним ещё круга вокруг фонтана. Его дети, глядя с улыбкой на бойкого отца, согласились сопровождать нас сзади.

Подбежала московская журналистка, нацеливаясь фотоаппаратом на Валентина Георгиевича. Он бурно запротестовал: «Не надо меня снимать!». «Почему?» – искренне удивилась та. «У меня цвет лица сегодня неподходящий», – важно заявил ветеран, чрезвычайно серьёзно потёр свои щёки и, взяв меня под ручку, ушёл от оторопевшей девушки.

«Держите меня, – предупредил он, подмигивая, – а не то напьюсь, драться полезу». «Шутит он, шутит», – на всякий случай поспешно пояснила дочь.

Дали круга. Моряк пристроился к поющим. Потом подсел к другим. Не успели мы оглянуться, как вообще пропал. Пока его ждали, он дал, по всей видимости, ещё тридцать три круга. Стал ещё веселее, задиристее. Если сначала он держал в руке гвоздики, то каким-то чудесным образом теперь вместо гвоздик оказались хризантемы. Пока дарил дамам свои гвоздики, ему успели снова подарить другие цветы. Пришлось снова передаривать. Пока избавлялся от этих, подбежал еще ребенок с тюльпанами. Победили энергия и численное превосходство: молодёжи с цветами было больше. Ветеран сдался, оставил букетик себе.

Спрашиваю его, нашёл ли он моряков. «Нет, – отмахнулся, – всего четыре человека, и то не те. Шпана!». «Шпаной» оказались представители морской авиации, механики.

Стал ближе и как заговорщик громким шёпотом поделился своими впечатлениями: «Это удивительно, но очень много женщин-ветеранов. Мужчин всё меньше и меньше…» Погрустнел. Но ненадолго.

Быстро переключился: «Когда такие мероприятия, люблю смотреть на лица людей. Здесь такие лица интересные!». Правда, какие – не успел уточнить. Подбежала яркая улыбающаяся дама, преподнесла цветок, обняла и коварно поцеловала так, чтобы оставить на щеке ветерана след от яркой помады. Валентин Георгиевич пообещал не мыться несколько дней, пока не доедет до дома, чтобы подразнить в Кызыле свою супругу.

ПЯТЬ ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ ЗА МЕТР

Наконец, обцелованный и веселый ветеран дал команду отправляться до следующего пункта своей программы – исторического дома по адресу: ул. Поварская, д. 22. Здесь в 40-е годы располагалось посольство Тувинской Народной Республики в СССР, здесь он жил в своем отрочестве вместе с легендарным отцом во время московских командировок последнего.

Спускаясь по лестнице в метро, Валентин Георгиевич, поддерживаемый нами с двух сторон, громко считал ступеньки: сначала по-немецки, потом по-тувински.

Дочь заботливо, но строго поглядывала на него. Бравый 74-летний моряк попеременно называл ее то «госконтролем», то «таможней». Пожаловался: «Она мною командует». «Правильно, – убежденно, пряча улыбку, отозвалась я. – На то они и дети, чтобы родителям указывать». Ветеран поразился, испытующе глянул на меня, увидел серьёзное лицо непонятного поколения и замолк.

На так называемой «посольской» улице Поварской, где до сих пор располагаются посольства разных государств (Камеруна, Новой Зеландии, Норвегии, Судана), воспоминания Валентина Георгиевича потекли рекой. «Там этого не было», «Это здание я помню», «Вот здесь была аптека, на которую упал снаряд в войну», – перечислял он, показывая направо и налево.

Дошли до дома номер 22. Прочитали табличку какого-то антикризисного центра. Видно было, что дом с офисами и квартирами относится к разряду элитных. Один квадратный метр в этом доме стоит пять тысяч долларов.

Мы хотели постоять в историческом благоговении, сфотографироваться и скромно уйти. Но не Валентин Тока. Никто не успел и глазом моргнуть, как моряк твёрдо шагнул к двери и позвонил в звонок домофона.

Мы замерли в ожидании. И услышали примечательный разговор.

Домофон хмурым голосом осведомился, что нам надо.

В. Тока с командирской интонацией:

– Есть тут какая-нибудь охрана?

Домофон отрапортовал:

– Есть!

В. Тока:

– Я – человек, который жил здесь в сороковых годах. Здесь было посольство Тувы. Мы хотим посмотреть внутри и сфотографироваться.

Пауза… Охрана переваривала оригинальное заявление. Затем зазвучал характерный писк замка. Открыли!

Алла Валентиновна сообразила: «Они увидели по видеофону, что это ветеран с нашивками и рядом стоит военный. Иначе бы не открыли».

Охранник с некоторым удивлением, но любезно разрешил подняться на второй этаж дома. Поднимаемся по витой лестнице. Тока хватается за перила, вдыхает в себя воздух и громко заявляет: «Запах! Тот самый запах!». Дух старого дома узнаваем даже через шестьдесят лет!

Подходим к дверям, на которых висят таблички «3» и «4». Это квартиры. Валентин Георгиевич, снова не колеблясь, жмет на кнопку двери то одной квартиры, то другой. За одной дверью заливается лаем маленькая собачка. Никто не открывает. Дома никого нет. Тока попытался что-то узнать у лающего сторожа: «Собачка-собачка! А как твоя фамилия?». Один лай и ничего вразумительного.

Ветеран вздохнул: «Вот в этих хоромах мы останавливались. На месте квартиры № 4 было пять огромных комнат, было сообщение с нынешней квартирой № 3. В ней проходили приёмы, стоял рояль».

ГРАФ ЗА УГЛОМ НАМ НЕ НУЖЕН

Стали спускаться. Валентин Тока продолжал перечислять, что было в посольских комнатах. Поблагодарили охранника, вышли на улицу. Над дверьми нависает большой балкон. Здесь старший сын Салчака Тока стоял в детстве, обозревая окрестности привилегированной улицы.

Пока мы стояли, задрав головы к балкону, внезапно опять открылась дверь. Охранник проникся историческим моментом, вышел и сказал: «Если вы хотите узнать больше об истории этого дома, то за углом во дворе живет какой-то граф». Я поразилась фактом проживания графа «за углом», а Валентин Тока пренебрежительно отмахнулся: «Какой граф? Не нужен нам граф. Я сам знаю этот дом, жил здесь ребёнком».

Снова говорим «спасибо» сердобольному молодому смотрителю дома и медленно уходим по улице, возвращаясь к метро.

Отец, уже подуставший, бормотал детям благодарности за то, что привезли его сюда, дали возможность посмотреть на места детства, посмотреть на центр Москвы. Алла Валентиновна улыбалась: «Он через год приезжает к нам, и сам просто не хочет выезжать в Москву из Королёва. Никто его не держит за руки, за ноги, мог в любое время выбраться. Но не хотел».

Строптивый ветеран в этот момент увидел вывеску «Тату». Весь встрепенулся: «Это группа такая?». «Нет, – терпеливо пояснила дочь, – это мастерская по изготовлению татуировок». Валентин Георгиевич проявил себя знатоком современной попсы, буркнув: «А я думал – группа... Безголосые, бессовестные девки».

Спускаясь снова по лестнице перехода, теперь уже считал ступеньки тише и по-русски. Вокруг гремели победные марши…

******

11 октября этого года Валентину Георгиевичу Тока исполнится 75 лет. Ещё один юбилей этого года. Не думаю, что Салчак Калбакхорекович ориентировался на дату рождения сына, занимаясь организацией исторического акта – вхождения Тувы в состав СССР в военном 1944 году. Но то, что жизнь этой семьи является неотъемлемой частью истории Тувы, несомненно. И совпадение этих дат – факт глубоко символичный.
                                                                                                                                    г. Москва

Фото автора