ЗОЛОТО И … ПАРЕНАЯ ЧЕРЕМША. ВСЁ БЫЛО…

ЗОЛОТО И … ПАРЕНАЯ ЧЕРЕМША. ВСЁ БЫЛО…

О начале этого конкурса было объявлено в № 6 «ЦА». Было опубликовано девять из 225 фотографий Тувы тридцатых годов – из семейного архива полномочного представителя СССР в Тувинской Народной Республике Ивана Мулюкина, работавшего в республике в 1938-1940 годах.

Их публикация – наш совместный проект с редакцией Всероссийского исторического журнала «Родина», редактор которого Владимир Долматов в преддверии 60-летия добровольного вхождения Тувы в состав России заинтересовался обнаруженным им в московском архиве тувинским альбомом. Увы, все уникальные фото – без подписей. Для того, чтобы узнать, кто же изображён на них, мы и объявили первую номинацию нашего конкурса – «Узнай своих близких».

Вторая номинация – «Семейный альбом»: историческое, особенно дорогое вам фото из вашего семейного архива, связанное с историей Кызыла, Тувы, России.

Читательские письма, пришедшие на конкурс, публиковались в №№ 9, 10, 13, 15, 16, 23, 28. Письма продолжают поступать, конкурс памяти продолжается.

Принимаются фотографии из вашего семейного архива с запечатленными на них участниками исторических событий, историческими местами, с рассказом о том, где и при каких обстоятельствах был сделан снимок, как жизнь изображённых на нём людей связана с историей Тувы и всей России. Авторысамых интересных писем в юбилейные дни будут награждены грамотами и ценными подарками. Пишите. Оставьте свой след в истории.

У меня старых фотографий столько, что за день не пересмотришь. С детства любил фотографировать, прямо страсть какая-то была. Первый фотоаппарат – «Любитель» – мне подарили, когда я жил с родителями уже на прииске «Ойна». Сам плёнки проявлял, где-то химикаты умудрялся доставать. Привлекало чудо, когда на чистом листе бумаги появляется изображение – это сделал ты, сам. И всё же многие моменты снять не получилось, например, так хочется найти снимок Хутинского порога, ещё старого, до взрыва, но даже в музейном архиве такого нет.

Вы видели в национальном музее огромный бивень мамонта? Его нашли на прииске «Харал» примерно в 1948 году, вымыли гидравликой. Так же вымыли огромный самородок, размером с хороший блин. Он тоже в музее долгое время лежал. Мне тогда было 10 лет, а на Харале я жил с шести лет. До Тоджи в то время добирались пешком или на лошадях. Там был глухой посёлок, стоял локомотив на берегу, были школа-десятилетка, фельдшерский пункт и большой сельский клуб, где часто показывали фильмы и самими харальцами устраивались концерты. В посёлке было больше трёхсот жителей. В основном это были вольнонаёмные и бывшие заключенные, всех национальностей, сосланные на прииск, летом приезжало много геологов.

Продукты завозилось на лошадях – в основном по зимнику. Помню двух сестёр Калчановых, они были ямщиками в обозе. Каждый человек должен был вывезти тонну груза за один раз, на каждого давали по четыре лошади с санями. Вечером лошадей надо распрячь, напоить, накормить, успеть отдохнуть, утром запрячь – и снова в путь. На весь путь от Харала до Даниловки, где была база «Золотопромснаба», командовал ею тогда Осмаловский, давалась неделя.

Летом продукты завозили маленьким двухместным самолетом «ПО-2». В плохую погоду он не мог сесть, сбрасывал продукты в мешках на землю. В 1946 году погода была настолько плохая, что самолёт всё лето не мог сесть. Если найдет просвет между облаками – нырнёт, сбросит продукты, а не найдёт– улетает обратно. У нас в рационе тогда была в основном черемша, в любом виде: жареная, пареная, варёная, солёная. Много рыбачили на реке Харал, из конского волоса сучили леску, цепляли крючок и на реку. В основном ловился хариус, редко – ленок.

Оленеводы приезжали на оленях в посёлок за продуктами, привозили иногда мясо, глухарей, продавали по 50 копеек за килограмм. Русских очень уважали, всегда при встрече здоровались: «Экии, дарга». Приезжает, например, семья из четырёх человек, на каждого взрослого человека – по четыре оленя, закупали в магазинах, тогда ещё на акша, продукты, спички. Кочевали со стоянки на стоянку, одежда у них была тогда вся из оленьих шкур, и женщины, и мужчины – все носили брюки. Иначе в тайге не выжить. Очень тяжело они жили, болели почти все. Затем уже оленеводов стали собирать в совхозы, первым создали совхоз «Первое мая».

Там же, на Харале, я пошёл в школу. Первым долгом пилили с мамой дрова, поскольку задание по заготовке дров в школу давали каждому ученику. На уроки чистописания учительница водила нас к одному деду, который в своё время служил волостным писарем. Он показывал нам, как надо писать буквы, он не писал, а рисовал, буквы выходили красивее, чем в тетради по чистописанию.

Примерно в 50-ом году прииск «Харал» закрыли, и все люди перекочевали на «Ойну», а о старом прииске забыли, даже в музее о нём нет никаких упоминаний. Там была промыта вся земля, он ещё на царя-батюшку работал. На всех старых геологических картах была отметка «Харал», а уже на более современных – отметок нет.

Это сейчас на приисках много техники, а раньше всё делалось вручную. Втыкали в землю трубу с диском, которую крутили лошадьми, а сверху четыре мужика долбили бревном (это бревно называли бабой). Из трубы затем извлекали керн (проба земли на твёрдость породы), и уже по нему узнавали: какая порода, и в каком примерном количестве есть. Старший геолог решал, в каком месте можно мыть золото. Мыли его гидравликой, искусственным путём заводилась вода на гору, где она попадала в большой деревянный вырубленный бак, и уже затем по трубам её вели куда надо.

На старых выработках, где гидравлика уже не работала, разрешалось мыть золото всем желающим. Наша семья тоже мыла золото, мама со своими сёстрами грузили землю мне в тачку, я назывался тогда «каталь», возил землю в бутарку – деревянную выдолбленную колоду метра три длиной, в которой эту землю промывали. Существовали тогда специальные деньги – бонны, десять рублей – красные и 25 – зелёные. 150 граммов сдал – 10 боннов получай. На эти бонны там же, в магазине, можно было отовариваться. После 1947 года на прииске было хорошее снабжение, было всё: колбаса, спирт, рыба кета продавалась по 50 копеек за килограмм.

Таких старателей на «Ойне» было много, у меня сохранилась школьная фотография ребятишек, учившихся со мной, сейчас хочу попытаться всех собрать и устроить вечер воспоминаний. На той фотографии: Тимофей, Николай, Ира, Савелий Никитины, Люда и Юра Носовы, Нина Кузьмина, Таня Кудрявцева, Юра Пешков, остальных уже не помню. А уже с восьмого класса учился в Сарыг-Сепе, куда с «Ойны» добирались на лошадях. Помню, как с Эммой Серебряковой на зимние каникулы добирались до «Ойны».На попутной машине – до Ужепа, а вверх, примерно 100 километров, шли пешком два дня, ночевали в Кажирбе, небольшом посёлке золотодобытчиков.

Меня спрашивают: «А зачем тебе это надо? Зачем встречаться с одноклассниками? Зачем ты ищешь фотографии тех времен, собираешь их? Зачем эти воспоминания?». Для меня та, прошлая, жизнь нечто большее, чем просто память. Она была наполнена трудом, лишениями, но мы были другими – свободными. Видели рассветы, закаты, могли любоваться звездами. Смотрю на фотографии и думаю, что моё детство было лучше, чем сейчас у моих внуков. Работал наравне со взрослыми, чувствовал уверенность в своих силах. А сейчас… внук только выйдет за ограду – возвращается побитым. Жизнь детей другая, всё есть, но что-то ушло... Вот вы видели сколько в этом году весной было жарков? Нет…

Николай Осинцев, г. Кызыл

Записала Инна Черкасова-Тонгак

Нафото:На золоторазработках.Слева –Николай Осинцев. Прииск «Ойна», 1955 год.