РАЗМЫШЛЕНИЯ РЯДОВОГО ЖУРНАЛИСТА

Нас было много: не отряд, не рота, не батальон, не полк. Нас было больше, почти целая дивизия, почти шесть тысяч человек. Мы освещали (ужасно приятно писать это – мы) празднование 60-летия дня Победы в столице России. У нас было все, что положено приличной армии: обмундирование, паек, командование, союзники, свой участок работы, были и раненые. Все как у людей…

В течение четырех дней, 7-10 мая, армия дислоцировалась в Государственном центральном концертном зале «Россия». Первым делом при входе в пресс-центр спросили: «Вы получали подарки?» и на мой радостный ответ: «Нет!», объяснили, где их можно получить. Подарки, а если называть вещи своими именами – обмундирование, было замечательное, находилось оно в сером рюкзаке (ранце) с эмблемой юбилея. Выдали блокнот, ручку и карандаш, космическо-серебристый плащ-дождевик, специальную кружку, сохраняющую тепло, замечательную солдатскую фляжку. Не забыт был и досуг, всех снабдили дисками «Песни победы» и DVD с фильмами о Великой Отечественной.

Паек был сытный – кормили круглосуточно и без ограничений, причем, кормили вкусно. Я, порядком подуставший от студенческих пельменей, был просто счастлив. Имелись и средства связи, для аккредитованной прессы установили 400 компьютеров, подключенных к Интернету, и 250 телефонов с международной связью.

Армия, как известно, делится на свою и союзную, союзников было много – из сорока семи стран мира, некоторые были плохо адаптированы к местным условиям и потому частенько обращались за помощью. Меня просили: пересказать содержание песни «Священная война», объяснить, что такое «ведьма», напомнить название деревни, которую немцы сожгли в Белоруссии, и правильно написать по-русски слово «Лубянка». Все эти просьбы я, старательно путая английские слова, пытался выполнить.

Как и во всякой бочке меда, нашлась ложка дегтя. Выяснилось, что аккредитация дает допуск только в пресс-центр. Для того чтобы попасть на мероприятия (а не любоваться на них на экране в зале для пишущей прессы), нужно было получить специальную карточку с номером пула (ужасное слово, я сначала его прочитал как пуп) и названием мероприятия. Вот тут и выяснилось, что я, к сожалению, всего лишь рядовой, а предпочтение отдается генералам и полковникам – представителям крупных международных агентств и телевизионщикам. Но больше всего я завидовал организаторам, у которых на карточке красовалось гордое: «Всюду».

С боем мне удалось добыть пул №3 «Совместное фотографирование глав государств-участников Содружества независимых государств». Уже прибыв в Президент-отель, я понял, почему этот пул не был чересчур востребован. Выхода Путина и других глав к народу мы прождали полтора часа, а само «фотографирование» компактно уложилось ровно в 62 секунды (специально засекал). Я в первые ряды не лез, чтобы не мешать профессиональным фотографам, но и сбоку мне удалось снять прекрасный кусок Путина, чем и горжусь. Это, согласитесь, не каждому рядовому удается.

Как и в каждой армии, не обошлось без раненых: в медпункте доложили о том, что две женщины обращались за таблетками от головной боли, а три журналиста-мужчины просили перевязать боевые раны – заклеить мозоли на ногах J.

* …Девятое мая – чудесный день, день гвоздик и старых песен, пожалуй, единственный день в году, когда встречаются поколения, когда им удается хоть немного понять друг друга. Если смотрели телевизор, то видели умилительные сценки, как дети дарят ветеранам цветы и рисунки, как ветераны плачут от гордости, как молодежь поет старые песни. Все это было, но было и другое...

Это другое перечеркнуло для меня и победный салют, и парад, и песни, и гвоздики, и кусок Путина, и замечательную фляжку. Я видел, как ветеранов не пропустили сквозь оцепление! Как пять человек в своей лучшей одежде, с орденами и медалями, пытались пройти, показывали свои удостоверения, что-то доказывали и объясняли, почти кричали… А я? Я стоял и смотрел, даже не попытавшись как-то помочь, умом-то я понимаю, что у меня и не получилось бы, но ведь я и не попытался. Мне стыдно за это, стыдно за то, что меня молодого оболтуса, небрежно показавшего пропуск, что болтался на шее, пропустили без разговоров, а их – людей, что и создали этот праздник, людей, которые, вполне вероятно, не доживут до следующего, не пустили…

И, самое главное, что и винить-то было некого, универсальная фраза «менты – козлы» тут совсем не к месту. Люди из оцепления были людьми, и по лицам их было видно: если бы не приказ, то они пустили бы, но они не могли этого сделать. И начальство их было право, ведь нельзя пропускать всех, есть холодное рассудочное понятие «безопасность». И ветераны были, в общем-то, не правы, с самого начала понятно было, что на парад их не пропустят, и зря они пришли, раз у них нет пропуска.

* Виноват не был никто, и виноваты были все, потому что это было… Старики устали от спора устали, от абсурдности происходящего. Они повернулись и молча ушли, только одна бабушка в стареньком берете с выцветшей бисерной розочкой (было видно, что этот беретик берегут и надевают только по праздникам) плакала и все время оборачивалась. Для нее этот день был действительно «со слезами на глазах», только не гордости это были слезы…

Они ушли, я, наконец, очнулся, и отправился в пресс-центр: писать материал про Победу, патриотизм и живую память… За это мне тоже стыдно.

Фото Чимизы Даргын-оол