ПЕСНИ ГОРЛОМ

Вечер. Солнце уныло копошится на западе. На земле сидит человек и поет хоомей. Поет так красиво, что его слушают даже бесхозные собаки с хромым эстетическим вкусом. Представили? И, конечно, певец-хоомейжи, который вам представился – мужчина. А все потому, что горловое пение исстари считалось исключительно мужским делом, и точка. Это предубеждение дошло и до нашего времени. То, что горловое пение могут исполнять не только мужчины, но и женщины, доказал ансамбль «Тыва кызы» – первый женский коллектив, который стал исполнять хоомей для широкой публики. Его лидер Чодураа Тумат считает, что женское горловое пение – это не развлечение от скуки, а настоящее искусство. Она поет, и ей веришь.

РОЖДЕНИЕ ДОЧЕРЕЙ ТУВЫ

– Чодураа, а как пришла в голову идея организовать женскую группу, исполняющую горловое пение? – В 1995 году несколько девчонок из Кызыльского училища искусств – я, Айланмаа Дамыран и Айлан Ондар – в первый раз вышли на большую сцену в составе ансамбля «Чангы-Хая». Это было во время второго международного симпозиума «Хоомей», проходящего в Кызыле. Коллектив был признан лучшим. Радости нашей не было предела! Но училище мы закончили, и все разъехались по кожуунам. Но идея о женской группе горловиков в голове у меня засела прочно. В марте 1998 года собрались мы, девчонки из училища, и решили все-таки создать группу, тем более, что впереди был третий международный симпозиум, поучаствовать в нем очень хотелось. Когда уже собрали коллектив, оказалась, что такую же идею – создать коллектив из женщин-горловиков – вынашивал Хонаштаар-оол Сурунович Ооржак, Народный хоомейжи Республики Тыва. Единственный, кто действительно поддерживал женщин, поющих горлом. Это он учил петь Валентину Чульдум, первую женщину, которая стала выступать с горловым пением на сцене, мы ее, кстати, тоже в свою группу петь пригласили. Хонаштаар-оол Сурунович умер в 1993 году и не успел осуществить свою мечту: создать женский коллектив горловиков, который он хотел назвать «Тыва кызы» («Дочери Тувы»). Поэтому, когда встал вопрос о названии группы, одна из нас, Шончалай Ооржак, предложила назвать группу так, как хотел Хонаштаар-оол Сурунович – «Тыва кызы». И мы назвали. В память Хонаштаар-оола Ооржака – хоомейжи, который не делил горловиков на мужчин и женщин, который просто учил. Хорошо учил. На третьем международном симпозиуме «Хоомей» мы и дебютировали как группа «Тыва кызы». Коллектив наш вырос – целых семь человек стало. Пять из них – горловики: Айланмаа Дамыран, Валентина Чульдум, Шончалай Ооржак, Татьяна Саая, Азимаа Кужугет и двое музыкантов – Айлан Ондар и я. – А какое место вы на том симпозиуме заняли? – Номер был у нас еще совсем-совсем сырой, мы ведь только создались. Не успели как следует подготовиться. Так что нас просто отметили, сказали: уже то хорошо, что мы создались, что появилась в Туве женская группа, которая исполняет горловое пение.

ГОРЛОВОЕ ПЕНИЕ – НЕ ЖЕНСКИЙ УДЕЛ?

– Женщине горловое пение, наверно, очень трудно дается? Вы с детства этому учились? – Нет! Я в детстве и не думала, что стану горловиком. И когда группу только организовали, то не умела петь горлом. Сначала думала, что и не нужно: девушки в группе уже владели этим искусством. Но со временем оказалось, что очень трудно объяснить девушкам-горловикам, что именно ты хочешь услышать от них, когда сам не можешь этого спеть. Просто на пальцах многого не объяснишь. И я стала учиться по магнитофонным записям. Набрала их, где только смогла, и стала заниматься. Держала все в полнейшем секрете, очень боялась, что родственники и знакомые меня не поймут, осудят. – Чоодура, а почему вас должны были осудить? Потому, что раньше мужчины были против того, чтобы женщины исполняли горловое пение? – Да многие и сейчас не особо «за». А раньше так и вообще считалось, что женщина, которая поет горлом, забирает у мужчин их силу, власть в каком-то смысле. До сих пор многие считают, что горловое пение – не женское дело. Поэтому-то я и боялась, не знала, как отреагирует моя семья на то, что я учусь петь. Но однажды я все-таки поняла, что постоянно скрываться невозможно, что все равно придется открыться. Если я действительно хочу петь горлом, то не должна этого стесняться. Ведь иначе никак. Как на сцену с такими комплексами выходить потом буду? И я призналась. Оказалось, что боялась совершенно зря. Отреагировали все абсолютно нормально, родные меня поддержали. Особенно мама. Она внимательно слушала, как я пою, и говорила где неправильно и как лучше сделать. Сама она не поет, но на слух прекрасно воспринимает.

ТАЕЖНАЯ КОЛЫБЕЛЬНАЯ

– Чодураа, а почему вы, живя в Кызыле, столице, где моднее петь популярные попсовые песни, решили исполнять фольклорную музыку? – Родилась-то я в Дзун-Хемчикском кожууне, в селе Ийме. Это, кстати, родина многих известных горловиков. Например, отсюда родом Максим Дакпай и Конгар-оол Ондар. В районах чаще чем в столице практикуется горловое пение. Я имею ввиду то, что в районах многие поют не для широкой публики, а просто для себя, для родных. – А в детстве у вас любовь к музыке как-то проявлялась? – Конечно. Постоянно пела. Не горловое пение, конечно, а просто песни. Или народные тувинские или песни тувинских композиторов, которые стали уже почти народными. Лет до восьми часто собирала всех своих родных, говорила: «А сейчас будет концерт! Концерт! Концерт!» И пела. – А разные популярные песни Пугачевой, Леонтьева, Кобзона – их пели? – Нет. Я выросла на тувинском фольклоре. Пела его в детстве, пою и сейчас. И ничуть не жалею. Надо помнить о своих корнях. – А у вас в семье кто-нибудь исполнял горловое пение? – Конечно. У меня братья пели: Михаил и Даниил. Сейчас их сыновья тоже музыке учатся и поют горлом. – А чье горловое пение запомнилось вам больше всего в детстве? – Брата Михаила. Родители у меня были чабанами. Помню, мне было лет пять-шесть, и мы всей семьей летом поехали в тайгу. Мы туда каждое лето ездили. Юрту на место стоянки было очень трудно тащить, и мы брали палатки. … День очень-очень дождливый. Уже почти ночь. Мы, ждем братьев, которые уехали на охоту. Вернулись они все мокрые-мокрые, вода стекает. Одежду сушат, а Михаил еще и поет. В стиле сыгыт. Я этот вечер на всю жизнь запомнила, он как живой для меня: звук дождя, трава шумит, ветер и горловое пение. Красиво. Спокойно. Таежная колыбельная.

БОЯЛИСЬ ЕХАТЬ В КОЖУУНЫ

– Перед каким из своих выступлений вы волновались больше всего? – Это было, когда нам довелось выступать перед сельской тувинской публикой. Мы по кожуунам сначала очень боялись ездить. Волновались: как нас примут? Женский коллектив, исполняющий горловое пение? Очень боялись, что нас не поймут, скажут, что нельзя женщине горлом петь. Но мы совершенно зря волновались. Запомнился особенно мне концерт в селе Кок-Хаак Каа-Хемского кожууна. Приняли нас там просто очень хорошо. Никогда больше такого концерта не было у нас. Мы поем, а вокруг тихо-тихо. Внимательно очень все нас слушают. Никто не шумит. Слушают. После концерта к нам стали подходить, желать удачи, говорить, что мы правильно сделали, что коллектив создали. Столько доброго на этом концерте нам сказали! Мы в Кызыл вернулись окрыленные, с блеском в глазах и чувством, что не зря что-то делаем. Что это нужно. – А на заграничные гастроли вы со своей группой ездили? – Не так чтобы очень много, но ездили. Первый раз мы поехали в Польшу. Совершенно случайно это получилось, мы даже не ждали этой поездки. В 1999 году мы с девчонками вместо ансамбля «Тыва», который в это время задержался в какой-то другой поездке, поехали на дружеский музыкальный фестиваль «Звуки Севера» в Польшу. Очень нам там понравилось. Много групп из разных стран. Было чему поучиться. После поездки возникли некоторые трудности в группе, две девушки ушли в ансамбль «Тыва», еще несколько родили детей и тоже покинули группу. Осталось нас не очень много. И мы решили найти себе менеджера. Долго выбирали, наконец, нашли – Откун Достай, тувинский телеведущий, живой, интересный и пробивной человек. Благодаря ему нас знают за границей. Куда мы еще ездили? Так чтобы куда-то далеко… В Америке были. На гастролях. Нас там очень хорошо встречали. Даже с цветами. Но, несмотря на то, что до нас за границей уже были тувинские горловики, что такое горловое пение многие иностранцы не понимают. В рот, правда, не заглядывают и не ищут там скрытый механизм, но, иногда, когда мы начинаем петь, некоторые особо странные иностранцы думают, что это какой-то магический обряд, тянутся по направлению к музыке, ловят руками «магические волны»… Плохо на гастролях то, что когда далеко от дома находишься, очень скучаешь по Туве, по родителям, родственникам. Хорошо, хоть телефон есть. Всегда позвонить можно. У девчонок в группе – дети растут. Они за них очень волнуются всегда. И я переживаю. Они ведь мне как родня уже.

ИНСТРУМЕНТ, КОТОРЫЙ ВСЕГДА С ТОБОЙ

– Чодураа, а кто из тувинских горловиков для вас наиболее интересен? – Трудно сказать. Таких много… Но особенно загадочно для меня творчество Геннадия Тумата, удивительного Народного хоомейжи. Я, к сожалению, не успела хорошо узнать его при жизни. Еще как человек, музыкант мне интересен лидер группы «Хун-Хурту» Кайгал-оол Ховалыг. – А слова для своих песен вы где берете? – А вот с этим проблемы. Мы ведь поем, в основном, народные песни, а их хоть и много, но и групп фольклорных тоже немало в Туве. Песни, не спетые кем-то, все труднее и труднее находить. Но мы делаем ставку на то, что мы женщины. Мы можем исполнять народные песни именно женские, те, что никак не спеть мужским коллективам. Так что песни пока находим. Недавно даже диск свой выпустили. В Америке записывали. Называется «Сеткилимден сергек ыр-дыр», в переводе «Бодрая песня моей души». Правда, его в Туве пока купить нельзя, только за границей… – Горлове пение может быть разным. Есть стиль хоомей, сыгыт, каргыраа, борбаннадыр и эзенгилээр… Какие из этих стилей может исполнить женщина, а какие находятся «вне ее компетенции»? – Женщина может все. Главное – в это твердо верить. Если ты себе установку дала: женщина, по распространенному мнению, может петь только сыгыт, то и не сможешь ничего больше осилить. Нужно верить в свои силы и приложить труд, усердие. И все получится. Мы в группе, например, используем в наших песнях пять основных стилей. – А чем же тогда принципиально отличается женское горловое пение от мужского? – Мужчина сильнее, чем женщина, и грудная клетка у него сильнее, и мышцы горла тоже крепче. Так что женское горловое пение мягче, а мужское сильнее. Главное отличие – в силе. – Насколько я знаю, исполнять горловое пение весьма вредно для человека. Вас это не останавливает? Почему вы поете? – Да, я слышала про то, что это вредно, но ничего пока особого не замечала. Петь, конечно, тяжело иногда бывает, но это того стоит. Стоит музыки. Но нагрузки не могут пройти бесследно. Ведь даже когда вы покупаете, например, трубу или флейту, то не ждете, что она будет играть вечно, со временем мундштук износится. Так же горло и грудная клетка человека, который поет горлом. Это тоже инструмент. Встроенный мундштук. Он уже в организме. Его не нужно покупать, нужно только научится его использовать правильно. И тогда он будет петь долго. – Чодураа, а есть какая-нибудь красивая легенда о горловом пении? – Есть, конечно. Вот одна: завораживающая, но грустная.

ПЛАТА ЗА МУЗЫКУ

Жил на свете давным-давно человек. Однажды он ушел со стоянки в лес. Чтобы набрать дров. Но в лесу настиг его сильный ливень. Оглядевшись, увидел человек пещеру и решил спрятаться в ней. Положил свой топор у входа и вошел. Почти сразу же услышал он чудесные и завораживающие звуки. Человек пошел искать их источник и увидел в глубине пещеры человека, который сидел на земле и пел горлом. Долго слушал это пение человек, наконец, взмолился: – Научи и меня так же! – Хорошо, – был ответ. Через некоторое время человек освоил горловое пение, поблагодарил своего учителя и пошел к выходу из пещеры, надеясь, что дождь уже закончился. Дождя действительно не было. Но не было и привычного леса. То есть он был. Но какой-то чужой, далекий. Не нашел сначала на месте человек и топора своего, с которым пришел он в лес, но потом увидел топор свой: ржавый, старый, как будто много лет им не пользовались… Добрался человек в удивлении до стоянки. Но и там не было ничего привычного. Собаки облаивали его. Люди не узнавали его, впрочем, и он не узнавал их. Долго плутал он, наконец, наткнулся на старую-престарую женщину, которая рассказала, что когда она была еще совсем маленькой, то слышала от старших историю о человеке, который ушел в лес и не вернулся. Жена этого человека до конца жизни ждала мужа и так и не вышла больше замуж. Огляделся человек вокруг, вздохнул и понял, что пока слушал он пение и учился ему, прошло огромное количество лет. В тот же миг он поседел, одряб и превратился в дряхлого старика. Но этот старик владел теперь горловым пением. А значит, жизнь его прошла не зря.