Сельский учитель

Он умеет катать валенки и выполнять обязанности системного администратора. Он доит корову и создает этнографическую экспозицию. Он ставит уколы, косит сено, цитирует Рылеева по памяти, работает в огороде, пишет картины, увлекается цифровой фотографией, умеет кататься на роликах и знает все о древних цивилизациях. Николай Качурин – сельский учитель. Преподает историю в верховье Енисея, в маленькой сизимской школе.

В 2007 году он был признан лучшим педагогом Тувы, победив в конкурсе «Учитель года», проходившем в рамках национального проекта «Образование». Достойно представил республику на всероссийском этапе конкурса, привезя из Москвы мудрую сову с надписью «Общественное признание педагогического труда».

ИСТОРИЯ ИНТЕРЕСНА ВСЯ

– Николай Геннадьевич, какай период истории вы выбрали для урока на российском этапе конкурса?

– Античную цивилизацию. Построение урока основывалось на самостоятельной творческой работе учащихся. Может быть, в этом плане и была сделана тактическая ошибка. Я видел конкурсные уроки победителей: в основном, это были уроки-лекции, эвристические лекции, где конкурсанты показывали себя – не детей, а себя. Своего рода театр одного актера.

Это, конечно, более зрелищно. Такого рода конкурс больше напоминает своего рода шоу – яркое, красочное, где учитель именно в такой форме урока раскрывается как своеобразный артист, яркая личность.

– К какому выводу должны были прийти ваши ученики в результате урока?

– Урок строился на сравнении гражданской общины Афинской, Спартанской и Древнеримской. Мы с детьми рассуждали об их особенностях, о том, в чем состоят отличия, почему складывалась община, и, наконец, надо было сделать вывод: рассмотреть связь античной цивилизации в политико-правовой сфере с современной жизнью.

– Это ваш любимый период истории?

– История интересна вся! Мне, как учителю малокомплектной школы, приходится вести занятия с 5 по 11 классы.

Конечно, есть и любимые темы – например, древнерусский период, особенно догосударственный – становление Руси. Он и наиболее загадочный, до сих пор есть много вопросов, вокруг которых идут жаркие дебаты.

Еще – вопросы, связанные с древними цивилизациями. Интересны и цивилизация Междуречья, и древний Китай.

ИЗ БРЯНСКИХ ЛЕСОВ – В ВЕРХОВЬЕ ЕНИСЕЯ

– Вы ведь не местный?

– Сейчас уже – местный. А родился в городе Запорожье, в семье молодого лейтенанта – летчика-истребителя.

Родился 1 января 1960 года. Как говорят мои близкие и друзья: нормальные люди первого января не рождаются. По воспоминаниям моей матушки, первым ложем мне служил старый дорожный чемодан. Как я считаю, флюиды этого чемодана передались мне (улыбается). Подсознательно что-то толкало меня и двигало в поисках каких-то приключений, путешествий.

А дальше жизнь складывалась обыкновенно, как у всех – детский сад, школа, потом служба в армии. После окончания службы поступил в Брянский педагогический институт на факультет истории. Специализировался на археологии. Диплом защищал на тему: «Развитие производительного хозяйства у славян». Писал не только из учебников и монографий – за плечами шесть археологических полевых сезонов.

– Но как вы оказались в Сизиме?

– По распределению я должен был остаться в Брянске, но в нашей группе была девочка, которая должна была ехать в Туву, однако категорически отказалась. А я всегда быстро принимал решения. Так в 1986 году я оказался в Сизиме, в верховьях малого Енисея.

Вот уже двадцать два года преподаю в малокомплектной средней Сизимской школе Каа-Хемского района, в котором проживают старообрядцы часовенного толка.

– Первое впечатление от Сибири?

– Первое впечатление – это все-таки простор. Сибирский простор. Европейская часть России гораздо более компактна.

– А как же знаменитые брянские леса?

– Брянские леса знаменитые и легендарные, но они такими остались только в легендах. После Второй мировой войны их очень проредили. Начало положили немцы, которые вырубали до двух-трех километров вокруг населенных пунктов, чтобы партизаны не могли подойти незаметно.

Сейчас сплошных лесных массивов не существует. То, что осталось – похоже на острова, это хорошо видно с самолета. Брянские леса нельзя сравнить с сибирской тайгой, где еще сохраняются первозданность и простор.

– Первое впечатление от самой сизимской школы?

– Ее своеобразие связано, в первую очередь, с составом населения – для историка это очень интересно. Население живет собственным хозяйством. Вот и получилось так, что свою теоретическую дипломную работу «Развитие производящего хозяйства у славян» мне пришлось осваивать практически. Никогда не думал, что придется всем этим заниматься в жизни.

Люди здесь живут очень интересные, своеобразные. И добросердечные.

Меня, человека избалованного цивилизацией, удивляло, что в Сизиме никогда не существовало замков. Двери не запираются.

За все годы работы я ни разу не слышал, чтобы дети, которые оставались сиротами, были отданы в детский дом. Или что старики были отданы в дома престарелых. Такого никогда не было: религиозная, духовная жизнь накладывает свой отпечаток.

ДОРОГИ, КОТОРЫЕ МЫ ВЫБИРАЕМ

– Кем были ваши родители?

– Вся жизнь отца – Геннадия Николаевича Качурина – была связана с авиацией. Сейчас, к сожалению, его нет в живых – несчастный случай.

Мама, Ольга Александровна, по образованию – модельер-конструктор, но в силу разных причин всю жизнь работала на заводе. Первоначально – в лаборатории брянского машиностроительного завода, а потом занималась профсоюзной работой.

С этим заводом очень тесно связана вся жизнь нашей семьи. Я тоже успел после армии три месяца отработать на заводе. Здесь начинал работать мой отец, дедушка по линии отца был начальником чугунно-литейного цеха, а бабушка – инженером-конструктором этого предприятия.

Семья матери с заводом никак не была связана. Бабушка – домохозяйка, дед всю жизнь был кадровым офицером. Он практически прошел через три военных кампании – это финская, Халхин-Гол и Великая Отечественная война. После окончания войны дед до пенсии работал по партийной линии, был инструктором райкома партии.

– А кто ваши сизимские родственники?

– Отец жены был вальщиком. Всю жизнь проработал в лесу. Его сейчас тоже нет в живых. Матушка – практически домохозяйка, хотя подрабатывала и в пекарне, и на других работах.

А жена, Анисья Григорьевна, работает в Сизимской средней школе учителем начальных классов.

– Дети не пошли по вашим стопам?

– Ни один из моих детей не выбрал путь историка, о чем, конечно, есть некоторое сожаление, но я к этому подхожу философски.

В свое время ведь и я выбрал то, что выбрал, хотя по традиции все члены моей семьи – офицеры. Работа на гражданке всегда рассматривалась в семье, как что-то нежелательное для мужчины. Но я настоял на своем и пошел по женской линии: у нас в роду много педагогов.

Так и мои дети выбрали свою дорогу. Дочери Елене двадцать семь лет, она закончила ТГУ, факультет экономики и управления, сейчас работает в силовых структурах. Сын Владислав – студент Красноярского государственного университета, специальность – журналистика.

Я ПРОИЗОШЁЛ ОТ АДАМА

– Вы работаете в малокомплектной школе. Сколько же у вас в классах учеников?

– В позапрошлом году был самый крупный выпуск – пятнадцать человек. Как раз в том выпуске был мой сын. Это был очень сильный класс: все поступили либо в высшие, либо в средние учебные заведения.

Есть и совсем маленькие классы: четыре, пять учеников.

Но наша школа все равно стала миллионером: выиграла президентский грант. По этому гранту мы занимаемся воссозданием и сохранением традиций, в том числе и старообрядческих.

Может возникнуть вопрос: зачем эту веру, эти традиции сохранять, если люди сами сохраняли их на протяжении веков? Они должны сохраняться уже автоматически.

Это не так. Можно объяснить на примере. Демократизация и возможность осуществлять свои духовные потребности свободно несет в некоторых случаях не благо, а зло.

Например, в советский период, когда существовала жесткая цензура, у нас была великолепная плеяда писателей, журналистов. Да, они писали «в стол», но создавали самые настоящие шедевры. А после, в период гласности и демократизации, мы эту литературу, к сожалению, утеряли. Современные литераторы «не тянут» до уровня писателей того времени. То есть не всегда жесткие запреты играют отрицательную роль. Они же могут быть и катализатором творчества.

То же самое происходит со старообрядчеством. Есть и примеры: когда в уральских деревнях, где проживали кержаки – старообрядцы Урала – было разрешено свободное вероисповедание, кержачество просто выродилось. И наша школа поставила цель – сохранение старообрядческих традиций.

– А как вам удается совместить разные теории происхождения человечества, обучая детей, воспитывающихся в верующих семьях?

– На республиканском этапе конкурса в Кызыле я давал урок – возникновение и развитие человечества. После него коллеги задали вопрос: какой теории возникновения человека придерживаюсь. Я сказал: считаю, что произошел от Адама.

Но выбор ребенка должен быть, прежде всего, за ним. В таких вопросах нужно соблюдать определенный такт, не навязывать свою точку зрения.

Благодаря современным подходам к преподаванию мы можем давать общие магистральные направления развития человечества, не заостряя, не давя на какую-то конкретную теорию.

Я считаю, что грубое вмешательство в развитие ребенка в этом отношении может привести к очень нежелательным последствиям. Вот представьте себе – верующая семья. А мы говорим в школе, что существует только дарвиновская теория возникновения и развития человека.

Дома ребенок слышит совершенно другое и, мягко говоря, это первый шажок, первая ступенька для раздвоения личности. Это может порождать самые разные последствия, в том числе, и негативное отношение к школе. Что категорически неуместно.

ДЕТИ СТАРОВЕРОВ ЗА КОМПЬЮТЕРАМИ

– В сизимской школе дети староверов, которым еще пару десятилетий назад даже телевизор смотреть не разрешали, сегодня уже обучаются работе на компьютерах?

– Конечно. В школе есть преподаватель информатики Алла Савельевна Иванова, есть укомплектованный компьютерами класс. Их мы получали и по президентской программе, и приобретали на деньги, полученные по президентскому гранту. Есть две интерактивные доски – из самых лучших, которые вообще существуют. Возможности уникальнейшие.

– Да, возможности уникальнейшие, но у вас ведь света не бывает подолгу?

– Бывает и несколько недель без электричества, но чаще это ограничивается тремя-пятью днями. Дело в том, что линия проходит по таежной местности, ее обслуживание достаточно сложно, вызывает множество нареканий. Но благодаря усилиям нашего мэра эти проблемы каким-то образом решаются.

Интернет подключили в 2007 году, 28 мая. Он дает возможность получить огромное количество информации, что очень важно для учителя из глубинки. Кроме того, существует масса интернет-проектов, которые объединяют школы России. Одним из направлений моего исследования является этнография, использование этнографического материала в преподавании.

В кабинете истории есть небольшая этнографическая экспозиция. И одна из ближайших задумок, перспектив – это программа, связанная с вступлением нашей школы в общий интернет-портал – «Школьный музей».

– У вас в школе есть музей?

– Ну, музей – это громко сказано, скорее все-таки этнографическая экспозиция. Она условно разделена на три части: предметы культа – шаманские, буддийские и бытовые предметы смешанного типа – тувинского и русского этносов.

КОРОВА В ЧЕТЫРЕ РУКИ

– Вы говорили, что, приехав в Сизим, на практике стали делать то, о чем писали в своей дипломной работе «Развитие производительного хозяйства у славян». В чем это выражается?

– Я держу корову, кошу сено, одно время держал мелкий рогатый скот – овец, коз. Естественно, куры, огород. Хотя сейчас времени становится все меньше и меньше – школа нагружает отчетностью, бумагами. Работа не дает возможности больше развернуться. Да и желания особенного нет.

Но все равно я стараюсь – это жизнь. Когда дети были маленькими, катал валенки, освоив пимокатное производство, технология довольно интересная.

Жизнь педагога в таких отдаленных местах тем и отличается: он обязательно должен уметь делать всю эту работу. Могу еще ставить уколы, у меня дед санитар, есть кое-какие навыки, иногда лечу животных. Как говорится – на все руки.

То же самое – с компьютерами. Одно из направлений развития моего самообразования – это развитие компьютерных технологий в современном преподавании. Компьютеры стали неотъемлемой частью современного учебного процесса, хотим мы этого или нет.

Сейчас человек, не владеющий хотя бы на самом низком – пользовательском – уровне компьютером, уже считается функционально неграмотным. Уже не один год занимаюсь информационными технологиями в преподавании. Был на международной конференции «Современные технологии в образовании – 2006».

Специфика жизни поселка заключается еще и в том, что мы долгое время бываем оторваны от центра, и многое надо уметь делать самим. Обучаться работе с компьютерами приходится не только на пользовательском уровне, могу делать работу по элементарному ремонту ПК, переустановить системы, то есть то, что связанно с деятельностью системного администратора.

– Как вы успеваете и работать в виртуальном мире, и заниматься славянским «производительным хозяйством»?

– А вот так и успеваю. Корову стал держать практически со второго года жизни в Сизиме. Первую корову мы с женой умудрялись доить вдвоем, с двух сторон одновременно – время учителя ограничено. Как она это выдерживала? Просто уникальная корова! На «управу», есть такое выражение, уходило минимум времени. Вечером ведь бывают и внеклассные мероприятия. Быстро корову подоим – и в школу.

Года три держал верхового коня – это был некастрированный жеребец, с совершенно диким характером. Через три года я его обменял, потом, чтоб не мучить животное, продал и другого. За конем нужен уход, а времени очень мало.

В АРМИИ НАУЧАТ РЫЛЕЕВА ЛЮБИТЬ

– Есть ли у вас какое-нибудь хобби, какие-то занятия помимо школы?

– Люблю книги, люблю поэзию. Одно время, пораженный и восхищенный красотами Верховья, горной тайги, пробовал писать этюды. Писал акварелью, гуашью, маслом. Компьютер – увлечение, но это тоже составная часть работы.

В последние годы мы с женой увлекаемся цифровой фотографией. В выходные дни берем термос, по цифровому фотоаппарату и уходим на пленер, таким образом отдыхаем.

– Я видела вашу замечательную коллекцию фотографий цветов. Вам просто нравится именно цветы фотографировать?

– Люблю фотографировать еще и пейзажи. Беру фотоаппарат на школьные мероприятия, люблю снимать детей. Есть довольно интересные кадры.

Второй моей любимой наукой, после истории, всегда была биология. Когда я жил в городе, то был завсегдатаем птичьих рынков, знал всех голубятников, собачников. С детства и до 26 лет держал аквариумы, занимался разведением тропических рыб. Аквариумов было около десятка, суммарный объем – примерно 2,5 тонны.

В Туву их привезти не мог физически. И сейчас их в Сизиме разводить не могу. Это значит обречь животных на гибель: перебои с электричеством не дают возможности содержать рыб.

Но и сейчас, приезжая в любой крупный город, я обычно обязательно захожу на птичьи рынки.

– Ваши предпочтения в литературе?

– Естественно, Александр Сергеевич, это, наверное, почти у всех. Потом, конечно же, Денис Давыдов – его любовная лирика, налет дерзости, гусарства. Конечно, Александр Блок. И, наконец, Кондратий Федорович Рылеев.

Знаете, где я познакомился с Рылеевым, его знаменитыми «Думами»? В армии. И даже начал сам писать стихи.

– Армия привила любовь к поэзии?

– Да. В школе я поэзию ненавидел. Почему? Сейчас объясню.

Я, например, терпеть не могу ни футбола, ни хоккея. И идет это с детства. Мой дед по линии отца – футболист, когда-то играл за украинский военный округ. И потом не пропускал ни одного футбольного или хоккейного матча. Дед в приказном порядке сажал меня у телевизора, говоря, что все настоящие мужчины смотрят футбол или хоккей. Но любое насилие я отвергал и отвергаю. Поэтому до сих пор не смотрю трансляции матчей.

То же самое было и с поэзией. В школе я ее возненавидел. Практически поставил на ней крест.

По-настоящему обращение к поэзии у меня произошло в армии. Я действительно благодарен судьбе, что попал в ряды вооруженных сил, это не только хорошо ставит на место мозги, но и необходимо каждому молодому человеку. Сама служба, а я служил в Кремлевском полку, дала возможность соприкоснуться с историей, со многими российскими святынями, с очень интересными людьми.

Обычно почему-то рисуют образ офицера, как некоторого «долдона», человека зашоренного, который ничего не знает. У нас был великолепный офицерский состав. Во время увольнительных замполит собирал солдат, и мы шли в Третьяковскую галерею, в Русский музей изобразительного искусства, в другие музеи.

Замполит проводил экскурсии, часто люди отбивались от профессиональных экскурсоводов, и примыкали к нам. Он мог до бесконечности говорить о русском, западном изобразительном искусстве, о художниках, анализировал их картины. Причем живым, интересным языком.

Или просто собирал в свободное время солдат и читал, цитируя при этом авторов, импровизированную лекцию по истории поэзии, начиная с древнеегипетской и заканчивая современной. Такая лекция – часа на четыре.

А еще там была великолепная библиотека. Когда я только приехал на место службы, буквально в первые недели зашел в эту библиотеку и увидел небольшую комнату, где работала женщина библиотекарь, вольнонаемная. У нее было в подчинении два солдатика. Я сначала удивился: что в таком маленьком помещении может находиться? Но, как оказалось, надо просто оставить заказ, а на следующий день из фондов приносили книгу любого автора. Я стал постоянным читателем.

На первом году службы положено было читать Устав. А Устав – книжечка небольшая. Поэтому я брал в библиотеке томики маленького карманного формата, такого же, как он, и читал стихи, делая вид, что изучаю Устав.

Когда в полку подводили итоги службы за первое полугодие, среди выступавших была и библиотекарь, назвавшая меня в числе самых читающих солдат. Ну, и после этого я активно «летал по нарядам», как «самый умный» и самый читающий. Дедовщина была и в Кремлевском полку.

– А в чем заключается несение службы в Кремлевском полку? Вы маршировали по Красной площади, стояли в карауле у Мавзолея Ленина?

– Это военная тайна (смеется). А если серьезно, около мавзолея стоит только первая рота. Но есть и другие подразделения, оперативно-постовая служба. Я был в спецкарауле и на сессиях Верховного Совета, и на сессии СЭВ.

Часто у людей складывается мнение, что Кремлевский полк – это такое подразделение, где вышагивают игрушечные картонные солдатики. Где мальчики подобраны по росту, по фотогеничности. А это, прежде всего, боевое подразделение, моторизированное, хорошо подготовленное, которое на несколько голов превосходит идентичные подразделения мотопехоты.

НЕ СТЫДНО НЕ ЗНАТЬ. СТЫДНО НЕ ХОТЕТЬ УЗНАТЬ

– Ваши ученики вас радуют?

– Конечно, радуют. Если бы не радовали, я бы, наверное, и не работал в школе. Я не придерживаюсь точки зрения, что у педагога должны быть любимчики, хотя есть ребята, которые больше интересуются историей. У меня есть даже группа историков.

Учителями истории пока никто не стал, но после окончания школы некоторые ребята – Миша и Саша Спирины, Андрей Юрков – поступили в юридические вузы, а это сопредельно с историей.

– Сейчас любят спрашивать о том, какие выражения известных людей вы разделяете.

– В таких случаях я всегда вспоминаю Остапа Бендера: «Ваше кредо?» «Всегда!»

А если серьезно, в юности мне нравилось выражение «Ничего невозможного нет». Сейчас – сократовское: «Не стыдно не знать. Стыдно не хотеть узнать».

Фото из личного архива Н. Качурина

Подписи к фото:

1. На занятиях исторического кружка. Мало рассказать – надо еще и показать. Да и показать мало – надо разрешить детям все потрогать. 2007 год.

2. В жюри «Учитель года-2008». Сложный выбор – надо подумать, кто же стал лучшим в этом году.

3. Сова Николая Качурина – символ мудрости и знания – специальный приз «Общественное признание педагогического труда».

4. На фоне Исторического музея снимается семейство. В 1999 году, когда дочь окончила школу, по дороге в Брянск завернули в Москву. Стрелец доверил Николаю Качурину подержать старинный пистолет.

5. На пришкольном участке всегда хороший урожай. Вместе весело не только шагать по просторам, но и копать картошку. 2004 год.

6. Алексей Симонов, председатель Фонда защиты гласности, в школе Сизима. Известного режиссера, правозащитника в этнографической экспозиции заинтересовало седло для оленя. Сентябрь 1999 года.

Ирина КАЧАН