Арина Лопсан. Храм чабана.

(Продолжение. Начало в №50 от 21 декабря 2011)

Ускользающий образ

Образ Арины склеился в моей голове как-то сразу, задолго до нашего прибытия на ее чабанскую стоянку.

Мозг мигом заполнил недостаток информации какими-то своими представлениями и домыслами, и казалось все слаженным и понятным. Одинокая женщина, вынужденная, а мозг настаивал именно на такой формулировке, вдвоем с отцом далеко в горах пасти скот рисовалась несчастной, и оттого немолодой. Не может молодость прозябать в отшельничестве, а тяжелый неженский труд стать смыслом жизни – нашептывал мой внутренний голос.

Но другая его тональность подсказывала, что это я чувствовала бы себя несчастной, окажись вдруг сейчас на месте Арины, за пределами привычного мира бытия. Все, что я придумала – это образ меня в неизвестных, и потому страшных мне обстоятельствах.

Нетерпение получить подтверждение или опровержение собственных представлений стремительно нарастало.

 

В конце бугорка

До зимней стоянки в местечке Буурээ-Адаа, в переводе с тувинского – Конец бугорка, мы добрались на закатном солнце.

Слезая с коня, не смогла разглядеть Арину, потому как она, на ходу завязывая платок на голове, стремительно неслась к кошаре на вечернюю дойку сарлыков.

Отец Арины показывает нам удобное место для палатки. Кара-оол Шекпер-оолович сам только что слез с коня, пригнав с пастбища отару овец и коз. Подъезжая к дому, мы заворожено наблюдали, как плавно стекает с горы белое шерстяное озеро. На стоянке – шумная разноголосица всяких животных.

Кроме нас, в гостях у Арины родня: дядя по материнской линии Эрес-оол Доштуг-оолович Донгак и его сын Анчи. Они приехали из Кызыла помогать строить кошары и новый дом из лиственничного бруса. С ними – еще один помощник, пожилой мужчина, имя которого так и осталось неизвестным. Запомнился он мне тем, что на стройке работал в пиджаке, а после сверху надевал козий жилет с национальным орнаментом.

Остов постройки виднеется на соседней сопке, в километре от этой стоянки. Поздней осенью все хозяйство перекочует повыше, вслед за солнечным светом, который в этом месте зимой исчезает чуть за полдень. Солнечная батарея не успевает напитаться энергией. Одной лампочки не хватает на долгий зимний вечер, заполненный обработкой шкур, шитьем и вязанием.

Не успели мы разобрать свои вещи, как нас позвали в дом пить чай. На полу полукругом расположились домочадцы, пометив наши места двумя мягкими подушками. Единственная комната освещалась керосиновой лампой и отблесками огня в печке. Арина хлопотала в кухонной части дома, наполняя пиалы бараньей похлебкой.

Мы уже выпили по несколько пиал чая с лепешками и вкуснейшей сарлычьей сметаной, попробовали все угощения, что подносили нам из той части дома, откуда лишь вполоборота виднелась спина Арины. С чего-то надо было начинать:

«Арина, садитесь с нами пить чай. А сколько у вас скота? Сколько сарлыков вы сейчас доили?» – поток вопросов продолжался в надежде увидеть ближе, разглядеть эту женщину.

Арина смущенно обратила взор в нашу сторону, а после стала говорить с Сергеем на родном языке. Невозможность ответить на русском еще больше стесняла нашу хозяйку. Стараясь, она вставляла в свою речь знакомые нам слова. Разговор наш получался интересным: каждый переводил Арину на свой лад, добавляя собственные комментарии и размышления. Она же так и крутилась поодаль от нашего застолья, занимаясь домашними делами.

А я – чабан!

Об Арине в Туве знают многие – Заслуженный животновод Республики Тыва, победитель республиканских Наадымов, обладатель множества правительственных почетных грамот.

Но мало кто ее видел. В Кызыл она приезжает дважды в году – на Новый год и Наадым. Кроме столицы республики, в других городах ей бывать не приходилось, за пределы Тувы она никогда не выезжала.

Другого мира для нее не существует – он бесполезен и не нужен ей. Все необходимое для жизни – вещи и хозяйственная утварь – находится в этом небольшом деревянном доме на зимней стоянке и в летней юрте в двух часах хода отсюда. Ее дом без стен раскинулся на большой площади, вмещая в себя горные пастбища и лесистые склоны.

Нет в моем доме реки с чистейшей вкусной водой, щедрого кедра с орехом, ледников с цветущими цветами. А у Арины – есть.

Такие дома, как у всех, с четко прописанной на бумаге планировкой и квадратными метрами – только у ее родственников в Мугур-Аксы.

Родилась Арина в селе Эрги-Барлык Барун-Хемчикского района 6 сентября 1975 года. Через год родители с маленькой Ариной и ее старшими сестрами Александрой, Аленой переехали на чабанскую стоянку в верховья Тоолайлыга, питающего воды того самого Барлыка, на берегу которого родились дети.

В этих краях родилась мать Арины – Мандаш Доштуг-ооловна Донгак. Со своим будущим мужем – Кара-оолом Шекпер-ооловичем Ооржаком – она познакомилась у родственников, которые тут же решили их соединить. Выделили немного скота, поставили юрту и благословили на совместную жизнь. Родители всю жизнь занимались скотоводством и заслужили в республике доброе имя передовых чабанов.

Своим русским именем Арина обязана работникам ЗАГСа, как и ее сестры – Александра, Алена и Анюта. Родителям предложили такие имена – они и согласились. Младших дочек назвали тувинскими именами – Аржаана и Айсу. Последняя родилась в полнолуние январской ночью на льду во время переправы через замерзшую реку. Поэтому ей дали имя Лунная вода.

Все шесть сестер росли и воспитывались на чабанской стоянке. В детстве на четвереньках играли среди козлят и ягнят. Но как по-разному сложилась их профессиональная стезя.

Александра работает медсестрой в Кызыле, в республиканской больнице, там же педиатром трудится Алена. Анюта – технолог общественного питания. Видели мы ее в раздаточном окошечке столовой школы-интерната строящегося поселка. Аржаана – педагог в этой же школе. Самая младшая Айсу учится в Кызыле в медучилище.

«А я – чабан!» – гордо по-русски говорит Арина.

Отец отправлял ее учиться в город, старшие сестры уговаривали получить образование, но Арина никого не стала слушать. Сердце подсказывало, что именно ей выпала ответственность продолжать дело своих родителей, и что она с ним справится лучше, чем кто-либо из сестер.

Пари с судьбой

После замужества Арина решила разводить племенных коз и сарлыков. Занятие хлопотное, требующее специальных знаний и неустанного труда.

Друг за другом родились дети: сын Аяс и дочь Алдынай. Арина первая из сестер осчастливила своих родителей внуками.

Семья Арины могла бы расти и полниться дальше, но внезапно и необъяснимо погибает муж, совсем молодой Илья Лопсан. Потеря родного человека посеяла хаос и растерянность: как жить дальше? Было трудно, но родители и сестры своей заботой помогали оправиться от горя. Арина решила не сдаваться – вести свое хозяйство дальше и растить детей. Она про себя заключила с судьбой пари: год от года жизнь будет лучше, она не позволит горю раздавить ее.

Дети выросли. Теперь Арина озабочена их обучением: старший сын Аяс получает высшее образование в Улан-Удэ, а младшая дочь Алдынай учится в одиннадцатом классе в Мугур-Аксах.

Восемь лет назад мама Арины ушла в другой мир, и Кара-оол Шекпер-оолович перебрался жить к дочери. С тех пор они неразлучны. Отец по мере сил помогает вести хозяйство, по утрам отгоняет на пастбище козье и овечье стадо.

«Хотел бы я, чтобы в семьдесят лет мне было так же легко садиться на коня, как ему, – задумчиво кивает Анатолий Монгуш на отца Арины. – Он только говорит тихо, будто силы бережет».

У Кара-оола Шекпер-ооловича четырнадцать внуков. Летом, вместе с ребятишками из села Мугур-Аксы, они приезжают на чабанскую стоянку. Уже несколько лет здесь устанавливают детский лагерь «Ошку-Саар» – «Козодойка». Дети ухаживают за скотом, учатся доить коз, обрабатывать шкуры и плести прочные веревки из сарлычьей шерсти. Из полученного молока сами делают домашнюю сметану, топленое масло и сыр.

Женственные руки

Утренняя дойка сарлыков никак не расцвечена восходящим солнцем. В шесть утра оно еще прячется за тем бугорком, что дал имя этой стоянке. В рокот Тоолайлыга вплетаются звучные струи молока, бьющие по дну жестяного ведра.

Странно, но ежедневная утренняя и вечерняя дойка двадцати одного сарлыка никак не отразилась на женственных руках Арины. Кто бы мог подумать, что эти руки выполняют столько физической работы?

Общая численность стада – 1300 голов коз и овец. Еще 64 сарлыка.

Козоводческих хозяйств в Туве немного. Это весьма трудоемкое занятие: во время окота маленьким козляткам нужно много тепла, их надо выхаживать, следить, чтобы их не придавили. За хороший труд скот отблагодарит мясом, молоком, ценным и востребованным козьим пухом и шерстью.

Сарлык – самый непослушный из всей домашней скотины: капризный, пугливый и упрямый. Тем не менее, скотокрады лихо наловчились уводить сарлыков со стоянок.

Год назад таким же сентябрьским утром Арина вышла на утреннюю дойку. Тревога нарастала по мере приближения к загону: звука колокольчиков не было слышно. Доить было некого. Из загона увели 34 сарлыка. Вместе с кем-то из родственников, гостивших на стоянке, Арина оседлала коней.

Тут же отправились по следам угонщиков. Их было двое. Следы вели на перевал в сторону Бай-Тайги, но их не всегда можно было различить – снег еще не покрыл поверхность земли и копыта смутно отпечатывались на каменистой поверхности. Днем искали, ночью приходилось останавливаться. Сарлыков догнали, пройдя более сотни километров. Все-таки дойные яки тормозили движение, поворачивая в обратную сторону – им нужно было на стоянку, чтобы освободить вымя.

Но скотокрады не успокоились. Через два дня после счастливого возвращения яков на стоянку увели всех лошадей. Коней у Арины уводили несколько раз, и их никогда не удавалось догнать и вернуть.

Ответ на все вопросы

С восходом солнца мне удалось разглядеть ее лицо. Лишь красноватая обветренность щек сохранила следы палящего солнца, под которым она работала все лето.

На лице жила радость, которую приносит ей труд. Да, вот этот ежедневный чабанский труд под знойным горным солнцем летом и в стылую суровую зиму: выпас скота, дойка, сепарирование молока, топление масла, заготовка дров, выделка шкур, чесание козьего пуха и стрижка шерсти, прядение, вязание, шитье, стирка в речной воде.

И потому Арина приходит в искреннее замешательство, когда ей задают вопрос о том, как она справляется, не устает ли? Арина никогда не думает об этом, она трудится, пока не будет выполнена вся работа, и не знает, что такое усталость. Есть только удовлетворение от дела и удовольствие наблюдать рассыпанные по вершинам гор маленькие белые точки – своих овец и коз.

День нашего отъезда 6 сентября совпал с днем рождения Арины. Свой тридцать шестой день рождения она встречала, как обычно, за работой: во время наших пожеланий крутила каменные жернова ручной мельницы – дээрбе, чтобы намолоть ячмень для талгана.

Выслушав нас, сказала: «Приезжайте еще, привозите детей».

Ответ на все мои вопросы был получен. Мы стали паломниками, проникнув в святая святых чабана, где труд и есть та молитва, что звучит в стенах храма. Где нет стен, а есть храм.

Очерк Анастасии Вещиковой об Арине Лопсан «Храм чабана» войдет тридцать четвёртым номером в пятый том книги «Люди Центра Азии», который продолжает формировать редакция газеты «Центр Азии».

Планируемое количествоматериалов о людях Тувы – сто. Пятый том выйдет в свет в начале 2016 года.

Фото:

 1. Арина Лопсан: «А я – чабан!» Фото Анастасии Вещиковой.

2. Родня на завалинке. Слева направо: дядя Арины Эрес-оол Донгак, ее отец Кара-оол Ооржак и сама Арина Лопсан. Республика Тыва, Монгун-Тайгинский район. 6 сентября 2011 года. Фото Анастасии Вещиковой.

3. Анчи Донгак, двоюродный брат Арины Лопсан: поймал! Республика Тыва, Монгун-Тайгинский район. 5 сентября 2011 года. Фото Анастасии Вещиковой.

4. Некогда чабанам маленькие пельмени лепить. Арина Лопсан щедро угощает гостей, и после такой порции встать с пола невозможно. Монгун-Тайгинский район, зимняя чабанская стоянка в местечке Буурээ-Адаа – Конец бугорка. 6 сентября 2011 года. Фото Олега Смолия.

5. Фотограф Олег Смолий в предвкушении лакомства знатоков кочевой кухни согажа – шашлыка из печени с нутряным салом, любезно приготовленного Эрес-оолом Донгаком. Монгун-Тайгинский район, зимняя чабанская стоянка в местечке Буурээ-Адаа – Конец бугорка. Фото Анастасии Вещиковой.

6. Анастасия Вещикова у сепаратора хозяйки чабанской стоянки: обрат бежит намного быстрее, чем жирная сарлычья сметана. Республика Тыва, Монгун-Тайгинский район, зимняя чабанская стоянка Арины Лопсан.

5 сентября 2011 года. Фото Олега Смолия.

7. Козы Арины Лопсан. Республика Тыва, Монгун-Тайгинский район, зимняя чабанская стоянка Арины Лопсан в местечке Буурээ-Адаа – Конец бугорка. 5 сентября 2011 года. Фото Анастасии Вещиковой.

8. Дербээ – ручная мельница, сделанная из речного камня в пятидесятые годы ХХ века. Анатолий Монгуш мелет ячмень. Республика Тыва, Монгун-Тайгинский район, зимняя чабанская стоянка Арины Лопсан. 5 сентября 2011 года. Фото Олега Смолия.

9. Всю необходимую утварь со стоянки на стоянку перевозят на сарлыках. Анчи Донгак: сарлык – вперед! Республика Тыва, Монгун-Тайгинский район, чабанская стоянка Арины Лопсан. 5 сентября 2011 года. Фото Анастасии Вещиковой.

10. Скотокрадство – проблема, и никогда не знаешь: вдруг своего друга видишь последний раз. Анчи Донгак на чабанской стоянке своей двоюродной сестры Арины Лопсан. Республика Тыва, Монгун-Тайгинский район. 6 сентября 2011 года. Фото Анастасии Вещиковой.

11. Арина Лопсан: двадцать один дойный сарлык каждое утро и вечер отдает молоко в ее заботливые руки. Республика Тыва, Монгун-Тайгинский район, чабанская стоянка в местечке Буурээ-Адаа – Конец бугорка. 4 сентября 2011 года. Фото Олега Смолия Анастасия ВЕЩИКОВА Фото Анастасии Вещиковой и Олега Смолия.