Александр Салчак. Семьдесят три года с демир-хомусом

(Окончание. Начало в №43 от 20 ноября 2015 года)

Бегство к знаниям

 

– Почему же, Александр Мургутеевич, ваш отец был против того, чтобы вы получили знания?

– Потому что моя сестра Тапыл, когда училась в школе в Кызыле, заболела, приехала домой и умерла. Ей было пятнадцать лет. После этого отец наотрез отказался отпускать меня на учебу. «Хотите, чтобы и сын мой тоже умер?!» – кричал он на учителей, которые приезжали к нам в аал.

Сверстники уже учились в школе в селе Тээли. Я, десятилетний, очень хотел быть среди них и однажды убежал из родного стойбища. Когда увидел вдали фигурку на лошади, подумал, что это отец гонится за мной и спрятался.

Но всадником оказался Конгар-оол – молодой родственник будущего легендарного педагога Тувы и народного учителя СССР Арыи Араптановны Алдын-оол. Оказывается, соседи узнали о побеге и решили поддержать мою тягу к знаниям. Конгар-оол сказал: «Давай, Шура, садись на коня. Я тебя переправлю через речку Хемчик, увезу в школу».

Так я оказался в Тээли и начал учебу, жил в юрте у тетушки Сюрюн, сестры отца. Ему пришлось смириться, тем более родственники в один голос твердили, что Шура обязательно должен учиться.

– И каким же учеником был Шура?

– О, учиться я очень любил и скоро догнал своих сверстников. Всегда первый тянул руку, бойко отвечал у доски. Бывало, за один урок получал несколько пятерок. Их наши учителя ставили щедро, чтобы поощрить интерес детей и желание заниматься.

Помню, в младших классах учитель русского языка Радихин показывал нам карточки с изображением животных и просил назвать их по-русски. Я тут как тут: «КоровА! ПоронА!» В ответ: «Молодец, Шура, пять». Тогда, в послевоенные годы, в Тээли работало немало русских учителей, это были прекрасные педагоги.

В школе был старостой, в четвертом классе меня выбрали председателем ученического комитета. Когда болела учительница Серин, по ее просьбе проводил уроки, был и переводчиком.

Тогда же увлекся художественной самодеятельностью. Где какое скопление народа, там обязательно и я: рассказываю стихи, танцую, смешу людей. Из-за этого меня даже прозвали Шура-артист и Шура-сочинитель. Продавцу Кунгаа так нравились мои выкрутасы, что он время от времени одаривал такими вкусными печеньками, ради которых я был готов выступать без устали еще и еще.

После окончания сельской семилетки в Тээли начал учиться в Кызыле, во второй школе. Уроки пения вел композитор Ростислав Докур-оолович Кенденбиль. Он назначил меня заведующим музыкального кабинета. В школе было много разных инструментов, после уроков я выдавал ребятам то баян, то дошпулуур.

Тогда школьная самодеятельность была очень популярна. Все пели, танцевали, ставили спектакли. Я увлеченно играл роль Ноздрева в «Мертвых душах» Гоголя, Гринева в «Капитанской дочке» Пушкина, участвовал в спектакле «Как мужик двух генералов прокормил» Салтыкова-Щедрина. Наш классный руководитель, учитель химии Галина Лукьяновна Воскобоева всячески поддерживала мое увлечение художественной самодеятельностью.

В 1956 году, когда учился в десятом классе, к нам, выпускникам, пришел на урок сам товарищ Тока, расспрашивал, кто кем хочет стать. Когда очередь дошла до меня, отрапортовал, что хочу быть врачом. Тока одобрил и сказал, что меня направят в Иркутский медицинский институт.

Стал бы врачом, да одноклассница Маны предложила поменяться учебными заведениями. Согласился, окончил двухгодичное физико-математическое отделение Кызыльского педагогического института, который тогда назывался учительским, и четыре года преподавал в школах сел Бай-Тал и Кунгуртуг. О творчестве не забывал, ставил с учениками спектакли, вел фотокружок.

Жена моя Людмила Тарасовна работала пионервожатой. Как-то по ее просьбе вырезал из дерева пионерский значок. Среди сельчан сразу пошли разговоры о моем мастерстве. Баянист клуба Михаил Тудуп попросил сделать табуретки для его четверых сыновей. На радость малышам смастерил их быстро. Через много лет как-то пришлось побывать в этих краях, сыновья уже сами стали отцами, а эти табуретки всё еще служили им.

 

Влюбиться в спортзале

 

– Александр Мургутеевич, а где вы с Людмилой Тарасовной встретились?

– В спортивном зале стадиона имени пятилетия Советской Тувы. Это место было очень популярным среди молодежи. Краснощекая девушка с яркими глазами и черной толстой косой ловко двигалась по гимнастическому бревну, садилась на шпагат, делала мостик.

Слово за слово, завязалось знакомство. Люда Илларионова, бурятка по национальности, училась тогда в русской школе номер один в девятом классе. Признаюсь, был очень ревнивым парнем, поэтому из-за Люды стал постоянно участвовать в потасовках. Стал драчливым, неуправляемым, да и успеваемость снизилась.

Тогда директора русской и тувинской школ решили перевести Людмилу в мою школу, в десятом классе мы уже вместе учились. И с тех пор всегда были вместе, до 2006 года, когда не стало моей Люды.

– Одна из ваших дочерей – Саяна Александровна Салчак – радиожурналист, работает в ГТРК «Тыва». Знаю, что и вам корреспондентом на радио приходилось трудиться. Семейная династия получается.

– Получается, что так. Но в этом деле Саяна гораздо опытнее меня – десять лет на радио трудится. А мой стаж на тувинском радио – только два с половиной года, в 1962 году меня туда на работу пригласили. Начинал звукооператором, потом стал радиокорреспондентом: ездил по командировкам, а затем в эфире рассказывал о жизни сельчан. Одновременно продолжал участвовать в самодеятельности, в различных смотрах.

Как-то на радиопередачу к нам пришел заместитель министра культуры Пётр Михайлович Самороков. Тогдашний председатель радиокомитета Николай Дамбааевич Шиирипей и говорит ему в шутку: «Возьмите уже, наконец, к себе этого артиста». Так и произошло, в 1965 году стал старшим инспектором по культурно-просветительской работе в министерстве культуры Тувинской АССР.

Работа ответственная, поэтому меня постоянно отправляли на курсы повышения и переподготовки кадров: Москва, Ленинград, Барнаул, Ульяновск. Это было очень интересное и плодотворное время. Принимал участие в создании ансамблей «Аян» и «Саяны». И сам, конечно, выступать продолжал: в составе агитбригад, которые колесили по всей республике, во время гастролей по городам СССР.

Хмельной заяц и «Подмосковные вечера»

 

– Во время гастролей по стране были интересные встречи и знакомства?

– Конечно. В 1979 году в Баку проходил всесоюзный смотр художественных коллективов. Из Тувы на него поехали шесть хомусистов и хоомейжи: Максим Дакпай, Хунаштаар-оол Ооржак, Эрес-Кыс Ооржак, Ак-оол Кара-Сал, Арина Аранчал и я.

Во время репетиций организаторы заставляли горловиков съесть конфету. Так они проверяли, не прячем ли мы какое-то устройство во рту. В один из дней к нам подошла народная артистка СССР Людмила Георгиевна Зыкина, которая восхитилась талантом, а также ослепительно белыми зубами тувинских горловиков.

Прославленная исполнительница русских народных песен была очень доброй и отзывчивой женщиной. Во время фестиваля она взяла над нами шефство: следила, чтобы мы были накормлены и обеспечены всем необходимым.

С Сергеем Владимировичем Михалковым познакомиться довелось. Было это в 1964 году, когда отмечалась юбилейная дата – двадцатилетие вхождения Тувы в состав Советского Союза. В Москву для участия в большом концерте из республики была отправлена внушительная делегация – 105 профессиональных и самодеятельных артистов. Возглавлял делегацию художественный руководитель филармонии Роберт Николаевич Лесников.

Выступали мы в театре Кремля. Концерт начинался с постановки «Старый аал». На сцене – большой бубен, слышится звук камлания, и вдруг из-за бубна выскакивает шаман. Его роль исполнял я. В этом номере также участвовали Хумаяк Такталович Оюн в роли мужа и Татьяна Дамдаковна Кара-Тоннуг в роли больной жены, которую должен был вылечить шаман.

У меня был еще один номер – басня Сергея Михалкова «Заяц во хмелю». Читал ее на тувинском языке, в переводе Юрия Шойдаковича Кюнзегеша – «Эзирик койгун».

Выбрал эту басню, потому что в ней есть пародия. А этот жанр я очень любил. Меня, как говорится, хлебом не корми, а дай полицедействовать.

Вживался в образ очень ответственно. Чтобы войти в роль нетрезвого хвастливого зайца, по совету московского режиссера Титова, который приехал к нам тогда, целый день притворялся выпившим. И получилось. Какой-то доброжелатель сразу же донес начальству, что Салчак с раннего утра напился и бродит по театру.

Видимо, в Москве так точно удалось передать содержание басни, что после концерта ко мне подошел сам ее автор. Сергей Владимирович был очень высокого роста. Я взглядом упирался ему в пряжку пояса, а когда поднимал голову, то видел два дула ноздрей.

Михалков сказал: «Саша, моя басня переведена на множество языков. Но где бы ты ни прочитал ее на своем языке, тебя все поймут без перевода». Это была высокая похвала.

– А что за история произошла у вас с песней «Подмосковные вечера»?

– Вот как всё было. В 1988 году мне посчастливилось участвовать в Москве в Международном фольклорном фестивале, который собрал артистов из двадцати трех стран мира. Его открытие проходило в Центральном парке культуры и отдыха имени Горького. Я был единственным представителем Тувы на этом грандиозном музыкальном мероприятии.

После концерта корреспонденты телевидения брали у меня интервью и попросили исполнить что-нибудь. Затянул на своем игиле песню «Подмосковные вечера». Вокруг вмиг образовалась толпа. Все музыканты, каждый на своем инструменте и своем языке, подхватили эту прекрасную песню. Этот сюжет потом передавали по всем телеканалам.

Во время фестиваля не только играл на национальных инструментах, но и проводил мастер-классы для желающих научиться делать хомусы. В итоге стал его лауреатом.

Вот интересная фотография оттуда: снят с девочкой, которая заинтересовалась хомусом, мы с ней вместе сделали его, она, как могла, помогала, а потом я ей его подарил. Снимок сделал отец девочки, а потом, как и обещал, прислал мне.

 

Даже морщины разглаживаются

 

– Как много у вас учеников, Александр Мургутеевич?

– Точно не скажу, не считал. В каком бы районе ни работал, обязательно обучал желающих играть на демир-хомусе. В Овюрском – это Николай и Валерий Монгуши, в Бай-Тайгинском – Маар-оол и Марий-оол Саты, в Сут-Хольском – Тамара и Кирилл Ооржаки, в Тес-Хемском – Валентина Самдан, в Барун-Хемчикском – Римма Сарыглар.

Двое кызыльских учеников потом сами стали руководителями творческих коллективов: Арина Аранчал создала детский ансамбль «Радость», Энгил-оол Монгуш – ансамбль хомусистов при отделе культуры города Кызыла.

Знаменитый хоомейжи Кайгал-оол Ховалыг – тоже мой ученик. Это человек большого трудолюбия, таланта и скромности. Помню, как он впервые на сцене выступил. Это было в восьмидесятом году, когда я руководил Дворцом культуры в городе Ак-Довураке. В зале уже зрители собрались, а одного из выступающих – Кайгал-оола – всё нет. Оказывается, он так волновался, что на сцену не мог выйти. Пришлось его чуть ли не силком вытолкнуть, чтобы со своим игилом хоомей исполнил.

Со сцены Кайгал-оол вернулся весь в поту. Зрителям очень понравилось выступление, они долго аплодировали. Вот таким было его боевое крещение.

– Сколько демир-хомусов в вашей коллекции?

– Ни одного. Вот этот, на котором вам сейчас играю, дочка Саяна специально для нашей с вами встречи в Центре тувинской культуры на время попросила.

– Как так, у мастера ни одного инструмента не осталось?

– Всё раздарил.

– А кому дарили?

– Кто попросит, тому и дарил. В 1992 году, когда работал заведующим организационно-методическим центром культурно-про-светительных учреждений при отделе культуры администрации Кызыльского района, наш творческий коллектив стал лауреатом второго международного конгресса в Якутске.

Тогда одиннадцать моих инструментов передал в дар якутскому музею хомусов народов мира, они до сих пор там. Во Франции они тоже есть.

– Как они там оказались?

– Кристин Баборка, молодой музыкант из Франции, где-то прознал, что Александр Салчак изготавливает хомусы, и попросился в ученики. В 1999 году это было, я тогда жил в поселке Каа-Хем, при доме была большая мастерская.

Рядом со своим верстаком поставил второй. Кристин помогал шлифовать заготовки, учился мастерить язычки. Полмесяца жил в нашем доме и работал вместе со мной.

Сделав свой первый хомус, Кристин прыгал от радости, как ребенок. На прощание он устроил для нашей большой семьи концерт во дворе дома. Играл на длинной такой дудке, которую привез с собой из Австралии. Из Тувы он увез около шестидесяти хомусов, которые мы сделали вместе.

– Зачем французу понадобились шестьдесят хомусов?

– Это его дело, как он с ними поступил: сам на всех сразу играл, дарил людям или продавал. Мне важно, что он нашим тувинским демир-хомусом заинтересовался. Он ведь инструмент непростой, не зря в старину шаманы использовали его для лечения. Звуки хомуса поднимают человеку настроение, потому что это голос самой природы.

Я и сам, когда играю на хомусе, чувствую, как тело наполняется силой, энергией. Кажется, что даже мои морщины при этом разглаживаются.

Интервью Юлии Манчин-оол с Александром Салчаком «Семьдесят три года с демир-хомусом» войдёт двадцать пятым номером в шестой том книги «Люди Центра Азии», который сразу же после выхода в свет в июле 2014 года пятого тома книги продолжает готовить редакция газеты «Центр Азии».

Фото:

1. Бызаанчы – еще один музыкальный инструмент, поющий в руках Александра Мургутеевича Салчака. Республика Тыва, Кызыл, 24 мая 2011 года. Фото из личного архива Александра Салчака.

2. Встреча выпускников – двадцать лет после окончания кызыльской школы № 2. Александр Мургутеевич Салчак – второй слева (в белом) во втором ряду. Его одноклассница и супруга Людмила Тарасовна Салчак, в девичестве Илларионова – вторая среди женщин слева в первом ряду.

10 апреля 1976 года.

3. Отец и дочь: Александр и Саяна Салчаки. Он начинал работать на радио, она продолжила. Республика Тыва, Кызыл, 24 мая 2011 года. Фото из личного архива Александра Салчака.

4. Александр Салчак (второй справа в первом ряду) и хоомейжи Кара-Сал Ак-оол (рядом с ним) на концерте военного ансамбля из города Новосибирска. Кызыл, парк культуры и отдыха, Зеленый театр. Сентябрь 1962 года. Фото из личного архива Александра Салчака.

5. Работники культуры во дворе своего министерства. Заместитель министра культуры Тувинской АССР Пётр Самороков стоит вторым справа. Первым справа сидит художник Василий Дёмин, третьим – Александр Салчак. Кызыл, вторая половина шестидесятых годов двадцатого века.

6. Александр Салчак – участник Международного фольклорного фестиваля. Рядом с ним девочка, которой он подарил хомус. Москва, Центральный парк культуры и отдыха имени Горького. Лето 1988 года. Фото из личного архива Александра Салчака.

7. Александр Мургутеевич Салчак: «Когда играю на хомусе, чувствую, как тело наполняется силой, энергией». Республика Тыва, Кызыл, 23 октября 2015 года. Фото Юлии Манчин-оол.

Юлия МАНЧИН-ООЛ manchin-ool@yandex.ru