Сергей Кондинкин: Здравствуйте, дорогие друзья! Я – ваш диктор...

99

Странное совпадение или перст судьбы? 18 июня 1998 года исполнилось 60 лет со дня рождения Сергея Кондинкина, первого диктора тувинского телевидения, человека, который четверть века был его символом. Его очень уважали и очень любили, о нем рас­ска­­зывали даже легенды: например, как один жутко ревнивый муж на заре тувинской теле­­эры разбил телевизор – чтоб каждый день супруга не смотрела на красавца-диктора.

А 19 июня я, наконец, взялась за разбор своей книжной полки, и обнаружила пакет с надписью «С. Д. Кондинкин», а в нем воспо­минания Сергея Дмитриевича. Еще в конце 1990 - начале 1991 года я готовила его рукопись для газеты «Молодежь Тувы», в которой тогда работала.

Однако в печать воспоминания не попали, редактору они показались недостаточно инте­ресными и актуальными. Очень больно было говорить об этом Сергею Дмитриевичу, но, уже переживший тогда операцию, трудно осваивающий протез, он спокойно выслушал меня, восприняв все даже с долей юмора.

Сегодня, с высоты лет, я понимаю редак­тора, отклонившего воспоминания: тогда на­сту­пила уже эра «компроматов», газеты ис­кали новые пути с чем-то «острым» и «со­ле­ным». А у Сергея Кондинкина ничего этого не было – он писал и вспоминал обо всех теп­ло и по-доброму. Так что, наверное, руко­пись­, действительно, была не в духе времени.

Но сегодня, спустя семь лет, когда Сергея Дмитриевича уже нет среди нас, его воспоминания оказались очень актуальными. Наши средства массовой информации, увы, захлестнула волна агрессии, конфронтации. Авторы «грызутся» друг с другом, газеты «грызут» друг друга. Все – сиюминутно, проходяще. А Сергей Кондинкин говорит о вечном: о том, что, прежде всего, надо видеть в человеке друга, а не врага. Говорит об интеллигентности, доброте. Таким он был на экране, в жизни. И поэтому его помнят и коллеги с телевидения, посвятившие его юби­лею передачу, публикации, и поэтому его помнят зрители.

Итак, Сергей Кондинкин – встреча после смерти...

Надежда Антуфьева

 

Я рассказываю о событиях и впечат­лениях моей жизни на телевидении и в Туве, о близких мне людях, хочу назвать их как можно больше, ибо некоторых уже нет в живых, а след их все равно остался. Это не исповедь, не вымысел, а свободные воспо­минания о тувинском телевидении и его людях. Ни в коем случае я не претендую на категоричность в своих воспоминаниях, четверть века для человеческой памяти – срок немаленький, поэтому заранее прошу прощения, если кого-то забыл, или будет допущена какая-то неточность, ибо днев­никовых записей у меня оказалось немного, и пишу я, в основном, по памяти.

...Год 1990, наверное, самый тяжелый в моей жизни. Нет, не потому, что в жизни ста­ло мало радостей. Мы, кажется, все под­запутались в море демократии и гласности, что-то понимаем не так и делаем не то. С этим потом все встанет на место, разберемся как-нибудь. Тут беда пострашнее – здоровье, мой диабет. Как-то в один миг я сразу понял, что случится худшее, и эта мысль уже не поки­дала меня. И сам я, в общем-то, похож на ходячего покойника. Жалко семью, жалко себя.

Тяжелый разговор с заведующим отделе­нием Вячеславом Андреевичем Ушкаловым, с Александром Ивановичем Канунниковым... Вячеслав Андреевич убедил меня, что опера­ция – это единственный шанс вернуть­ся к жизни, к своей любимой работе. Я по­верил ему и даже дал слово бросить курить после операции (прим.: ампутация ноги), это при моих-то двух пачках «Беломора» в день.

И благодарю судьбу, что поверил Вяче­славу Андреевичу, согласился и не затянул до неизбежного конца, когда человеку ничего не нужно. Вообще, в хирургическом отделе­нии я как-то особенно подружился со став­ши­ми мне близкими людьми – Вячеславом Анд­реевичем, обаятельнейшим человеком, ум­ней­шим и красивым человеком Лидией Михай­ловной Козловой, старые друзья мы с Алек­сандром Ивановичем Канунниковым, с заме­ча­тельными сестрами милосердия Клавдией Вик­торовной Протасовой, Зоей Сатовной Ши­вит-оол, Валентиной Анатольевной Яковлевой, Аллой Ивановной Петеримовой. В трудную минуту они помогли мне, и я буду их помнить до конца дней своих.

Странно, но пока я лежал в больнице, па­мять моя по нескольку раз в день возвра­щалась к 8 июня 1966 года, первому дню появления моего в Туве.

Заводила переезда с Алтая Валентин Клиндухов лукаво посматривал на нас, соблазняя переездом в Туву. Он рисовал солидную столицу автономной респуб­лики. Но что мы увидели...(Мы – это режиссер Галина Гаркавая, кинооператор Юрий Косарьков, телеоператор Валентин Клин­духов и я – диктор). Деревня не деревня, городок не городок, что-то среднее между тем и другим.

В 1966 году в Кызыле никаких микро­районов не было, от аэропорта до телецентра – голая степь. В чем оказался прав наш друг Валентин Клиндухов, так это в том, что здесь было изобилие продуктов и товаров. А на Алтае, откуда мы приехали, в это время уже все шло на убыль, в смысле продуктов питания, промышленных товаров. А здесь же было все – от кофе до красной рыбы, тушен­ки и сгущенки. Универмаг был деревянный, невзрачный и находился он там, где сейчас выстроен театр. От обилия прекрасных им­порт­ных костюмов, других вещей просто разбегались глаза. Некоторые наши дамы прямо заболели от этого какой-то странной бо­лезнью приобретения вещей.

В студии было непросто работать. Мно­гого не хватало, не было почти никакой ме­бели. Кстати, этот изъян тянется и по сей день. Негде было перекусить, иногда даже и воды не было. А ведь мы находились там целыми днями. Был тогда на горе только один магазинчик деревянный, сейчас он мясной и относится к 50-му магазину. Вот туда мы и бегали за продуктами, благо было что купить.

Из инженеров, техников тех дней запом­нились Темир Артас (он и сейчас работает в управлении связи), Валерий Соколов (потом директор РТПЦ), милейший человек Олег Иванович Кожевников (в то время директор РТПЦ), Алексей Солун-оолович Конгар, сейчас он уже пенсионер, ныне покой­ные Юрий Клабуков, Валерий Рощин, Лариса Константиновна Тарасова, сейчас она у нас старший звукорежиссер. Если наби­ра­­лось перед официальным открытием сту­дии человек 20, то это хорошо. И ведь рабо­тали, и столько больших по объему де­лали передач, что сейчас, когда и коллек­тив за 60 человек, и техника другая, просто диву даешься – как это у нас получалось все.

 

Наступил день официального от­кры­тия – 12 июня 1966 года. С утра уже шла пред­праздничная суета, из комитета при­везли стулья, стол для передачи. Все чувст­вовали необычайное волнение, припод­нятость настроения. Тувинцы нам понра­вились и хотелось для них сделать доброе, хорошее дело. В 19 часов я сидел перед каме­рой, что-то подкатывает к горлу, видимо, сказывается огром­ное волнение. Смотрю на Валентина за те­лекамерой и успокаиваюсь. Отговорила свои слова Барба Монгуш, первая диктор на тувинском языке, и камера взяла меня. Дословно помню, что сказал тогда, в первый день работы на тувинском теле­видении:

«Здравствуйте, дорогие друзья! Я – ваш диктор, меня зовут Сергей Дмитриевич. Надеюсь, мы будем друзьями на долгие годы. Поскольку я еще не привык к произношению ваших фамилий, имен, отчеств, то первую передачу проведет председатель Комитета Николай Дамбаевич Шиирипей».

В студии были руководители респуб­ли­ки, которых мы увидели первый раз: пер­вый секретарь обкома партии, писатель (ныне покойный) Салчак Калбакхорекович Тока, председатель Президиума Верховного Сове­та Тувинской АССР Байкара Шожул­баевна Долчанмаа (мы с ней тепло встре­ча­емся и по сей день), были и другие руково­дители, многих из которых я просто не помню.

С С.К.Тока и Б.Ш.Долчанмаа мы встре­ча­лись потом еще не раз и надо сказать, что у всех нас сохранились о них самые добрые воспоминания. Они были очень внима­тель­ны к нашей работе. Кстати, где-то до 1972 года у нас была традиция – под Новый год, 31 декабря, без пятнадцати двенадцать я всегда предоставлял слово кому-то из руко­водителей республики, а ровно в две­надцать поднимали бокалы с шампанским и желали всем телезрителям самого доброго – здо­ровья и счастья.

Должен отметить, что к нуждам телеви­дения из всех руководителей республики Салчак Калбакхорекович Тока был самым внимательным. И то, что в маленькой Туве еще в 1966 году появилось свое телевидение, тоже говорит в его пользу. Он даже к нам, дикторам, проявлял интерес. Бывало, придет выступать, раскроет шифо­ньер: «Как вас тут одевают? Не очень, думаю, своей-то зарплаты не хватает...» И попросит руководство комитета найти возможность, средства на покупку костюмов для всех нас, дикторов. Конечно, такая возможность нахо­дилась. А ведь зарплата у нас до 1990 года была невелика – у трех дикторов первой кате­гории всего 170 рублей. Только в 1990 году повысилась до 250 рублей.

Вообще-то, Салчак Калбакхорекович был какой-то доступный для всех, открытый, всегда шел на любой разговор. Помню его по­следнее новогоднее поздравление в 1972 го­ду. Он уже был болен, плохо видел, но тра­диции новогодней изменять не хотел. Его встре­тили тогдашний председатель С.Ч.Юша, заместитель В.В.Жу­равлев, все, кто работал. Мы зашли с ним в студию, сели перед камерой, он мне говорит: «Слушай, Кондин­кин (он всегда так меня называл), я не вижу текст и буду говорить без него. Как подойдет двенадцать часов, ты меня тихонько толкни ногой под столом, и я все пойму». Он начал говорить, разошелся, а время подходило к двенадцати и, как догово­ри­лись, я тихонько толкнул его ногой. Он замол­чал, посмотрел на меня, улыбнулся и сказал: «Вот мне напо­минают, что хватит гово­рить. С Новым годом, дорогие товарищи!» Много делая для сохра­нения и развития своей нации, он умел быть объективным и справедливым к предста­вителям других народов, живущих в Туве.

Когда за мной приехали и повезли на радио, чтобы записать сообщение о его смерти, мне было очень больно. А когда я читал последний текст об этом обаятельном, демократичном человеке, комок скорби и горечи не оставляли мое сердце и голос.

Интерес к своему телевидению у всех жите­лей республики был огромный. Перед седь­мым но­ября 1966 года сдали дом по улице Кочетова, 62, где сразу открылся отдел по про­даже телевизоров. Кстати, и нам, при­ехав­шим с Алтая, в этом же доме дали квар­тиры.

Очередь за телевизорами была огромной, исчислялась несколькими тысячами. А с ка­ким трепетным волнением к передачам отно­сились те, кого мы приглашали вы­сту­пать по телевидению! Сейчас не очень-то рвутся показаться по телевидению, ответить на вопросы, а тогда это почиталось как вели­кая заслуга, достоинство, что тебя пригла­сили.

Были и казусы, в частности, у меня. Помню, я должен был побеседовать в кадре с известным тогда в Туве строителем Се­меном Самданом. Естественно, до выхода в эфир мы с ним обговорили тему разговора на русском языке. Вроде, поняли друг дуга. Дали свет, включили микрофон, на теле­ка­мере загорелась лампочка, мы с ним вышли в эфир. Я его представил, задал первый вопрос. И вдруг он мне отвечает по-ту­вински. Слышу – за пультом хохот! Что де­лать? Тог­да я ему говорю прямо в кадре: «Се­мен Баянович! Мы с вами до передачи разго­ва­ривали на русском языке, так давайте и сей­час на нем говорить». Он мне говорит: «Ча!», и на следующий мой вопрос снова от­ветил на тувинском. Так мы с ним и прого­во­рили всю передачу. Но, как потом от­ме­тили тувинцы, отвечал он на вопросы со­вершенно точно.

Я вспомнил этот случай к тому, что до сих пор себе не могу простить, что с первых дней не выучил тувинский язык. Я знаю многие тувинские слова, по смыслу понимаю о чем говорят, что-то могу сказать, но больше предложения строить не умею. Но когда с про­граммой нашей студии мы выезжали в другие города (а в первые годы это слу­чалось не редко: мы были в Якутии, Абакане, Крас­ноярске, Кемерове), я всегда здоровался на тувинском и русском языках.

 

Как дружно мы жили тогда, мы просто не замечали, кто какой наци­ональ­нос­ти. И как больно сейчас видеть – а я счи­таю, ува­же­ние друг к другу важнейшим человечес­ким качеством, – что все это испа­ряется куда-то. Что мы делим? Кто у кого что вырвал? Как нам трудно понять, что по отдельности любая нация, любой народ гораздо слабее в любой беде, нежели соединенные вместе в единый кулак.

Работа на телевидении, я в этом глубоко убежден, несколько отлична от работы в других учреждениях. Как нигде здесь у каждого человека должна быть необычайно высока внутренняя культура, самодис­ци­плина, настоящая интеллигентность. Увы! Вот уже четверть века студии, а этот ущерб я чувствую до сих пор.

Наша работа изнуряющая, изматывающая человека, хотя на вид кажется простой, легкой, красивой. И вот на этот обманчивый голубой огонек попадаются многие. И потом многое зависит не только от самих себя, но, пожалуй, в не меньшей степени и от коллектива РТЦ, технического персонала и даже от транс­порта. А здесь бывают такие сложности, что нашим работникам, как говорится, нужно порой иметь железные нервы. Поэтому те, кто проработал помногу лет на нашей студии, достойны глубокого уважения, и поэтому я больше остановлюсь на их судьбах.

Через месяц после открытия студии ушла диктор Барба Монгуш, и на экране по­яви­лась Дыдый Даваевна Сотпа, ныне за­слу­жен­ный работник культуры Тувинской АССР. Блистает на экране она и сегодня. С са­мого первого дня работает Дакан-оол Ен­закович Ондар. Работал он и в инфор­ма­ции, был старшим редактором молодеж­ных передач, сво­бодно держится в кадре, уди­ви­тельно хорошо ведет спортивные передачи, и многие ответственные пере­дачи с учас­тием руково­ди­телей республики. С основа­ния студии со мной вместе работает Люд­мила Буянова, Иван Рассказов. Инте­ресный путь прошла Людмила – пришла девочкой пос­ле окон­чания школы, и начала помрежем, прошла все ступени режис­серской работы, закончила успешно Улан-Удэн­ский институт культуры, сейчас веду­щий режис­сер первой ка­­тегории. Я бы отметил, имеющая свой твор­ческий почерк, что немаловажно в нашей ра­боте. Иван Александрович Рас­сказов – мно­го сил вло­жив­ший в освещение студии, старший группы операторов.

В 1967 году у нас появился первый про­фессиональный кинооператор Карма Дом­буевич Монгуш, окончивший ВГИК, кино­операторское отделение. Человек очень инте­ресный, с обширными знаниями, он сде­лал не­мало в становлении телевидения, в своей про­фессии. И сейчас он справедливо носит звание Заслуженного работника куль­туры Тувинской АССР. Зрители знакомы со мно­гими его очерками об охотниках и кам­не­ре­зах, чабанах и артистах. В те же годы на­чи­нал и кинооператор Шамиль Седен-оол, ода­рен­ный человек, сейчас успешно работает на Восточно-Сибирской студии кино­хро­ники.

В том же году руководителем студии стал бывший главный режиссер театра, лич­ность, в общем-то, неординарная – Василий Васильевич Журавлев. Вот об этом человеке нельзя сказать однозначно. Тогда он был срав­нительно молод, видимо, еще играл характер, в котором всего хватало: и язви­тельности, и доброты, и эмоци­ональности, и всего прочего. Наверное, это естественно: он разбирался в людях, прикидывал, кто чего стоит, на кого можно опереться в какие-то сложные минуты. Я, например, так понимаю его первые шаги. Хотя сам я с ним сходился трудно, и потребо­вались годы, чтобы как-то лучше поняли друг друга.

Много лет я работал председателем проф­кома студии, так что нам поневоле приходи­лось идти в ногу, через споры и свои взгляды на различные явления, происхо­дя­щие в коллективе. Нельзя не отметить его ост­рый ум. О телевидении знал он многое, разговаривать с ним всегда интересно, а для председателей комитетов Василий Василье­вич был просто незаменим: он наизусть знал все официальные документы, касающиеся работы телевидения. Хорошо зная людей, он много внимания уделял созданию коллектива. Мне, например, в нем импонировало то, что несмотря на далеко не богатырское здо­ровье, на всех субботниках, выездах в совхозы по оказанию помощи Василий Васильевич был очень активен в работе, буквально заражал своим азартом. При нем коллектив жил все-таки дружнее, и уход его в прошлом году в газету у всех вызвал недоумение.

До семидесятого года мы работали одни, без трансляции из Москвы, без всяких виде­о­записей – «живьем», как мы говорили. У ме­ня, например, за вечер было с «Новос­тями» две-три передачи, кроме того, прихо­дилось дуб­лировать много немецких филь­мов, при­чем многосерийных. С утра я смотрел эти филь­мы, ведь приходилось играть всех дей­ствующих лиц и добиваться совпадения ар­ти­куляции. Потом начинались репетиции пе­редач, и через час, а иногда и еще меньше, выходили в эфир. Плюс еще в промежутках нужно было записаться на радио. Работа бы­ла на износ. Я понял, что так долго не протяну (а ведь еще была семья, любимая дочь Ирина, которой нужно было мое внимание), и мы с же­ной Раисой Борисовной зароптали. Пред­се­­датель комитета Николай Дамбаевич Шиири­пей понял все правильно, и мы объявили конкурс на женского дик­тора.

Грустное и безрадостное зрелище – кон­курс. Кого здесь только не перебывало! И толь­ко единственный из них, в семиде­сятых го­дах, подарил студии хрупкую жен­щину Оль­гу Алек­сеевну Маланову (дочь диктора ра­дио Дугер­жаа), владеющую сво­бод­но ту­вин­ским и русским языками, имею­щую голос кра­си­вого тембра. Да и человек она добрый и ми­ло­сердный. Сейчас им, моим милым кол­ле­гам, приходится работать и за меня. Я-то хо­­рошо знаю, как лишнее дежурст­во изну­ряет.

 

Годы 1966, 67,68 и сегодняшние дни. Есть между ними разница в стиле работы, настрое коллектива? Конечно, есть. В первые годы телевидение только становилось нацио­наль­ным, и интереса, любозна­тель­нос­ти и, естест­венно, работоспособности у всех в коллек­тиве было больше. Из всех приехав­ших для открытия студии, если их считать профес­сио­налами, остался на телевидении я один. В городе живет один из лучших фо­тографов республики Юрий Косарьков, ос­тальные уехали на другие студии. Кол­лектив только становился на ноги и понятно, что со многими из них я прошел большой путь.

Особенно ярко как-то запало в душу истинное дружелюбие тех лет. Если я сейчас говорю, что в шестидесятые годы мы жили роднее, значит это действительно так.

Когда мы, приехавшие с Алтая, долго жи­ли в гостинице «Кызыл», к нам часто прихо­дили в гости телеоператоры Алек­сандр Ор­те­ней, Алексей Монгуш. Мы с удо­воль­ствием готовили блюда русской и дру­гих кухонь, а они приносили сырье для хана, тары. Мы угощали друг друга и говорили, говорили, иногда до двух-трех часов ночи. А с каким радостным настро­ением мы гото­вились к вы­ез­­дам на природу в выходные и празд­нич­ные дни: здесь были игры рус­ские и тувин­ские, обязательно борьба, танец орла. И все это было интересно, тем более, что и из этого тоже складывается коллектив. Эти вещи я хорошо знаю и пом­ню, ибо кол­лектив студии более двадцати лет избирал меня предсе­дателем профсоюз­ного комитета. И честно скажу, что я любил и люблю эту ра­­боту.

Я понимаю, что за четверть века меняется не только человек, но и целое государство, его строй, идеология, экономика. Но я считал, а теперь мне уже и не измениться, что есть по­ня­тия вечные, не поддающиеся никаким бурям и потрясениям. Уважение к человеку за его ум, интеллект, культуру я считаю вечной категорией. Это должно превалировать и в бу­ду­щих поколениях, которые придут после нас. К сожалению, сейчас приходит что-то дру­гое, чего я никак понять не могу. Конечно, пройдет время, и я уверен, что все встанет на место. Черное будет черным, а светлое – светлым. А сейчас жить стало безрадостно, когда видишь прямо-таки воинственное настроение одной группы населения против другой. Наверное, на это никто не даст вразу­мительного ответа.

Телевидению я отдал почти всю взрослую жизнь – более тридцати лет. С Тувой связан теперь до конца дней моих: здесь похоронена моя мама, здесь появились внучки, здесь мои друзья, товарищи.

Телевидение – это удивительно захваты­вающая до полного изнеможения работа. Готовя передачу, ты мысленно живешь в ней и днем, и ночью. Жаль только, что на экране она проходит как миг, оставаясь в памяти зрителей каким-то одним коротким образом. Наверное, за эти годы я давно перешел грань дикторской работы, стал ведущим своих и чужих передач. Но в каком бы качестве я не появлялся на экране, главным для меня оставался человек, независимо от того бесе­дую с ним или рассказываю о нем.

Ведут передачи по-разному. Есть ве­ду­щие, которые стараются выступающего, как го­во­рится, раздеть перед зрителями «до на­га» – такая агрессивная, нападающая манера. Особенно это стало модным в пос­ледние го­ды, в период перестройки. Я считаю это не сов­сем этичным, что ли. Прежде всего, высту­пающий мне оказывает любез­ность, согла­шаясь на беседу. Он видит во мне друга, а не врага, и это обязывает меня держаться в определенных рамках. И мне кажется, что все, кто выходил со мной на экран, всегда чувст­вовали эту поддержку. На такое утвер­ж­дение я имею право, потому что некоторые вы­ступающие просили, чтобы с ними разго­ва­ривал только Кондинкин.

Прожив на свете полвека, я нисколько не жалею, что связал свою жизнь с телевидением. Конечно, как и у каждого человека, у меня были черные дни, различные жизненные по­тря­сения, но всегда помогала мне выстоять и оставаться человеком моя профессия. Она не давала возможности расслабиться, потерять форму, она подталкивала к самообразованию, к пос­тоянному познанию жизни. Моя профессия подарила мне массу интересных встреч с людьми из политики, ученого мира, искусства и культуры. Назову только некоторых из них: писа­тели Георгий Марков и Сергей Михал­ков, актер, писатель и режиссер Василий Шук­шин, певец Владимир Высоцкий, киноактриса Любовь Орлова, певица Людмила Зыкина и другие. Чтобы описать встречи с ними, потре­буется отдельная книга.

Мне кажется, что сейчас везде, в том числе и на экране, так не хватает мягкости, интел­лигентности, доброты. Над этим нам всем нужно еще много работать, а я это стараюсь нести все годы своей работы, и менять себя или перестраивать на другую манеру я не хочу и не буду.

Да, телевидение – моя любовь и судьба. Что бы со мной не происходило, мои мысли всегда там, на работе.

... Вот я и прожил в Красноярске целый месяц. Как мог, овладел новой для меня наукой ходить на протезе, вернее, только ее азами. Ибо жизнь моя начинается по-новому, с больших трудностей. Надеюсь, что я справлюсь и с этим, самым тяже­лым ударом судьбы. У меня так много моих друзей, теле­зрителей, которые, надеюсь, ждут меня. И к которым я спешу навстречу каж­дый день сво­ей жизни со словами: «Здрав­ствуйте, дорогие друзья!»

г. Кызыл, 1991 год

Сергею Дмитриевичу не уда­лось допол­нить свои воспо­ми­нания. 31 октября 1993 года его не стало… По­хо­ронен он на кы­зыл­ьском кладбище.

А в начале 1994 года по итогам оп­ро­са чи­та­телей «Центра Азии» ему бы­ло при­своено звание «Чело­век Года-93» в области культуры и искусства. По­смертно…

 

 

Фотоиз семейного архива дочери Сергея Кондинкина журна­лис­та Ирины Потапенко, живущей сейчас в Аба­ка­не и работающей в пресс-службе пра­ви­тельства Хакасии.

 

Фото:

1. На этом фото надпись: «На память моей родной дочурке от папы. Веду свою передачу (я написал ее сам) Адрес: Кызыльская телестудия. 30 декабря 1971 г. Тувинская АССР, г. Кызыл, телевидение».

2. Красавец-диктор покорил Кызыл. 60-е годы.

3. Дикторы: Ольга Маланова, Сергей Кондинкин, Дыдый Сотпа.

4. Одно из последних интервью. Сергей Кондинкин беседует с отцом Алексием, настоятелем Кызыльской Троицкой церкви. 1989 г.

5. Сергей Кондинкин с семьей: супругой Раисой Борисовной, дочерью Ириной, внучками Наташей и Женей, зятем Александром. Февраль 1991 г.

Воспоминания к публикации подготовила Надежда АНТУФЬЕВА