ПОСЛЕДНИЙ ОПЛОТ КУЛЬТУРЫ

Весна наступила сразу, вдруг, как это обычно и бывает в Кызыле. Только что мороз, и вот всего за пару-тройку дней тает весь снег. Солнышко! Из шубы, минуя демисезонное пальто, перебираюсь сразу в легкую кожаную куртку, иду, любуясь на голубое небо.

Под ноги стараюсь не смотреть: растаявший снег обнажил кучи и россыпи накопившегося за зиму мусора: бумажки, обертки, пластиковые бутылки, пачки из-под сигарет, окурки. Я точно помню: в советские времена, лет 14-16 назад, горожане еще хранили старинные навыки бросания мусора в урны. Гораздо чище было. Помню это так хорошо потому, что в те времена, увлекаясь закалкой и системой Иванова, пропагандирующей близость к земле, ходила на работу босиком. И ребятишки мои, убивая наповал всех встречных сердобольных старушек, шлепали по городу босыми ножками. И я нисколько не опасалась, что они наступят на битое стекло или чей-то плевок. Сейчас уже босиком по городу не прогуляешься…

Впрочем, довольно о грустном. Главное – весна, солнце. Очередное обновление жизни и вместе с обновлением природы – обновление культурное: в республику со своими выпускными дипломными спектаклями вернулись 17 тувинских студентов, завершающих обучение на кафедре актерского мастерства Санкт-Петербургской Российской Академии театрального искусства, в студии профессора Владимира Норенко.

Так что два выходных подряд мы с сыном посвятили театру, за кулисами которого у всех – от рабочих сцены до директора – приподнятое настроение: новые силы, молодость, задор, энтузиазм – это всегда подхлестывает, оживляет.
Оживление и у театральной кассы – билеты раскупаются на «ура». Что особенно радует – даже на классику – Гоголя и Островского, а не только на шоу пародий «Тувинский метеорит», рассчитанное на массового невзыскательного зрителя. В Санкт-Петербурге это шоу показывалось в ночных клубах и на различных презентациях ради прокорма голодных студентов: в Музее русской водки, например, каждому участнику выдали пакет с продуктами на 200 рублей. Сам педагог тувинской студии профессор Владимир Норенко, беспокоящийся не только о профессиональном росте, но и о здоровье и нормальном питании своих студентов, вынужден был признать, что рождение этого шоу – необходимость: «Продали себя денежному дьяволу» («ЦА» № 7 от 8 февраля 2002 года).

Но даже в этом чисто коммерческом проекте чувствуется школа: пластика движущихся под фонограммы шлягеров юных пародистов отточена до совершенства. А какие голоса! Когда ребята дружным ансамблем поют народное, перед их чистыми голосами блекнут все фонограммы.

А некоторый налет пошлости – что ж, это можно списать на закон жанра: какое же шоу в кабаре без раздеваний и фривольных поз?

Гоголевская «Женитьба» – это уже серьезнее. И полный зал на ее премьере 23 марта – приятное свидетельство того, что «поп-арт» не уничтожил театральную жилку в кызыльчанах. Приезд творческой молодежи всколыхнул нашего зрителя – и не только театралов-ветеранов, но и молодых. В зале – семейные пары, родители с детьми-подростками, учителя с учениками. Мыслящие педагоги-словесники тут же использовали премьеру для оживления школьной программы: в лицее № 15, знаю, уже задали детям написать рецензии на спектакль. Тут уж хочешь – не хочешь, а даже недалекий поклонник пустых триллеров вынужден переступить порог театра и попытаться приобщиться к культуре.

Насколько же наш театр позволяет приобщиться к культуре? Я имею в виду не культуру сцены, самих постановок – с этим у нас все нормально, а общую атмосферу театра – начиная с той же самой вешалки и заканчивая, простите за неэстетичность предмета – туалетами. Я очень люблю наш театр, преданных ему актеров, и режиссеров, всех, кто служит искусству, невзирая на все проблемы – скудность финансирования, задержку зарплаты и т. д. и т. п. И мне очень грустно видеть, что это служение блекнет на фоне невнимания вроде бы к мелочам. На самом деле – это не мелочи, в нашем заплеванном и захламленном городе должно же оставаться место, само посещение которого заставляет подтянуться, почувствовать, что ты пришел именно в храм искусства, где продолжают сохраняться правила поведения, культурные традиции.

Увы, эти правила театральной зрительской культуры скоро могут совсем забыться. Скажите, как давно вы видели даму, переодевшую в театре уличные сапоги на туфельки-лодочки? За два подряд театральных вечера я не увидела ни одной. И это не в упрек нашим театралкам. Я тоже забросила привитую в детстве привычку носить в театр сменную обувь. Ее просто негде переодеть – из фойе первого этажа бесследно исчезли театральные банкетки-диванчики, расположившись на которых можно было с удобством сменить обувь. А прыгать по фойе на одной ноге с шубой в руках и сапогом в зубах, согласитесь, не совсем удобно и эстетично.

Можно было бы, конечно, переодеть обувь, «припудрить носик и почистить перышки» в дамской комнате – туалете: тут есть большое зеркало, да и место позволяет. Но опять проблема – просто некуда положить вещи, не на пол же их сваливать.

Да и лишний раз заходить в нашу театральную дамскую комнату (в мужской, как мне доложили, не лучше) не хочется. Запах, неработающие кабинки с грязными унитазами... Конечно, это гораздо лучше, чем в кошмарном туалете на центральном рынке, но совсем не уровень главного и единственного театра республики.

Помню детское впечатление: мы приехали в Москву, и мама повела меня во Дворец съездов – на балет «Спартак». Так я в каждом антракте бежала в туалет – полюбоваться. Так ошеломил он меня, белоснежно сияющий зеркалами, мрамором, идеальной чистотой, сушилками для рук. С тех пор величие любого Дворца и солидность любого общественного места определяю просто – по местам общего пользования.

А наш театральный буфет?! Более убогого зрелища не видела ни в одном из российских театров. Даже на трассе Кызыл-Абакан в придорожных забегаловках ассортимент и обслуживание гораздо приличнее.

В январе была в командировке в Новосибирске, пошла в театр оперы и балета – давали «Пиковую даму». В буфете – аккуратные стойки, столики, за которые можно присесть, выпить чашечку кофе, чая. Аккуратные бутерброды с икрой, изящные пирожные, белые салфеточки, тарелочки. Кавалер может угостить даму, культурно побеседовать об изяществе постановки и находках режиссера.

У нас же – несколько сбившихся в кучу высоких обшарпанных столов, как в пивнушке. Это на втором этаже, на первом и того нет. И ассортимент забегаловки: пластиковые и железные бутылки фанты и пепси – «на вынос», жуткие жареные пирожки, чебуреки, которые суют зрителям в бумажках, как на улице... Где все это должно съедаться? Стоит ли удивляться, что все это зрители, не долго думая, несут в зал. Дама с вафельным стаканчиком мороженого гордо пробирается к своему креслу, другая тащит в засаленной бумажке груду чебуреков, молодая пара с ребенком усаживается в кресло, и мальчик тут же начинает шелестеть пакетом с чипсами, юноши волокут литровые бутылки фанты...

«Уважаемые зрители, просим не приносить в зрительный зал еду и напитки» – это объявление у дверей зрительного зала мало помогает. Все равно приносят. Может быть, стоит перенять опыт режиссера Театра юного зрителя Айланы Чадамба, перед началом спектакля объясняющей малышам правила поведения в театре? И ведь у нее как раз никто и не жует в зале!

А самое простое – объявить нормальный конкурс на аренду буфета и превратить его в истинно театральный, с соответствующим обслуживанием, ассортиментом, столиками и стульями. Тогда и есть будут культурно, в буфете.

И еще один больной вопрос. Уже о культуре сцены. В целом питерскую «Женитьбу» я посмотрела с удовольствием. Ну, исключая некоторые детали, на мой взгляд, переходящие из уровня комедийного в уровень пошлого. Это когда сваха, говоря: «Приедут, посмотрят», оттягивает резинку пижамных штанишек Агафьи Тихоновны. Впрочем, не знаю, может быть, это элемент новой трактовки бессмертной комедии. В театре Колумба (помните «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова?) эта трактовка и еще своеобразнее была.

А вот одну деталь я очень прошу режиссера Владимира Норенко убрать из спектакля: это когда один из женихов смачно плюет на сцену. Причем, не символически, а натуральной слюной. Мощный плевок четко виден даже из задних рядов. У нас и так весь город заплеван – обратили внимание? Пройти противно. Причем, плюют и просто граждане, и чиновники. Я прошлой осенью выходила из Дома правительства, а навстречу чиновник. В костюме, при галстуке, в руках – Конституция Тувы. Идет задумчивый такой, важный. Подошел к ступенькам, плюнул и стал степенно наверх подниматься. Вместе с Конституцией.

Плюющийся жених на сцене – тоже чиновник, чем очень гордится. Так что связь с современностью – налицо. Но все-таки, может быть, он хотя бы символически плеваться будет, а не реально?

e Вот такие у меня сегодня мысли вслух получились: все вокруг культуры и театра – символа этой культуры. Рада, что именно театру посвятила я два минувших выходных, увидев, наконец-то наших санкт-петербургских тувинцев. Сейчас главное, чтобы они, сдав свои дипломные спектакли («Правда хорошо, а счастье лучше» Островского я еще пока не смотрела) и получив первую порцию оваций, не расслабились, не почувствовали себя ненужными в театре (по примеру выпускников прошлых лет, сменивших актерские профессии), а были задействованы в новых и новых постановках. У актеров, у театра – исконно великая вечная миссия. Театр – это оплот культуры. Даже если это – последний оплот. Так что держитесь – до полной победы культуры!

И тогда наконец-то зрители перестанут таскать в зал жареные пирожки. Когда-нибудь... Может быть...

Рубрика редактора Надежды Мухарбековны Антуфьевой