ФОТОПАМЯТЬ: ИСТОРИЯ СЕМЬИ – ИСТОРИЯ РОДИНЫ

·УЗНАЙТЕ СВОИХ БЛИЗКИХ

                  САМБА-ДАРЫЙ И АРАКЧАА —  МОИ РОДСТВЕННИКИ

На фото № 7 – родные сестра и брат моей матери Чолдак Борбакаевны: младшая сестра Самба-Дарыйи старший брат Аракчаа, впоследствии его стали называть «Тевелиг» («хозяин верблюдов»), потому что у него было много скота, в том числе и верблюдов.

Одеты они по всем правилам визита. Тувинцы всегда имели визитные одеяния. Это было законом, элементом народной культуры. Аракчаа одет как настоящий тувинец: макушка шапки – с дошкой (специальная деталь сверху), салдырык, что привязывается спереди. Сзади шаланы – черные ленты. На халат надет кандаазы (снизу впереди виден оттук – часть огнива по ритуалу). Рукава кажутся очень длинными, на деле к кончикам рукавов приделывали обязательную деталь – чундургууш, что говорило о порядочности человека. Такой порядок был обязательный для каждого тувинца. А какая у него красивая обувь – кадыг идиг. Тувинцы особое внимание уделяли обуви. Считалось, что тот, у кого хорошая обувь, настоящий гордый человек.

Самбе-Дарый не было тогда и пятнадцати лет. В этом возрасте девушки должны были в обязательном порядке иметь дорогой наряд, родители были обязаны купить его для дочери. Кыс-тон – женский халат – обшит узорами из дорогой ткани. Рукава тоже с чундургуушами на концах. Сейчас так не одеваются, только на концерты иногда наряжаются в национальные одежды. В тридцатые годы в Туве тех, кто носил эти наряды, обвиняли в контрреволюционной деятельности и репрессировали, а наряды сжигали. Так уничтожалась вековая традиция народа.

Снимок сделан в городе Чадане в 1930 году, когда там организовали начальную школу и назвали её «Пионерской» (сейчас это школа №1).

Директором школы в тот период была Охемчик Досум, её обязанность заключалась в том числе и в приготовлении еды для школьников. Возраст учащихся был разным. В этой «Пионерской» школе Самба-Дарый отучилась один год, научилась считать, выучила алфавит, считалось, что для начальной школы это достаточно. В 1931 году её перевели учиться в Кызыльскую партийную школу, где учили русскому алфавиту и другим наукам.

Затем с группой девушек она была направлена в Московский ветеринарный техникум. Вместе с ней учились Долаана Момбужай, Сапыына Чимит, Сендажи Мамбуу и многие другие. Успешно окончив его, девушки стали первым в истории Тувы ветеринарами. Всю жизнь Самба-Дарый преданно служила своей профессии.

Самба-Дарый со смехом рассказывала о приключениях, которые с ними происходили в Москве, в начале учёбы. До железнодорожной станции в Абакане они на телеге добирались целый месяц через Саяны. По приезде в Москву их повели в баню, после чего должны были выдать новое белье. Ждали в бане до вечера, одежду привезли, но она оказалась мужской, да еще и большого размера. Произошла ошибка, думали, что моются студенты-мужчины. В то время в Москве учились многие молодые тувинцы, в том числе и её будущий муж Монгуш Байсклан (комиссар тувинских добровольцев), который, окончив кызыльскую партийную школу, поступил в Университет народов Востока.

Окончив московский техникум, Самба-Дарый вернулась в Туву, вышла замуж и родила четырех дочерей и трех сыновей. Но не сидела дома как жена крупного военного полководца или как многодетная мать. Она продолжала работать в селах, народ прозвал ее «Женщина на коне». Особенно трудно пришлось, когда случались эпидемии скота. Например, в 1941 году в Улуг-Хеме вспыхнула сибирская язва, а Самба-Дарый была специалистом по лечению этой болезни.

Жаль, что никому из первых ветеринаров не были вручены правительственные награды. Но еще не совсем забыты имена этих простых тувинских девушек – дочерей тех женщин, которыетолько в 1930 году указом Правительства ТНР получили право считаться равноправными гражданами народно-революционного государства.

А Монгуш Танзынович, муж Самбы-Дирый, всю жизнь руководил военкоматами Чадана и Улуг-Хема, затем, после отставки, перешел на руководящие должности в сфере торговли. Его роль в Туве – создание профессиональных союзов. Имел авторитет в Верховном суде. Был удивительным семьянином. О нём писали знаменитые тувинские писатели и журналисты. Все любимые дети и внуки Самбы-Дарый и Монгуша Танзыновича сегодня добросовестно трудятся, глубоко чтя память славных родителей.

На других снимках я никого не узнаю, но сами снимки рассказывают об истории Тувы. На фото №3 – хуураки, которых отправляют учиться. Дело в том, что до тридцатых годов европейской медицины, аптек в Туве не было. Лечением простого народа и представителей высшей власти занимались ламы, поэтому образованным ламам были предоставлены большие полномочия. Лечили травами, отварами. Ламам помогали маленькие хуураки, которых затем отправляли учиться в Монголию, Тибет.

В 1928 годуприглашенные квалифицированные медики из России тотально обследовали население Тувы, приняли всевозможные профилактические меры против опасных болезней.Тогда тувинское правительство отказалось от восточной медицины, начались жестокие репрессии против лам, многих из которых расстреляли.

О фотографии № 8 тоже можно рассказать много интересного. Тувинцы всегда с удовольствием опекали гостей, их уважали, ими дорожили, их всегда угощали самой лучшей едой. Это было законом. Но обратите внимание на одежду. До 1930 года тувинки не носили юбки, даже слово это не могли произнести, говорили «хуукпе». Все женщины носили брюки как китаянки. Юбки заставляли носить чуть ли ни силой. Тувинки сопротивлялись: «Мешает бегать, ездить верхом». Таких строптивых на собраниях критиковали и высмеивали.

Посуда уже советская – пиалы. До пиал использовалась деревянная посуда из корня березы. Такую посуду не мыли, считали: уйдет счастье, что на деле было причиной всех болезней. Поэтому в тридцатые годы активистками женского движения была проделана огромная работа против антисанитарии. У кого не было фарфоровой посуды – обязывали покупать, благо, стоила она гроши. Каких только пиал ни заказывали в России, чтобы люди покупали и пользовались пиалами с удовольствием. Привозили любого размера, с рисунками лошадей и верблюдов.

Туву тогда наводнили различными товарами гигиены и санитарии: расчески, гребешки, мази, духи и всё остальное, всё было по очень доступной цене. В результате нация стала быстро расти в количестве и стала более здоровой. В жизни тувинцев осуществилась великая мечта о свободной и достойной жизни.

Екатерина Мындрима, г. Кызыл

На конкурс «Фотопамять» посылаю фотографию, которую подарили моему отцу сотрудники музея имени Алдан Маадыр. Мой отец – Иван Игнатьевич Цевменко – был председателем Улуг-Хемского райисполкома, на фотографии он среди членов правления колхоза «Сенек».

Надеюсь, что еще живы те люди, которые знали и любили его. Ведь папа посвятил беззаветному служению Туве более тридцати лет. С 1948 года работал начальником Тувинского областного управления сельского хозяйства. Но он был не из тех, кто «протирал штаны» в кабинете, он на трудовой передовой отдавал все свои силы. Был удостоен ордена «Знак почета», отмечен многими другими наградами.

У меня сохранились вырезки из газет тех лет, где Тува упоминается как лидер по хлебозаготовкам и выращиванию скота. В них фигурирует имя моего отца. С 1960 по 1977 год он работал начальником управления снабжения и сбыта. Когда его хотели назначить на должность начальника управления сельского хозяйства в Москве, Салчак Тока сказал: «Цевменко я не отдам, он нужен в Туве!».

Папа был внештатным корреспондентом местных газет. Вот что он писал в 1946 году. «Первое место в районе по выполнению зернопоставок занял Таргалыгский сельский Совет, выполнивший план на 141,3 процента, второе – Баянкольский – на 129 процентов. Председатели этих сельсоветов т.т. Маковкин и Маклаков конкретно руководили делом хлебозаготовок, вовлекли депутатов и широкий советский актив в практическую борьбу за хлеб, организовали массовое социалистическое соревнование.

Немало примеров патриотического отношения к выполнению своих обязательств перед государством проявили араты-скотоводы. Среди сумонов первое место по хлебозаготовкам занял Темир-Сугский. Здесь арат Биринчин Данчак вместо ста килограммов сдал 216, Уйнукпан Данчак вместо ста восьмидесяти килограммов сдал 257, Баир-оол Ховалыг из Ийи-Тальского сумона сдал хлеба почти в два раза больше, чем полагалось по плану. Перевыполнили свои обязательства в полтора раза и более араты Меттар Данчак, Толга Кыргыс и другие.

Сейчас по почину членов сельхозартели «Свобода труда» в районе проводится сдача зерна государству из личных запасов. Так, колхозница Бадрина и колхозник Чамьян сдали из своих запасов по сто килограммов хлеба, тракторист т. Маковкин – 150 килограммов».

Папа умер в Москве в возрасте восьмидесяти семи лет. Пусть ответят те, кто помнит его. Будет приятно получить весточку из Тувы.

С уважением Галина Цевменко,

119317, г. Москва, ул. Гарибальди, д. 7, кв. 10.

На снимке: Иван Цевменко среди членов правления колхоза «Сенек» Улуг-Хемского района. Фото из архива семьи Цевменко.