ФАНТАСТИЧЕСКОЕ ПЕРЕПЛЕТЕНИЕ НАЦИЙ И СУДЕБ

ФОТОПАМЯТЬ: ИСТОРИЯ СЕМЬИ – ИСТОРИЯ РОДИНЫ

Фотографии, которые я отправляю на конкурс «Фотопамять», были сделаны в 50-е годы в Туве, где после окончания Московской ветеринарной академии я пять лет работал по распределению.

КАК УЛУЧШАЛИ ПОРОДУ ТУВИНСКОЙ ЛОШАДКИ

В 1951 году нас, полдюжины выпускников, отправили работать в Туву. Так как я специалист по разведению лошадей, работать меня определили в Тувинскую государственную заводскую конюшню, которая находилась недалеко от Чадана. Подобные хозяйства появились в России ещё в петровские времена – для поддержания хороших породных качеств лошадей. Кто-то придумал, что породу тувинских лошадок нужно улучшать элитными жеребцами. В тувинской конюшне тогда имелось около пятидесяти хороших породистых жеребцов. Были чистокровные верховые (традиционная английская порода, имеющая очень большую историю), были орловские рысаки (потомки выведенных на конном заводе, который обосновал граф Орлов-Чесменский, под Воронежем) были так же донские и будённовские лошади.

За годы работы, наверное, половину Тувы я объехал на лошади, ночевал в юртах. За первый год выучил тувинский язык. Летом навещал своих подопечных жеребцов, смотрел, как они живут, а заодно общался с местными жителями. Жизнь у скотоводов, конечно, была суровая, особенно, зимой. Когда мороз под 60 градусов, в юртах можно согреться только под шкурами или около очага. Зато летом начинается вольная жизнь: тепло, молоко льется рекой, гонится арака.

ДОБРОТА – В ТРАДИЦИЯХ

За долгую жизнь мне довелось побывать в разных местах, поработать в разных коллективах. В Туве меня поразили традиции помощи, которые складывались и совершенствовались веками. Живя здесь, среди простого народа, всегда изумляешься его мудрости и бесконечной доброте. Расскажу об одном случае, который произошёл со мной, когда я ездил по республике, проверял состояние подопечных жеребцов. Дело было в июне, неожиданно в районе Сут-Холя выпал глубокий, с полметра, снег. Все дорожки занесло, а я был в летней одежонке. Спустился в долину, с трудом нашёл юрту, а в ней была только одна бабулечка. Она меня встретила, обогрела, дала высушить одежду. В этой юрте я провел сутки, хозяйка рассказала мне обо всех своих болезнях, я дал ей советы, какие мог. Так мы помогли друг другу.

Этим летом вновь путешествовал по Туве. У одного нашего туриста в районе озера Кара-Холь украли рюкзак, он очень обиделся, не хотел потом со мной идти к пастухам. Но я его убедил, что случай, произошедший с ним, не правило и не норма для Тувы. Общаться нужно друг с другом, помогать друг другу. Это общение нужно и туристам, и местным жителям. Хорошо, что, несмотря на всю нестабильность нашего времени, самые надёжные качества людей – доброта, стремление помочь – сохраняются.

ХОРОШЕГО ВОСПИТАЛА СЫНА

Раньше в Туве были районные зооветслужбы, назывались райзоо. В каждом райзоо работали главный агроном, главный зоотехник и главный ветврач. Главным зоотехником Дзун-Хемчика была Александра Яковлевна Кудрявцева. Я был главным зоотехником Тувинской государственной конюшни. Естественно, нам приходилось часто встречаться, вместе работать, что, надо сказать, было довольно приятно, потому что Александра Яковлевна хорошо знала своё дело. Обычно специалисты приезжали на год, на два и старались уехать. Она же была женщиной основательной. Раз взялась за дело, значит, надо его делать качественно. Много лет спустя, читая интервью с Сергеем Шойгу, узнал, что Александра Яковлевна Кудрявцева – его мама. Приятная была для меня неожиданность. Порадовался за нее: хорошего воспитала сына.

КАК ВАСИЛИЙ КЛОЧКОВ УСОВЕРШЕНСТВОВАЛ ЛОКОМОБИЛЬ, А САЛЧАК ТОКА БОРОЛСЯ С НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬЮ

В Туве у меня был первый свой дом, из лиственницы. Со мной жили и мои родители – Василий Харитонович и Екатерина Тимофеевна. Когда-то они были зажиточными крестьянами, но после коллективизации ничего у них не осталось. Как только я обосновался в Туве, позвал их к себе.

Родители меня очень любили и потому долго не раздумывали, сложили в два маленьких чемоданчика все свои пожитки и приехали.

Отец мой был мастером на все руки. В частности, хорошо знал локомобили (Прим. авт.: Локомобиль – паросиловая установка, состоящая из объединенных в один агрегат котла, паровой машины и вспомогательных устройств. Применялся для приведение в движение различных машин. Достоинства – надёжность, нетребовательность к качеству воды и топлива, большой срок службы, простота монтажа на месте. Недостатки – невысокая экономичность и большая металлоёмкость. Производство локомобилей прекращено в 60-х гг..). В Чадане отец стал незаменимым специалистом. В то время там был промкомбинат. Везде шло строительство, досок нужно было много, и промкомбинат заваливался опилками, никто не знал, куда их девать. Отец придумал приспособление к локомобилю, позволявшее топить его опилками. Появилась колоссальная экономия, больше не нужно было жечь дрова. Но директор промкомбината не оценил этого рационализаторского предложения и не оплатил его. В это время в район приехал Салчак Тока. Отец обратился к нему с «челобитной», после этого директору все же пришлось оплатить нововведение.

ПЕРЕПЛЕЛИСЬ СУДЬБЫ, ПОРОДНИЛИСЬ ЛЮДИ

Однажды мне довелось прочитать произведение Екатерины Тановой «Повесть о моем старшем брате». Словно заново пережил всё, что произошло за время моей работы в Туве. Писательница рассказывает о жизни старшего брата Челбака, который жил в Дзун-Хемчикском районе. Там росли большие тополя вдоль реки. Поскольку в степном районе тополя – самые большие деревья, мальчишки рассказывали о них разные мифы. Я читал и вспоминал свои тополя на реке Чадан. Но больше всего меня поразило другое – фантастическое переплетение наций и судеб.

В годы войны, ещё до вхождения Тувы в состав СССР, на фронт было направлено много скота, в том числе лошадей. Мой старший брат Иван начал воевать в кавалерийском корпусе, в который как раз пригнали тувинских и монгольских лошадок. Когда прорывалась линия фронта, вперёд выпускался кавалерийский корпус, который наводил в тылу врага большой шорох, пока немцы не засекали его и не начинали обстрел. Это была страшная нагрузка и для людей, и для лошадей…

Вот как переплелись судьбы двух народов. Тувинцы в войну дали фронту лошадей, на них воевал мой старший брат, а где-то рядом, может быть, даже в том же отряде воевал старший брат Екатерины Тановой.

ИЗ ТУВЫ УЕХАЛ, НО НЕ ПРОСТИЛСЯ С НЕЙ

Проработав в Туве пять лет, я понял, что занимаюсь не очень полезным делом. Улучшать породу лошадей, конечно, нужно, но одновременно нужно улучшать кормовую базу, а этого никто не делал. С другой стороны, нельзя улучшать породу тувинской лошади при помощи элитных английских жеребцов. Был у нас чистокровный английский производитель по кличке Туман, удивительно изящный, красивый жеребец, но абсолютно лишённый адаптационных способностей. Шерсть зимой у него не отрастала, как, к примеру, у донской лошади, которая зимой становилась пушистенькой. Жеребята от Тумана были хорошие, но жизнь в суровых сибирских условиях – не для них.

Конечно, нельзя сказать, что всё было напрасно. Остались генотипы, опубликованы научные работы, пройдёт какое-то время, придёт новый специалист, найдет наши труды и возобновит работу уже на более высоком уровне, с учётом наработанного опыта.

Я же в 1955 году вернулся в Москву, поступил в аспирантуру, начал заниматься наукой. В декабре 1959 года одним из первых приехал работать в Новосибирский Академгородок, стал сотрудником Института цитологии и генетики Сибирского отделения АН СССР.

Но на всю жизнь я остался любителем Саян. Стараюсь каждое лето бывать в Туве, почти всю её прошел пешком и думаю, что многие родившиеся в Туве знают её.

Дмитрий Клочков,

доктор биологических наук, Институт цитологии и генетики СО РАН, г. Новосибирск.

(Рассказ записала Мария Мамуркова)