Тензин ЧИМБА(Буян Сандык): «ВСЕ МЫ ОДИНАКОВЫ. ВСЕ СТРАДАЕМ. ВСЕ ХОТИМ СЧАСТЬЯ»

Религия существует как некая данность, существует веками, по сравнению с которыми человеческая жизнь даже не мгновение, а лишь его часть. Чаще всего об этом некогда думать: надо жить, работать, растить детей, достигать каких-то своих целей. А время летит все быстрее и быстрее. Что-то успеваешь, что-то нет… Суета. Замкнутый круг, вырваться из которого почти невозможно. Но есть люди, ушедшие от суеты повседневной жизни, цель их – достижение духовного совершенства и помощь другим.

Впервые на этого человека я обратила внимание летом – на фестивале «Устуу-Хурээ», когда мы все носились, что-то организуя, что-то выспрашивая, а он сидел в бордовой одежде у юрты и с улыбкой смотрел на всё происходящее. Буян Сандык – прежде медработник, а ныне – монах.

Что подвигло человека стать монахом? Закономерен ли переход от лечения тела к врачеванию души? Этот вопрос я задавала себе, пока я слушала рассказ Буяна Сандыка в небольшом кабинете храма Цеченлинг. Обычная семья: мама – Чылбак Сундуповна, заведующая детским садиком, папа – Суге Дамбаевич, зоотехник, двое братьев и сестра. Детство, проведенное с дедушкой в селе Ийме, пока мама училась в училище, затем обычная школа в селе Булун-Бажы Эрзинского кожууна, где он жил уже с родителями, Кызыльское медицинское училище, работа в роддоме. Затем – монашество с ежедневным чтением молитв, беседами с людьми и вновь молитвами…

Буян-башкы, чаще всего его называют именно так, разрешил посмотреть комнату, где живут монахи, и куда обычно входить не разрешается. Три деревянные двухэтажные кровати, покрытые красными тонкими одеялами, на стене портрет Далай-ламы XIV, тантры с изображением женского и мужского начал: женское начало с ликом прекрасных божеств, а мужское – темное, огнедышащее, строгое существо, обычно изображенное с плеткой. На подоконнике телефон. Все. Минимум, необходимый для жизни, для молитв и медитации.

О РАБОТЕ, КАК О ПЕРВОЙ ЛЮБВИ

– Буян-башкы, мне рассказывали, что вы прежде были медбратом, принимали роды.

– Нет, сам я роды, конечно, не принимал. Я просто работал анестезистом в роддоме №2, куда попал в феврале 1992 года после Кызыльского медицинского училища. Я приходил на работу, как на праздник. Все друзья, родственники поддерживали меня, и их жены, если приходила пора рожать, старались попасть к нам.

Это не обычный роддом, а роддом высокой степени риска, туда поступают не с физиологией, а с патологией, а так как моя специальность связана с реанимацией, мы участвовали почти в каждых родах. Врач-анестезиолог руководил, а я выполнял его поручения. Параллельно работали в палате интенсивной терапии, где женщины лежали после реанимации.

Самое главное – мы были первыми свидетелями начала жизни маленьких людей. Крик, разрез пуповины – это все маленькие праздники. Могу радоваться и гордиться тем, что почти каждая женщина писала после выписки нам благодарность. Помню такие слова: «Какие родители воспитали его? Он очень мягкий, добрый…» Это очень вдохновляло и воодушевляло. Со стороны коллектива было самое дружеское отношение, тем более, что в большинстве своем это женский коллектив, мужчин было мало и поэтому нам всегда особое внимание уделялось (смеется).

Воспоминание о работе в роддоме, как воспоминание о первой любви. Представьте, они не поженились, не успели поругаться, ничего не делили, и на всю жизнь в их душе сохранилось что-то светлое, чистое, такое, что согревает и радует души при встрече. У меня была девушка, с которой я встречался. У нее сейчас семья, но когда вижу ее где-нибудь в городе, на душе радостно становится, светло. Так и о работе – это был очень хороший период жизни. Все это было до монашества.

НЕТ ЛЮДЕЙ БЕЗ НЕДОСТАТКОВ

– Неужели вся ваша домонашеская жизнь была настолько безоблачной?

– Человека без недостатков, наверное, не бывает. Для меня было настоящим шоком, когда я узнал, что Высоцкий в последние годы сильно пил. Мне казалось, что такие великие люди безупречны, но они такие же люди, как мы, и важны не их недостатки, а их дела. Сейчас я понимаю, что Высоцкий сильно страдал – за людей, за страну.

Не все гладко было и в моей жизни. Были и ошибки. И хотя юношеская судимость сейчас уже погашена, это не значит, что я полностью очистил негативную карму этого проступка. Карма очищается путем искреннего раскаивания, осознанием неправедности проступка, прощением того человека, кому нанесли вред.

– Вас простили?

– Думаю, да.

– Тот случай как-то повлиял на ваше решение стать монахом?

– И да, и нет. Когда уже работал, появилось желание повысить свое образование. Поступал в Иркутский мединститут и как-то после подготовительных курсов пошел послушать лекцию о буддизме. Я слушал и вдруг понял, что можно помочь большему количеству людей более глобально, что сам смогу освободиться от страданий, достичь полного душевного счастья, и главное – смогу помочь другим этого достичь. Я долго думал и решил принять монашество, чтобы иметь возможность достичь наивысшего результата.

– Все-таки сначала религия для себя?

– Духовная практика подразумевает, что сначала ты сам должен очиститься от страданий, привычек и пороков, получить знания, чтобы стать примером для других, чтобы научить других. Мы же сначала заканчиваем школу, затем институт, и только потом учим детей.

Но основное, что я услышал и понял – страданий очень много. И можно помочь человеку, понимая тот вред, которое приносит страдание, найти причину его и способы устранения. Еще важно, помогая, не ждать благодарности.

– Буян-башкы, мне рассказывали, что вы ездили в Бурятию и там полгода медитировали, жили взаперти на воде и хлебе? Это правда?

– На воде и хлебе я не жил, но ограничения были. Не разрешалось, есть рыбу, мясо, яйца, то есть все, что было живым существом. Ходить можно было только по территории храма. Возле которого буддийскими центрами России и стран содружества построено много маленьких домиков, где выполняют начальные духовные практики. В таком маленьком домике, построенным буддистами из Тувы, я жил в 1999 году полгода и по сто тысяч раз читал мантры: прибежища, очищения, духовного наставника.

– У вас сохранился тот круг друзей, который был до монашества?

– Сохранился, конечно. У меня как, наверное, у любого тувинца много родственников, сватов, друзей... Был один маленький нюанс. В честь десятилетия окончания школы у нас была встреча одноклассников, и мы с ребятами как бы отделились, уехали в лес на машине. Поговорили, повспоминали, столько лет не виделись.

Ребята не знали, что я перестал пить. И когда рюмка по кругу дошла до меня, друзья стали уговаривать: «Выпей, чего ты?». Я не стал много объяснять, просто отказался. Они опять: «Сейчас темно, Будда не видит». Я пробовал отшутиться: «Будда вездесущий, он все видит. Но я не оттого не пью, что он не видит, просто я перестал». Ребята стали настаивать, сердиться. «Хорошо, – говорю, – раз настаиваете, я лучше уйду». Пошёл и слышу: «У него, наверное, того … крыша поехала».

– Они так и не поняли ничего?

– Поняли, конечно, но тогда серьезно рассердились. Друзья теперь знают, что я действительно с 1997 года распрощался со спиртным, а праздники отмечаю, так же как и все: смеюсь и радуюсь.

Нужно научиться себя контролировать. Например, начать с того, что перестать завидовать успеху другого – это яд, а научиться радоваться достижениям других. Эта радость потом положительно на тебе и отразится.

С гневом – немного труднее. У нас молитвы в храме начинаются в 12 и 18 часов, люди опаздывают, шумят, двери забывают за собой закрывать, а зима, мороз, холодно. Чувствую, что начинаю гневаться и сразу стараюсь себя успокоить: «Люди, хоть и опаздывают, но все равно приходят на молитву, значит, она им нужна, она им может принести пользу». Много причин есть гневаться, но я стараюсь быстро остановиться, найти в ситуации что-то хорошее, чтобы потом не сожалеть, не извиняться за гнев, за крик. Людям умения позитивно смотреть на жизнь очень не хватает.

РАДИ ДРУГИХ Я ПРИНЯЛ ТАКОЙ ОБЕТ

– Как родные отнесли к вашему решению уйти в монахи?

– Первой о решении узнала мама. Она очень серьезно со мной поговорила: «Обед – это обязательство, клятва, данная на всю жизнь, и если её нарушишь, это отразиться не только на тебе, на всем нашем роде». Она постаралась мне объяснить, что такое решение не должно быть сиюминутным, надо хорошо все обдумать.

– А в вашем роду были ламы?

– Мой дедушка, как мне рассказывали, был служителем в Верхне-Чаданском хурээ. Это было в советское время, когда буддизм был запрещен. Есть около Чадана «кирпич» – сарай, там тогда жил лама и, когда вечерами у кого-нибудь в доме собирались люди, мой дедушка ходил и приглашал его. Всю ночь читали молитвы, совершали обряды, а утром дедушка провожал ламу обратно. Дедушка был очень духовный человек.

Его жена, моя бабушка, умерла очень рано, и у него на руках осталось восемь детей. Самому маленькому тогда было шесть лет. И дедушка один воспитал всех. Он не курил, не пил. Прожил долгую жизнь – 85 лет. До самой смерти у него сохранились целыми все зубы, читал без очков. Я помню, что когда его хвалили, он говорил: «Это ваше счастье, это ваша радость, это ваши успехи». Он как бы возвращал добрые мысли и слова людям обратно, и притом никогда не говорил ничего негативного. Провинившемуся желал стать хорошим человеком и избавиться от недостатков.

Всегда дед был очень спокойным, слова его были мудрыми. Из всех родственников он был самым счастливым из-за моего решения стать монахом.

В 1997 году я принял пять обетов генина – это обет, который принимают миряне. Подготовительный обет к монашеству принял в 1998 году – это 36 обета гецула, а в 2000 году принял уже последний монашеский обет гелонга, в него входит 253 обетов, которые нужно выполнять, в том числе обет безбрачия. Тогда же получил духовное имя Гелонг Тензин Чинба. Обет безбрачия не имеет в виду, что в женщине какие-то недостатки или пороки, здесь нет таких понятий. Я просто могу быть более свободным и усердствовать в учебе. Ради других я принял такой обет, чтобы быть более эффективным, по-настоящему помогать людям и заботиться о них.

– А как же ваши слова: «Рождение ребенка – это праздник»?

– У меня есть женатые братья, у них есть дети. И мама сказала: «Если один сын монах, ничего, все будет хорошо» (смеется).

ПОЕЗДКА В ИНДИЮ – ХОРОШАЯ «ЗАПРАВКА» ДЛЯ УМА

– Я знаю, что вы несколько раз ездили в Индию и даже там учились...

– Да, я три раза ездил туда на короткие сроки. Первый раз мне удалось съездить в 1997 году, тогда получил первое свое благословение. Но более сильное благословение в Индии получил в 2001 году. Тогда я на себе почувствовал, что значит монастырский быт, расписание, учеба. Учиться надо было 15 лет – 15 курсов, на каждом курсе примерно по сто учащихся. Моими одноклассниками были десятилетние мальчишки – ровесники детей моих друзей, мне тогда уже исполнилось 30 лет, то есть получалось, что я учусь в одном классе как бы с детьми друзей. Это было несколько тяжеловато.

Потом я немного заболел. В Индии очень тяжелый климат: влажный, жаркий. Такое чувство, что находишься в парилке жарко натопленной бани. Поэтому любого, даже самих тибетцев, Индия встречает болезнью. Некоторые быстро проходят акклиматизацию, но мне пришлось вернуться в Туву, подлечиться.

Питание там очень специфичное, утром обычно молочный чай, на обед бывает только первое или второе, вечером – чай и что-нибудь еще. Основная еда – это рис, мясо не дают совсем, иногда рыба, но редко.

Через некоторое время я вновь приехал в Индию, посмотрел, подумал, и мне в голову пришла идея: если я не могу учиться, то в моих силах отправлять учиться в Индию тувинских мальчишек, которые хотят стать монахами, конечно, отправлять с согласия родителей. И в моих силах им помочь. Начинал с того, что объяснял, как живут монахи. При храме устраивали что-то вроде подготовительных курсов. И уже затем искали спонсоров, проводили марафоны, концерты, чтобы отправить ребят в Индию, потому что не все семьи могли собрать средства на дорогу. Провожал их до Москвы, сажал в самолет, получал подтверждение из Индии о том, что все в порядке: группа долетела, их встретили. Только после этого возвращался в Туву.

Ответственность, конечно, чувствовал всегда громадную. Детям в основном от тринадцати до четырнадцати лет, любят пошалить, побегать, а железнодорожных станций много… всю дорогу в напряжении находишься. Чувство страха за ребят до конца так и не проходило. Теперь понимаю, как родители беспокоятся за своих сыновей, пока они в армии или учатся где-то далеко. До сих пор стараюсь детям помочь, встречаюсь с родителями, нахожу спонсоров, потому что жилье предоставляется, но за свет, воду надо платить самим. Учеба бесплатная, но книги и другие принадлежности надо покупать.

В прошлом году, когда ездил в Индию получать посвящение обряда Калачакры, я встречался с ребятами в самом святом месте – Бодгае. Это место, где Будда Шакьямуни достиг просветления и избавился от страданий. Там тогда примерно 150 тысяч буддистов собралось, и наши ребята тоже приезжали. Подросли, по разговору стали серьезными, взрослыми, от мальчишеской беготни и от ребяческих замашек избавились, мне это очень понравилось. Они поняли, что надо преодолевать трудности, что никто им «на тарелочке с голубой каемочкой» ничего не преподнесет.

Мне каждая поездка в Индию дает хорошую «заправку» для ума. В буддизме ум – это главное. Если в уме мысль негативная, то и поступок будет таким же. А если ум в позитивном состоянии – это уже счастье. Можно научиться, чтобы всегда и везде был позитивный настрой. Даже такая боль, как смерть близких, не должна приносить долгое страдание. В буддизме говорится: кто рождается – обязательно умирает, а кто умирает – обязательно вновь рождается. Такова природа. И неважно, молодой человек или старый, богатый или бедный – перед смертью все равны. Надо жить, помогая друг другу, заботясь друг о друге. За этот миг – нашу жизнь – надо сделать как можно больше хороших дел, создать для себя хорошую карму, чтобы в следующей жизни родиться еще более счастливым.

ВСЕГДА УЧИЛСЯ ХОРОШО ГОВОРИТЬ

– Осенью, на обряде Калачакры вы переводили лекции с русского языка на тувинский. Насколько я знаю, это очень трудно. По крайней мере, когда я прошу своих друзей перевести песню или письмо, то часто получаю односложные ответы. Однажды два листа рукописного текста перевели просто: поздравление с праздником. Мне рассказывали, что ваш перевод был очень точным. Как вам удавалось так мгновенно ориентироваться?

– Я очень сильно волновался, буддийская лексика еще не так хорошо разработана, много новых терминов, тем более, такой обряд проходил в Туве первый раз. Перед каждым переводом я очень хорошо молился разным Буддам: «Пожалуйста, помогите. Этот перевод очень важен людям».

Сколько себя помню, всегда старался научиться говорить, меня всегда интересовали ораторы. Старался подражать Владу Листьеву – это был профессор слова. Его быстрота, находчивость, искусство речи, то, как он задавал вопросы на острые темы, так мягко и тактично, что оппоненты никогда не обижались, мне очень нравилось. Я всегда смотрел его передачи и старался про себя говорить также чисто, правильно и, самое главное, – не повторяться. В Туве тоже есть подобные мастера слова, один из них – Анатолий Серен. Он очень красиво говорит и на русском языке, и на тувинском. Так же как Влад Листьев, Анатолий Серен обладает способностью общаться, находить такие слова и образы, чтобы собеседнику было интересно. Мои духовные наставники так же бесспорно красноречивы.

– Обряд прошел, но мне показалось, что многие так и не поняли: что он означает.

– Калачакра – это буддийское божество, имя которого дословно переводиться как «Колесо времени». Когда мы правильно принимаем посвящение, то становимся как бы ребенком мамы и папы божеств Калачакры. Они, как истинные родители, заботятся затем о нас всю жизнь, защищают от страданий. Если мы будем верить искренне учителю, давшему нам посвящение, читать мантры Калачакры, молитвы, то в будущей жизни мы можем родиться в раю Калачакры – Шамбале.

– Какие впечатления остались у представителя Далай-ламы XIV Богдо Гегена о Туве, ведь вы были с ним рядом?

– Да, и здесь, и в Москве, и в Калмыкии я сопровождал его. Он был очень благодарен за хорошую организацию и сказал, что наше поведение было похоже на поведение людей по-настоящему верующих. Я сидел с ним рядом, когда переводил, и видел за очками его слезы. Говорят, большие учителя видят прошлое народа, его настоящее и будущее. Он сострадал и молился о том, чтобы народ избавился от негативного воздействия водки, наркотиков. И лекции в основном были все на эту тему.

Многие знаки показывали, что посвящение Калачакры прошло хорошо. Во время обряда было солнечно, тепло. И даже то, что в последний день из-за плохой погоды Богдо Геген не смог полететь на вертолете в западные районы, он расценил как очень хороший знак, сказал: «Это значит, я обязательно сюда вернусь в будущем, чтобы завершить начатое дело».

ВЕРА ХОТЬ МЕДЛЕННО, НО ВОЗРОЖДАЕТСЯ

– А есть какие-то знаки, говорящие об изменении в людях?

– Да, конечно. Раньше люди приходили в храм со своими бедами, просили помощи, а в последнее время, на удивление, приходят совсем с другими просьбами: «У меня все хорошо и в семье, и на работе, помолитесь за нас, чтобы счастье не разрушилось». Стали приходят в храм в свои самые радостные дни, когда женятся, просят прочитать молитву, благословить, что-то вроде венчания происходит. Приходят, когда рождается ребенок – просят помочь выбрать ему имя. Есть люди, которые хотят узнать про быт лам, про учебу, получить ответы на вопросы, касающиеся веры.

После Калачакры отношение к нам, ламам, изменилось, даже в «маршрутках» не всегда деньги берут. Некоторые люди приносят еду, спрашивают, как мы питаемся, как одеваемся, стараются как-то помочь. На обряд приезжали даже из очень отдаленных поселков. Обычно в город за покупками приезжают, а здесь приезжали духовно очиститься, получить благословение. Это очень хорошо. Вера хоть и медленно, но возрождается.

– Как правильно встречать буддийский Новый год – Шагаа?

– Шагаа – это праздник завершения года, поэтому надо за неделю или хотя бы за день до него убрать свое жилище, привести в порядок свое тело, одежду, посуду. Помириться с недругами, с теми, с кем ссорились, простить всех, кто вас обидел. Самое главное – очистить свой внутренний мир, посидеть, помолиться, мысленно собрать все негативное, что произошло за год, постараться мысленно оттолкнуть, распрощаться с такими воспоминаниями и больше к ним не возвращаться. Первый месяц после Шагаа так же желательно провести в молитве. Посмотреть по астрологическому календарю, какие надо провести обряды, чтобы заранее себя защитить. Конечно, пить в этот праздник нельзя.

– Что обычно желают буддисты в этот праздник?

– Независимо от национальностей, вероисповеданий, все мы одинаковы. Все страдаем. Все хотим счастья. Любые наши действия – осознаем мы или нет – направлены на то, чтобы обрести комфорт материальный и душевный. Только тогда мы можем быть спокойными, анализировать ситуацию и помогать другим, делать их счастливыми и радостными.

В семье мама заботится о детях, и теплота души ее проявляется во всем: накладывает еду сначала детям, потом себе, с нежностью укладывает спать ребенка. Она с чистым сердцем заботится о них, а когда дети станут взрослыми, они ответят родителям и окружающим такой же чистой добротой.

Поздравляю жителей Тувы с праздником Шагаа и желаю каждому развить в себе такую доброту. Научиться относиться доброжелательно к людям. Понять главное – никто не хочет страдать, ни хороший, ни плохой; знакомый, незнакомый, друг, брат – все хотят быть добрыми, хорошими, обеспеченными. Нельзя отворачиваться от человека, надо постараться помочь ему. Кто знает, в какой ситуации окажетесь вы в будущем, может, и вам потребуется чья-то помощь. Осознание всего этого приведет к внутренней радости, спокойствию, к счастью.

Инна Черкасова-Тонгак,

Фото автора и из архива Буяна Сандыка

Фото:

1. Тензин Чинба с группой священнослужителей в Чадане у вновь отстроенного храма Алдыы-Хурээ. Июль 2004 года.

2. Буян Сандык (четвёртый слева) с коллегами по работе. В центре – главный врач роддома №2 Екатерина Норбу. Кызыл, 1993 год.

3. Принятие обета монаха-гелонга у Ело Римпонче, выдающегося мастера, имеющего четвертое перерождение Ело Тулку (Далай-лама XIV, соответственно, перерождался 14 раз). Индия. 2000 год.

4. Тензин Чинба с монахом-индусом у статуи Будды Шакьямуни «Уход в нирвану». Индия, 2001 год.

5. Буян Сандык с хуураками (учениками) готовятся к встрече учителя. Кызыл, 1998 год.

Инна ЧЕРКАСОВА-ТОНГАК