Мой Ангел

(Продолжение. Начало в №29 от 24 июля)

Наказание тишиной

Самым страшным наказанием в нашей семье было гробовое молчание.

Со мной не говорят – это было нечто ужасное, лучше бы отругали. Это означало, что я «перешла все дозволенные границы».

Вспоминается один такой случай из детства.

В начальных классах школы я написала на листке очень нехорошую песню, которую одна девочка привезла из санатория, а другая захотела выучить.

Подружки, зная мой четкий и красивый почерк, просто-напросто попросили меня записать песню. Согласилась, а когда начала писать под диктовку, ужаснулась, но дописала-таки, не желая предстать перед подружками этакой «правильной девочкой» и «маменькиной дочкой».

Самое обидное, что половину этих слов я первый раз слышала и даже не понимала их значения. Девчонки, довольные, убежали в коридор, где подслушавшие все злорадные мальчишки отобрали злополучный листок и передали учительнице.

Та узнала мой почерк и вызвала в школу только моих родителей. Представляю лицо моей мамы-лингвиста при виде этих страшных слов из грязной песенки.

Домой родители пришли с почерневшими лицами. Мама зашла в мою комнату, молча положила листок на стол и вышла. Ни слова, ни вопросов, ни криков.

Три-четыре дня – тишина, от которой мне было мучительно тяжело. Хотелось буквально умереть от стыда перед мамой, которая столько раз говорила со мной о красоте русского языка.

Подружек я не выдала ни перед учительницей, ни дома. Написала я, значит, сама и виновата. Ведь могла, должна была сказать: «Нет».

Вернуться бы в то время и объяснить маме и мою настоящую роль в этой истории, и ошибку несправедливой учительницы, и мое осознание вины. Но «написанное пером, не вырубишь топором». И прошлое не вернешь.

Она ни разу не кричала на нас, детей. Как ей хватало терпения спокойно объяснять, иногда по несколько раз, прописные истины?

Когда я рассказываю о мамином терпении, почти никто не верит в то, что она никогда не повышала голоса. Люди послушно кивают головами, но в глазах так и просвечивает недоверие. В современном мире с его бешеным темпом та мама, которая не кричит на своих детей, просто мамонт или динозавр какой-то – нечто редкое и давно не существующее.

Одухотворенная примером мамы, я сама много раз пыталась оставаться спокойно-педагогичной со своими двумя очень шустрыми детками – не получалось.

Сохранив любовь к животным, пыталась приучить своих детей так же ухаживать за очередным пушистым комочком, появлявшимся в доме. Но жалость не давала тревожить по ночам нежно сопящие носы моих ангелочков. Так что всю работу по уходу за пушистиками покорно делала сама.

Далеко не все получалось у меня так, как у мамы Лизочки.

Ее секрет заключался в том, что обладая ангельским характером, она имела огромную силу воли. А такое сочетание простым смертным не присуще…

Повесьте объявление: найдено 10 рублей

После ее смерти папа сказал: «Ваша мама была человеком будущего, таких честных людей очень мало на Земле».

Ему не надо было нас убеждать. У меня примеров ее кристальной честности было очень много.

Никогда не забуду историю со скомканной десятирублевой бумажкой, найденной около студенческого общежития пединститута. «Кто-то из студентов потерял», – заохала мама и помчалась опрашивать всех, торчащих в окнах общежития.

Обежав с мамой здание несколько раз, я очень устала. Hо она не успокоилась и потащила меня на проходную общежития, приговаривая, что для студента 10 рублей – огромная сумма.

Когда я предложила прекратить поиски и взять десятку домой, посмотрела на меня таким взглядом, что я послушно засеменила рядом – уговаривать дежурную найти бедного студента, уронившего несчастную десятку.

«Повесьте, пожалуйста, объявление, что найдено 10 рублей!» – попросила она вахтершу, важно вручая мятую десятку.

Когда мама находила на асфальте деньги, она их аккуратно складывала на бордюр тротуара, убеждая меня: вот схватится человек, потерявший эти деньги, пойдет их искать и найдет на бордюре. «Вот радости-то у него будет!» – прибавляла с такой уверенностью, что спорить было бесполезно.

Я делала потом «автоматом», как она: взять чужое, видя пример мамы Лизочки, было чем-то изначально невозможным.

На службе у Его Величества

Коптева Елизавета Ивановна родилась 12 сентября 1924 года в Туве. Ее свидетельство о рождении зарегистрировано в Пий-Хемском районе.

Она была четвертым ребенком в семье Ивана Иннокентьевича Коптева, зажиточного трудолюбивого пимоката, красавца-моряка в годы Первой мировой войны.

Без матери, умершей в горячке, она осталась в младенчестве. Дед Иван часто рассказывал, что никто не понял, когда жена умерла, так как крошечная Лиза еще сосала материнскую грудь.

Иван остался один с четырьмя малыми детьми, для младшей из которых надо было все время искать молоко, чтобы накормить крошку. Заболела и умерла вторая девочка – Вера. Но бывший моряк, умевший не только катать валенки, но и класть кирпичи, что было большой редкостью в Туве, не терял надежды вытащить остаток семьи из смертельных недугов.

Он привел к своим детям добрую сердечную женщину. Новая мама – Фаманида Лукинична – выкормила-вырастила Лизу и ее братьев Федора и Василия как своих детей, не жалея себя.

Лиза смогла закончить семилетку в Туране, а в 1942 году – и среднюю школу № 1 в Кызыле. Ее мечта – стать учительницей.

После десятилетки ее отправляют преподавать русский язык в тувинских сельских школах. В 1948 году поступает в Ленинградский государственный университет, отделение восточного факультета и с блеском оканчивает его.

Затем – преподавание на кафедре русского языка и литературы Кызылского учительского института.

Аспирантура. Успешная защита в 1959 году диссертации по теме изучения русского языка в тувинских школах. Ученая степень кандидата педагогических наук.

И снова преподавание, заведование кафедрой – уже в Кызылском педагогическом институте, открытом в 1956 году на базе Кызылского учительского института.

Тридцать пять лет подряд она служила Его Величеству русскому языку – более двухсот научных работ.

При этом многих поражало ее знание тувинского языка. Этим она, русская женщина с типично-славянскими изумрудными глазами и открытым лицом, заслужила непререкаемое уважение всей тувинской родни по линии мужа.

Первый учебник

А сколько поколений тувинских школьников выучилось благодаря ее первому учебнику русского языка для начальных классов!

Сначала Елизавета Коптева пишет учебники для второго и третьего класса в соавторстве: они издавались в 1962, 1964, 1965, 1967 годах.

А в 1971 году тувинские второклассники получают учебник, написанный ею персонально, с русско-тувинским словариком в конце.

Он утвержден министерством просвещения Тувинской АССР и выпущен Тувинским книжным издательством тиражом 13000 экземпляров.

402 страницы. Иллюстрирован рисунками художников М. Петрова, В. Волченко, Ю.Курского, М. Монгуша.

Цена – 25 копеек.

Учебник переиздавался Тувинским книжным издательством в 1974, 1978 годах и уже после смерти автора – в восьмидесятых годах.

Елизавета Коптева постоянно дополняла, совершенствовала учебник. Работа над ним вспоминается через мои детские впечатления.

Разные туфли

Учебник русского языка для тувинских детишек мама писала по ночам, так как день был заполнен лекциями, экзаменами в пединституте.

Ее прямая спина, гордо могла красоваться за письменным столом до трех-четырех часов утра.

Однажды после бессонной творческой ночи мама убежала в свой институт, но 15 минут спустя дверь снова хлопнула.

Заливающaяся смехом мама упала на диван, пытаясь стряхнуть с ног туфли. Взглянув на болтающиеся в воздухе ноги, я поняла причину хохота: на одной ноге красовался белый, на другой – коричневый туфель.

«Представляешь, почти до института дошла. Еще удивлялась: почему это на меня так все смотрят? На лекции так нельзя появиться!» И мама снова умчалась в свой обожаемый институт.

Это был для нее педагогический закон: даже падaя от усталости, всегда подтянутая, с прекрасно уложенной копной роскошных волос, аккуратно и безупречно одетая. K белому костюму – белые туфли, к коричневому – коричневые. И никак иначе. Безупречный стиль француженки Коко Шанель.

А как тщательно готовила она свои лекции! Куча книг на столе, чтобы выписать небольшие цитаты, примеры.

И примеры, непременно – самые яркие, классические из «Войны и мира» великого Толстого и других русских писателей, чтобы студенты не просто научились правильно ставить запятые, а прониклись всей красотой языка.

Помню, когда меня, дошкольницу, было не с кем оставить, я сидела на ее лекциях и боялась пошевельнуться, с замиранием слушая мамин родной голос.

Мне казалось, что даже я, такая маленькая, начинаю все понимать про эту загадочную «пунктуацию», настолько аккуратно были написанны фразы на доске, доступны и понятны объяснения.

Тувинские студенты, которых всегда было большинство в аудитории, называли ее уважительно Башкы – Учитель.

И мама была так же уважительна к ним: всегда спокойная, ровная, с полуулыбкой Моны Лизы на лице.

Магическая красота

Такой же выдержанной, ровной была она и дома. Мама была старше папы на одиннадцать лет. Eе красота внешняя, а особенно – душевная, магически действовала на него.

Мама как-то умела успокоить вспыльчивость ачая, направить его неутомимую энергию в нужное русло. Меня удивляло ее терпение и умение ладить со всеми, кто был недоволен папой. У нее же я не помню ни одного недоброжелателя ни на работе, ни в жизни.

«Будь с людьми таким, каким ты хочешь, чтобы они были с тобой» – неизменное мамино правило, котороe оберегало и папу. Странно, но все неприятности небо послало на него после маминой смерти, словно и он потерял своего Ангела-хранителя, оберегающего его от ссор с недоброжелателями и неправильного выбора в любой ситуации.

Мой папа – Ондар Хеймер-оол Опанович – всегда вспоминал, что именно в этот период жизни – жизни рядом с Лизочкой – он добился главных успехов в своей математической карьере.

Защитил в Москве кандидатскую диссертацию, написал массу научных работ, вышедших не только в СССР, но и в Америке, Германии. Стал заведующим кафедрой математики, позже был назначен на должность ректора Кызылского государственного педагогического института.

Мама поддерживала папу в совершенствовании иностранных языков, помогала переписываться с издателями, безоговорочно исправляя стиль и ошибки в его работах и письмах. Имея жену-лингвиста, день и ночь сидящую над книгами и словарями, папе ничего не оставалось, как штудировать языки.

Адрес из учебника

В свою очередь и папа был неоценимым помощником мамы в совершенствовании учебника русского языка для тувинских школ.

К каждой теме надо было дать точные переводы русских слов на тувинский. И ачай взял на себя роль главного взрослого ученика, первым тестирующим мамины объяснения.

Вот они поздним вечером, уже в спальне, и вдруг папа спрашивает: «А как ты адрес-то объяснила? Ведь раньше не было такого слова в Туве».

Эх, зря он спросил, потому что выспаться им опять не удастся: вот уже оба опять в комнате, склонились над столом, чего-то подправляют в тексте. Мы с Игорем-Ежиком знаем: это – на полночи.

Братик печально морщится, да и я тоже. Он – потому что предпочитает сказку перед сном в мамином исполнении, я – потому что вместо своей книжки эту сказку сейчас придется читать мне. И все – из-за маминого учебника.

С этой самой темой «Адрес» в мамином учебнике была смешная история.

Мама приводила пример, как дети правильно должны писать на конверте адрес. А два хитрых Ондара – папа с подросшим Игорем – решили вместо придуманного мамой вставить наш прежний настоящий адрес:

Страничку они меняли в большой тайне, пробираясь на цыпочках к маминому рабочему столу в ее отсутствие. И мне велели держать язык за зубами.

Что я и делала, так как в нашей семье предателей не было: все друг друга защищали в трудную минуту и поддерживали в минуты веселья, строго придерживаясь маминых жизненных принципов.

Хитрая акция Ондаров удалась: мама увидела адрес Игоря Ондара уже после выхода учебника, очень смеялась и совсем не сердилась.

Так этот адрес и остался во всех последующих изданиях учебника:

«667000 г. Кызыл Тувинской АССР, ул. Интернациональная, д.20, кв.6. Ондару Игорю».

Надо найти слова

Это было замечательное, счастливое для нашей семьи время – под заботливым крылом нашего Ангела.

Но чем ближе подхожу к концу моего рассказа, тем труднее подбираются слова. Потому что предстоит рассказать о самом трудном: о финальной части маминой жизни, о том, что не было известно никому, кроме нас, близких.

Нет уже в живых брата Игоря, убитого хулиганами в двадцать один год, в июле 1989 года. Нет папы, погибшего в автомобильной аварии в мае 2002 года.

Значит, рассказать об этом предстоит мне. И ради мамы надо найти эти слова, даже если они пишутся с красными от слез глазами.

(Окончание  в № 30 от 7 августа)

Фото:

1. Иришка с мамой Елизаветой Ивановной и папой Хеймер-оолом Опановичем.

1968 год, Москва. Хеймер-оол Ондар защищал кандидатскую диссертацию, а жена и дочка приехали его поддерживать.

2. Преподаватели и студенты Кызылского государственного педагогического института у входа в здание. Елизавета Коптева – в центре, третья слева в первом ряду. Семидесятые годы ХХ века.

3. Е.И. Коптева. «Русский язык», учебник для второго класса тувинских школ. Издание первое. Тувинское книжное издательство, Кызыл, 1971 год.

4. Тема – адрес. Страница 197 учебника русского языка

Е.И. Коптевой для второго класса тувинских школ. Издание четвертое, 1980 год.

5. Пушка – не игрушка. Страница 235 учебника русского языка Е.И. Коптевой для второго класса тувинских школ. Издание первое, 1971 год.

Ирина ОНДАР Франция, Париж