Эльвира Лифанова. Лифановская шпана

(Продолжение. Начало в №40 от 11 октября 2013 года)

Как Эльвира не стала Викторией

– Человек, оказавший наибольшее влияние на вашу судьбу, Эльвира Сергеевна?

– Отец. Конечно, отец. Я так тяжело переживала его смерть. 25 января 2007 года, как рубеж жизни с папой и без него. Так трудно было привыкнуть к мысли, что его, всегда такого веселого, жизнерадостного, неунывающего, позитивного, уже нет с нами.

А потом для себя поняла, что он все равно с нами – в нашей памяти, в сердцах. Я верю, что умирает тело, а душа умереть не может. Душа его жива.

И то, что я выбрала для профессиональной деятельностью именно сферу культуры – это его влияние. Папа же актер!

На театральную сцену Сергей Епифанович Лифанов умудрился попасть самым оригинальным образом – во время армейской службы. Он учился в Кызыле в медицинском училище, оттуда в 1963 году его призвали в армию, отправили служить в Польшу. Он, недоучившийся фельдшер, служил в санчасти. И ходил в Дом офицеров – в драматическую студию, режиссером которой была Людмила Александровна Бузина, совершенно потрясающая женщина, жившая театром.

– С Людмилой Александровной Бузиной я была знакома: делала с ней интервью «Тувой я живу», которое вошло во второй том книги «Люди Центра Азии». А встрече с ней в октябре 2000 года в Москве, в Доме ветеранов сцены имени Яблочкиной, где она тогда жила, вам обязана: вы подсказали координаты этой удивительной женщины.

– Людмила Александровна была большим другом нашей семьи: она увлекла отца-солдата театром, научила основам актерской профессии, и он после службы в армии уже ни о каком медицинском поприще не думал.

Когда вернулся в Кызыл, пошел не в свое медучилище, а в Тувинский музыкально-драматический театр: поступать в актеры. И, что поразительно, после школы Бузиной его без всякого специального актерского образования приняли на работу, он стал играть на профессиональной сцене. А потом он и Людмилу Александровну завлек в Туву: она десять лет была режиссером нашего театра и такие шикарные постановки делала!

Я и родилась, когда папа играл одну из своих ролей – эсесовца, который вел на казнь Зою Космодемьянскую. Было это 9 мая 1970 года. Рано утором у мамы схватки начались, и папа ее в роддом отвел, благо, он рядом с домом был. И побежал в театр: в фашистскую форму переодеваться для парада и представления на площади в честь Дня Победы.

У него была роль в немой сцене: на бортовой машине стояли два эсэсовца, один из них – Лифанов, а между ними – молодая актриса в белых лохмотьях – Зоя Космодемьянская, руки связаны сзади, на груди табличка – «Поджигатель». Была у нас такая фотография, жаль, что не сохранилась, но я ее очень хорошо помню.

После представления папа бегом в роддом, а там его уже Виктория Сергеевна ждет. Я ведь неделю Викторией была, потому что родители решили: раз дочка в День Победы на свет появилась, значит, Виктория – Победа. А когда папа же пошел в ЗАГС оформлять свидетельство о рождении, он вдруг решил, что Виктория Сергеевна некрасиво звучит, пусть будет Эльвира Сергеевна. Так меня и записал, а маму уже перед фактом поставил: наша дочка уже не Вика, а Эльвира.

– Ранние впечатления детства?

– Папа учит роли. Жили мы в самом центре Кызыла: наш деревянный домик – три комнаты и кухня – стоя там, где сейчас спортивная площадка Тувинского госуниверситета. Неподалеку – пара бараков. Когда их стали сносить, нам дали квартиру на улице Дружбы.

Хорошо помню: приводят меня из садика, все укладываются спать, а папа ходил по кухне и вживается в театральные образы. В старом здании театра, где сейчас филармония, я все ходы-выходы знала, все представления пересмотрела. Огромное впечатление произвела сказка, в которой у принцессы рога выросли. А еще – концерт Аллы Пугачевой в 1978 году, мне восемь лет было. Особенно понравилась и запомнилась песня про стулья, которую я после этого больше никогда не слышала:

Вот какое огорченье –

У соседа день рожденья,

Он меня не пригласил,

Только стулья попросил.

А в конце – вывод: когда у меня будет какой-нибудь праздник, «я его не приглашу, только стулья попрошу».

И тут мужик из зала кричит: «А я не дам!» А Пугачева так эффектно к нему повернулась и отвечает: «Ну, и не надо!» До сих пор этот момент помню.

_{С песней – на кладбище}

– Сергея Епифановича Лифанова помню уже по его работе директором кладбища: 14 августа 1997 года мы в «Центре Азии» репортаж с кызыльского погоста опубликовали, он так артистично, с любовью рассказывал о подведомственном ему городе мертвых, о могилах и людях, в них похороненных. А как его занесло на кладбище?

– Получается так: сначала папа был актером, потом – заместителем директора филармонии по концертной части, потом его каким-то образом вынесло стать председателем ВДПО – Всероссийского добровольного пожарного общества.

И с 1986 по 1989 год он работал в парке культуры и отдыха – директором. При нем катамараны для катания по протоке закупили, установили колесо обозрения, всевозможные аттракционы. Там же столько аттракционов для детей и взрослых тогда было, мама моя! В том числе, и машинки с крюками, через которые сверху электричество подавалось, и машинки эти ездили.

Папа, будучи директором парка, все равно актером оставался, во всевозможных представлениях участвовал. В советское время было мощное движение студенческих строительных отрядов, которые летом работали по всей стране. В Кызыл тоже приезжали студотряды из разных городов. Помню ярчайшее водное представление в парке в день Ивана Купалы с участием студентов. Студентки-русалки такие красивые, студены – пираты, водяные. А Сергей Епифанович в главной роли Нептуна выплывает в лодке, оформленной под консервную банку.

То, что папа вдруг резко переменил сферу деятельности, было для меня поначалу тяжелым ударом. Я ведь очень гордилась тем, что он – артист. Когда после окончания одиннадцатой школы уехала в Барнаул, взяла его фотографии разных ролей, и одной из них даже пугала однокурсниц по Алтайскому государственному институту культуры, разыгрывая их. Говорила: «А это – мой папа, участник Великой Отечественной войны». И показывала фото, где отец – в фашисткой форме. И тут – немая сцена: девушки ошарашено глядят на участника войны в мундире со свастикой. А потом, поняв, в чем дело, долго смеются.

Училась я с мыслью обязательно стать в Туве министром культуры, в которой и папа, и мама работали. Мама много лет проработала в пошивочном цехе театра: шила костюмы, концертные платья. Оттуда она уже ушла на пенсию и даже получила звание «Заслуженный работник культуры Республики Тыва».

И вот приезжаю в 1990 году домой на каникулы, а по всей родительской квартире – искусственные цветочки, веночки и запах пластмассы. Сестренка Иришка, она меня на семь лет младше, вместе с папой пластмассовые венки паяет. Веселые такие: мастерят похоронную атрибутику и песни поют.

А мне не до смеха. Даже разрыдалась, как так: из культуры – на кладбище, в такую мрачную сферу? Оказалось, папу на совещании в горисполкоме в резкой форме обвинили в том, что он лично виноват в болезни парковых тополей. Его тонкая артистическая натура не выдержала этого, и он подал заявление об уходе. Ушел на кызыльское кладбище главным инженером, потом стал его директором.

Попереживала, попереживала я и привыкла. Человек ведь ко всему привыкает. Кладбище ведь в постоянном уходе нуждается, люди, приходя туда, чего только не оставляют. И отец приглашал молодежь во время летних каникул подработать на уборке кладбищенской территории. Он по утрам собирал ребят и девчонок из нашей дружной пятиэтажки: «Так, все быстренько собираемся и с песней – на кладбище».

Они сейчас уже взрослые все, вспоминают ту кладбищенскую трудотерапию очень по-теплому, с юмором. Молодыми же были, надоест работать, присядут на могилке и в карты играют. Смотрят, Лифанов по дорожке приближается с проверкой. «Атас, Епифаныч идет!» Карты спрячут, и снова – подметают, убирают.

Постепенно и сама научилась ритуальные предметы изготовлять: уже когда в Доме культуры «Енисей» работала, в свободное время на машинке строчила – ленты из саржи шила. И венки, и корзины к родительским дням мастерила: пальцы все проволокой истыканы, а куда деться, надо работать, помогать семье.

– Получилось, что папин переход в сферу ритуальных услуг семье пригодился?

– Еще как. Сейчас понимаю: очень даже неплохо, что папа в свое время ушел работать на кладбище, потому что он параллельно еще и основу семейного бизнеса в сфере ритуальных услуг заложил.

Он сначала взял в аренду небольшой магазинчик в доме у остановки Предмостной. Потом прикупил маленький домишечко на улице Безымянной, начал там строить магазин. Успел только под крышу подвести, без отделки. Потому что здоровье все ухудшалось и ухудшалось: сердце. Ему в 2003 году шунтирование делали, после этого он год нормально прожил, а два – уже с приступами.

Когда папа ушел из жизни, мы растерялись, потому что денег в родительском доме не было совсем. А потом за дело плотно взялась моя сестра Ирина Лифанова. Она, человек спокойный, рассудительный, обстоятельный, постепенно расширила и развила то, что отец начинал. Помаленьку закончила отделку в недостроенном магазине Безымянной, запустила его, построила там гараж. Выкупила магазинчик на Предмостной, расширила сферу услуг, машины купила.

У сестры, в отличие от меня, все – по плану. Запланировала мне машину купить из прибыли семейного бизнеса и купила. Toyota RAV-4. Хорошая машинка, новая, из салона.

– Водите уверенно?

– Сначала, конечно, были проблемы: я ее боялась. Сейчас уже появилась некая уверенность. Но все равно вожу очень аккуратно: всегда пристегиваюсь и никогда не лихачу.

_{Подъём «Енисея»}

– А ваш студенческий план обязательно стать министром культуры так и не сбылся.

– Да, самая крупная должность, до которой дослужилась в сфере культуры – это директор дома культуры «Енисей». Сначала я в городском отделе культуры работала. А в 1995 году нас с Анжеликой Двинской отправили поднимать «Енисей». Ее – директором, потому что она дама очень хозяйственная, а меня по творческой части – художественным руководителем.

Было нам по двадцать пять лет. Пришли мы в этот деревянный, с кочегаркой на угле, очаг культуры, а там – полная разруха, страшно зайти. Какая там культурная работа: обшарпанные стены, ни одной шторы на окнах, все разломано. После отъезда в Ленинград директора Надежды Николаевны Краюшкиной, которая «Енисей» в полном порядке содержала, все в запустение пришло.

– Надежда Николаевна Краюшкина действительно была отличном директором «Енисея»: уютно, оформление и оборудование – на уровне времени, множество увлекательных вечеров, мероприятий, которые в восьмидесятые годы там проводились для людей самых разных возрастов.

И сама хозяйка – энергичная, увлеченно откликающаяся на все новое. И ко всему этому – женщина с историей: отсидела свой срок за кого-то из приезжих певцов, вроде бы, за Пугачеву? В то время я не решилась расспросить у нее об этом, а сейчас сожалею.

– Уже и не расспросите, Надежда Николаевна умерла в Ленинграде. Действительно, совершенно замечательная и женщина, и организатор. А пострадала она не за Аллу Пугачеву, а за Николая Сличенко.

Она тогда в филармонии работала. Что-то вроде левого концерта, какие-то проданные не через кассу билеты. Сейчас это – бизнес в сфере культуры, а тогда – уголовная статья. А вот сколько она отсидела, я не помню.

Пришли мы в этот развалившийся «Енисей», сели в фойе и молчим: куда мы попали? А потом Анжелика говорит: «Ничего, все у нас будет хорошо: деньги в министерстве и в мэрии выбьем, ремонтик сделаем, мебель, звуковое и световое оборудование купим, цветочки разведем, шторочки повесим, кружки откроем, ребятишки из восьмой школы будут к нам ходить, и взрослые тоже будут».

И ведь все так и получилось. Мы такие интересные мероприятия стали проводить, что люди звонили и спрашивали: а можно у вас местечко зарезервировать? Дискотеки, тематические и костюмированные вечера с номерами, в которых и гости участвовали. Здорово было.

_{Как мюмзики в мове}

– Каким же ветром вас принесло в средства массовой информации?

– Холодным ветром февраля 1999 года. Накануне у учредителей газеты «Тува-ТВ информ», созданной на базе телекомпании «Тува-ТВ», случились разногласия: разошлись во взглядах. Тогда газета так называлась, стала «Информ плюс», затем, и уже одиннадцать лет – «Плюс информ».

Так вот, в результате этих разногласий главный редактор газеты ушел, оставшиеся учредители стали искать нового. И предложили эту должность мне. А я тогда уже директором «Енисея» была. Долго сомневалась, ведь абсолютно ничего в газетном деле не знала. Но они в один голос – что Генрих Яковлевич Эпп, что его дочь Елена Генриховна и Виктор Викторович Кузин: «Ничего, мы тебе поможем!»

Убедили. И вот прихожу я в офис газеты на пятом этаже Дома быта, и Виктор Кузин, директор компании, кладет передо мной разграфленный листочек бумаги, объясняя: «Это – макет». Такой опытный товарищ уже, хотя тоже никакого журналистского образования: пришел в компанию из театра – профессиональный актер.

Робко интересуюсь:

– Виктор Викторович, а что такое макет?

– Макет – это такой графический план номера. Ты на нем должна начертить: что у тебя будет на каждой полосе.

– А что такое полоса?

– Полоса – это газетная страница.

Выдав эти ценные сведения, Виктор Викторович закончил мое обучение теории газетного ремесла.

Дальше началась практика. Как щенка кинули в воду: выплывет или не выплывет. Когда начала пытаться во все это дело вникнуть, мне поначалу казалось, что наблюдаю за всем происходящим, и за собой, в том числе, со стороны. Видимо, это какая-то защитная реакция психики сработала, чтобы у меня крышу от погружения не сорвало.

Первый номер, который я должна была выпустить в качестве главного редактора, совпал с приездом в Кызыл Владимира Жириновского.

– И как же новоиспеченный главный редактор газеты выпустил в свет свой первый номер с судьбоносным материалом о приезде в Кызыл 15 февраля 1999 года лидера ЛДПР и депутата Госдумы?

– Как я его выпустила? Вроде как, принимала участие, потому что нельзя сказать, что я его выпустила на сто процентов. Что-то мы там заранее заготовленное уже верстали, а в это время Надя Слесарева с камерой съездила в аэропорт, куда прибыл спецсамолет с Жириновским, отсняла это, а потом его встречу на центральной площади. Все это – уже в сумерках.

Привозит материал, мы ставим кассету, я смотрю и с ужасом думаю: а ведь из этого смутного видео мне надо что-то написать для первой полосы, на ней специально место оставлено.

Сижу, смотрю, а в голове крутится только:

Варкалось. Хливкие шорьки

Пырялись по наве,

И хрюкотали зелюки,

Как мюмзики в мове.

И больше у меня ничего в голове не крутилось. Что-то в результате совместными усилиями накарябали и, как мюмзики в мове, остались в редакции на всю ночь втроем.

Саян Сергеевич Тыртык-Кара не может уйти, потому что утром пленки сверстанных полос надо уже сдавать в типографию, а прежний верстальщик тоже ушел и все программы перед этим специально убил, их надо восстанавливать, все начинать заново. Виктор Виктороич Кузин не может уйти, потому что он ответственный за все это дело, а я еще ничего не знаю.

Когда к концу ночи у меня сил уже совсем не осталось, мужики говорят: «Иди, вот там, на диванчике, поспи». Утро что-то там вывели, отвезли в типографию.

А дальше уже как-то пошло. Сейчас смотрю газеты того времени: какую же страхотень выпускали, как верстали примитивно, страхи Господни. Но постепенно научились. И страх некомпетентности у меня постепенно прошел.

Когда через два года открылся телеканал «Новый век», уже опытной считалась: два года стажа практически журналистской работы, могу работать с телевизионной молодежью. Смех, конечно, чему я могла научить?

– Как же вышли из ситуации?

– Пригласила специалистов. По электронной почте написала письмо в «Интерньюс», он тогда плотно работал с обучающими программами на территории России. Честно говоря, не ожидала, что откликнутся. Но откликнулись: «Вам нужен телевизионный тренер? Хорошо, пришлем. Его зарплата и проезд – за наш счет. Вы оплачиваете только гостиницу и питание».

Приехал Сергей Бондарев и начал нам по пунктам раскладывать, что такое телевидение. За что ему огромное спасибо. Мы с ним подружились и потом уже сами его приглашали, и он периодически нас учил.

И сами выезжали на учебу. Ездила с сотрудниками в Нижний Новгород, в Центр подготовки работников региональных телевизионных компаний «Практика», который создала Нина Зверева, опытный практик, автор учебника «Школа регионального тележурналиста», заведующая кафедрой тележурналистики Нижегородского государственного университета. В Нижнем Новгороде она обучает всю страну. В Центр «Практика» Савик Шустер приезжал, давал мастер-класс, учились у него делать ток-шоу.

Учились и работали мы с большим энтузиазмом, задора было – не занимать.

Окончание – в №42 от 25 октября 2013 года.

Фото: 

1. Сергей Епифанович Лифанов. Кызыл, 1976 год.

2. Эльвира Лифанова. Кызыл, 1972 год.

3. Спектакль «Трибунал». В ролях, слева направо: Александр Фролов и Сергей Лифанов. Кызыл, Тувинский музыкально-драматический театр. Сезон 1975-1976 годов.

4. Сергей Лифанов в роли советского офицера. Кызыл, Тувинский музыкально-драматический театр. 1974 год.

5. Сергей Епифанович Лифанов: фотошутка после спектакля. Кызыл, 1972 год. Этим фото отца в фашистской форме Эльвира Лифанова пугала однокурсниц.

6. Директор кладбища Сергей Лифанов проводит оптимистическую экскурсию по городу мертвых. Кызыл, август 1997 года. Фото Виталия Шайфулина из архива редакции газеты «Центр Азии».

7. Два телевизионно-газетных шефа – директор Виктор Кузин и главный редактор Эльвира Лифанова – в образах короля и королевы из карточной колоды. Фото для календаря компании на 2007 год. Кызыл, 31 октября 2006 года. Фото Ольги Сморжевской.

Беседовала Надежда АНТУФЬЕВА