Последний нойон Даа-кожууна и его потомки

Наверное, нет сейчас в Туве более популярной личности, чем последний нойон Даа-кожууна Буян-Бадыргы Монгуш. О нем говорят историки, спорят политики, о нем пишут книги. И все же до сих пор этот человек необычной, странной и трагической судьбы во многом остается для нас загадкой.

Его жизнь похожа на жизнь яркой кометы, которая, вспыхнув и озарив все вокруг, почти тотчас погасла. Родившись в бедной семье, он мог прожить свою жизнь незаметно, как тысячи других простых людей, но именно в ночь его рождения правитель Даа-кожууна Хайдып видит вещий сон о родившемся наследнике. Не имея своих детей, он отсылает гонцов в поисках только что появившегося на свет младенца, которого и нашли в стоящей на берегу речки Овалыг-Хемчигеш в юрте батрака-табунщика Номчулы.

Произошло это в год Дракона, 15 числа второго месяца весны, а по русскому календарю - 25 апреля 1892 года. Нойон Хайдып усыновил ребенка и дал ему имя Буян-Бадыргы. А в марте 1932 года Буяна-Бадыргы не стало, он был расстрелян по постановлению заседания Политбюро ЦК ТНРП. Ему еще только должно было исполниться сорок лет. Но за эти годы он успел многое. Уже в 16 лет, после смерти своего отца-нойона, он становится его приемником - правителем самого большого в Урянхайском крае Даа-кожууна. А вскоре пришло время революций и больших перемен, когда нужно было решать судьбоносные вопросы. Решать, с кем жить дальше маленькому народу в центре азиатского материка, чтобы выжить, не быть стертым с лица земли другими, более сильными и многочисленными народами.

И молодой Буян-Бадыргы выбирает Россию, сильное молодое государство, способное защитить и помочь в трудную минуту. Его просьба русскому Цаган-хану о принятии Даа-кожууна под покровительство России звучит грамотно и очень убедительно, со ссылками на историю прежних взаимоотношений двух народов. Недаром Хайдып проявлял заботу о воспитании и образовании своего сына, который, закончив буддийскую гимназию в Устуу-Хурээ, неплохо знал не только историю, но также и другие науки, в том числе несколько языков. Когда же произошла февральская революция и положение России стало весьма неопределенным, молодой политик заметался в поисках нового решения и даже посетил ставку китайского представителя в Монголии.

Русский Сафьянов и тувинец Буян-Бадыргы

Неожиданная помощь вновь пришла со стороны России в лице давнего друга Тувы - Иннокентия Георгиевича Сафьянова, который сумел убедить Буяна Бадыргы не только в его собственных силах, но и в силах и возможностях народа Тувы.

Сафьянов убедил Буяна-Бадыргы в том, что народ Тувы должен попытаться идти своим, независимым ни от кого, путем. И этот путь был разработан и провозглашен на съезде в Суг-Бажы, который проходил с 13 по 16 августа 1921года. На этом съезде было два руководителя, два сильных лидера - русский Сафьянов и тувинец Буян-Бадыргы Монгуш, которые часто не соглашались друг с другом, спорили и отстаивали каждый свои взгляды и убеждения, но в конце концов пришли к общему знаменателю: созданию первого в истории Тувы независимого, самостоятельного государства - республики Танну-Тува со своей первой исторической конституцией. Это была огромная победа! Победа над неверием в себя, в свои силы, в свой народ.

Буян-Бадыргы был избран Председателем первого Правительства Тувы. Много еще было разных должностей у этого мудрого и красивого человека, но звезда его уже закатилась, главное дело его жизни было позади.

Они отменили пытки

Политическая судьба Буяна-Бадыргы нам стала приоткрываться своими разными сторонами всего лишь несколько лет назад, а вот что мы знаем о его личной жизни?

Я, например, почти ничего. И когда редактор "ЦА" Надежда Антуфьева предложила мне поехать в Чадан, чтобы взять интервью у дочери Буяна-Бадыргы и его внуков, я, почти не раздумывая, согласилась. Дорогой вспоминала все, что когда-то довелось прочитать о Буяне-Бадыргы, и в том числе у Ксении Минцловой. Вот как она описывает встречу с молодым правителем Даа-кожууна в своей книге "Далекий край":

"Нас встретил у входа в свою юрту облаченный в голубой шелковый халат и китайскую шапку с шариком юноша лет двадцати, его большие карие глаза смотрели приветливо, а улыбка обнаруживала два ряда великолепных жемчужно-белых зубов. Не важничая, немного смущаясь и робея, он разговаривал с нами через переводчика, изредка сдерживая готовый у него прорваться веселый детский смех. Особенно насмешила его просьба мужа подарить ему по одному экземпляру орудий пытки, мотивируя интересом к этим, никогда не виданным еще в России предметам. Нойон тотчас же велел принести их и вручил нам. Довольные, мы переглянулись, читая в глазах друг у друга немой вопрос: а будь на месте молодого нойона кто-нибудь постарше, отнесся бы он так же легко к подарку предметов, свидетельствующих о варварстве и дикости своего народа?

Угощение у нойона было подано опрятно, и чай был налит в русские стаканы, которыми он, по-видимому, немало гордился. Выпив его, мы сняли фотографию сойотского властелина и, получив разрешение осмотреть большую каменную молельню, находившуюся в ставке нойона, направились к ней".

В этом отрывке меня больше всего поразили "большие карие глаза", но при этом я вспомнила еще одно описание внешности Буяна-Бадыргы, где очевидец находит его лицо похожим больше на европейское, чем на азиатское. Также отмечались ухоженные маленькие кисти рук с маникюром. К сожалению, не могу вспомнить, где я могла это прочесть.

Читая Ксению Минцлову, припомнила я и стенограмму съезда в Суг-Бажы, где воспроизводился спор Буяна-Бадыргы с Иннокентием Сафьяновым по поводу пункта конституции Республики Танну-Тува, предложенного русской делегацией, где говорилось об отмене пыток.

Буян Бадыргы тогда настаивал на том, что пытки нужно оставить, а иначе следствию никогда не добиться правды, на что Иннокентий Сафьянов отвечал, что если в Туве пытки будут закреплены законом, то весь цивилизованный мир будет просто шокирован. Происходило это спустя лет 10 после событий, описываемых Минцловой, и Буяну-Бадыргы было почти 30 лет. Сафьянов все же победил в том споре, и пытки были отменены законом.

Музей-пагода-почта

Приехав в Чадан, первым делом мы ( я и мой водитель Виталий Кочетков) зашли в музей имени Буяна-Бадыргы, где нас ждала его директор Виктория Пюрюна. Она сразу же познакомила нас со своими сотрудниками и поведала краткую историю возникновения музея, открывшегося одиннадцать лет тому назад, как раз накануне столетнего юбилея Буяна-Бадыргы и в год 70-летия со времени основания первого независимого государства Танну-Тува.

Внешний вид музея, расположенного в старом почтовском здании, напоминает восточную пагоду, а внутри - обычное строение, состоящее из нескольких залов-комнат, где разместилась вся история Дзун-Хемчикского кожууна. С гордостью рассказывала Виктория Кууларовна о своих прославленных земляках - Матпе Хомушку и Чылгычы Ондаре - бывших министрах культуры, о Сергее Шойгу, деятельности которого посвящена отдельная комната музея. Но с особым чувством звучали ее слова, когда говорила она о нашем коллеге, прославленном на весь мир ученом-шамане и писателе Монгуше Кенин-Лопсане, написавшем о своем земляке роман-эссе, который так и называется "Буян-Бадыргы".

Владимир Монгуш очень похож на фотографию своего дела

Во время экскурсии в музей вошел мужчина, лицо которого мне показалось чем-то знакомым, Виктория Кууларовна представила его - Владимир Комбуй-оолович Монгуш - внук Буяна Бадыргы.

Я сразу поняла, почему его лицо заинтересовало меня - он очень похож на фотографию своего деда, в первую очередь - большим разрезом карих глаз. Когда я сказала об этом, он очень смутился и возразил, что его старший брат Яков похож гораздо больше, так люди говорят.

Владимир Комбуй-оолович пригласил нас в гости в свой дом, где уже ждала нас бабушка Алдын-Куй Севеновна - его мама и дочь Буяна-Бадыргы, привезенная сыновьями из села Бажын-Алаак, где она живет. Алдын-Куй Севеновна встретила нас еще во дворе и когда здоровались, поцеловала руку Виктории Кууларовне, очевидно, в знак особого уважения, потом пожала руку мне. Была она одета в обычную ситцевую юбку и блузку, на которую поверху была накинута тувинская безрукавка и цветастый платок. Кроме бабушки, или как здесь говорят, кырган-авай, в доме были старший сын Алдын-Куй - Яков Комбуй-оолович и его супруга Светлана Бады-Белековна, а также и сама хозяйка дома, супруга Владимира Комбуй-ооловича, Надежда Олеговна. Кырган-авай торжественно переодели в праздничный атласный тон темно-зеленого цвета, и мы начали нашу беседу. Интервью в обычном понимании этого слова, не получилось, потому что Алдын-Куй Севеновна по-русски не говорит, и ее рассказ переводили все, кто здесь был. А во-вторых, она сама очень волновалась, когда начинала вспоминать прошлое, и тогда кто-нибудь отвечал на вопрос за нее. И все же попытаюсь воспроизвести наш общий разговор. Предваряя его, должна сказать, что бабушка Алдын-Куй - внебрачная дочь Буяна-Бадыргы: у его жены, так же, как и у жены его приемного отца Хайдыпа, детей не было, но был приемный сын Сундуй-оол, о котором речь будет впереди. Вот что услышала я от кырган-авай.

"Он вложил в мою руку серебряное колечко и сказал, что я его дочь" (рассказ дочки Буяна-Бадыргы)

"Мы росли в местечке Бора-Холь. Мать мою звали Хандыжап. Нас было трое детей. Старший брат, я и младшая сестра. О нашем отце наша мама никогда не рассказывала. А о том, что я внебрачная дочь нойона, я узнала позднее, когда мне было лет пятнадцать. Но в моем воспоминании осталось одна встреча. Когда мне было 11 или 12 лет, я, как обычно, пасла своих овец. Вдруг подъезжают на конях несколько человек. Один из них, одетый в голубой шелковый халат, слез с лошади и подошел ко мне. В руках у него было серебряное колечко, которое он вложил в мою руку и сказал, что я его дочь. Больше я его никогда не видела.

Пришла в аал и все рассказала матери. А она мне строго-настрого запретила рассказывать кому-нибудь об этом человеке. Потом я узнала, что это был наш нойон Буян-Бадыргы, которого вскоре арестовали, и мы очень боялись, что у нас тоже могут быть неприятности. Поэтому наша семья несколько лет жила в отдалении от других людей на озере Бора-Холь. Моя мама даже не пустила меня в школу, так я и осталась неграмотной. Потом, когда был создан колхоз "Искра", наша семья вступила в него, всю жизнь мы чабанили, много грамот получили за хорошую работу. Все грамоты сейчас хранятся у младшей дочери Кати, которая живет в сумоне Чадан, работает в детском саду".

Все внуки Буяна-Бадыргы получили образование

Тут я хочу сделать отступление и рассказать о том, что кыргын-авай Алдын-Куй, хоть сама и выросла неграмотной, но детям своим, всем шестерым, дала образование.

Старший сын Самбуу закончил кызыльский педагогический институт, средняя дочь Александра - Московский технологический, сейчас она служит в республиканской налоговой инспекции, младший Владимир - Кызыльский политехнический институт.

Владимир живет в Чадане, работает инспектором тувинской транспортной инспекции и является председателем Федерации борьбы в своем районе. Сам Владимир Комбуй-оолович был когда-то чемпионом по вольной борьбе в нашей республике, а сейчас является спонсором всех соревнований по борьбе, которые проходят в Чадане.

Когда я спросила его жену Надю, за что она полюбила своего мужа, та ответила, что влюбилась в него на одном из спортивных соревнований, увидев его крепкую мускулистую фигуру.

В 1996 году Владимир был выдвинут земляками на конкурс "Человек года", ежегодно проводимый газетой "Центр Азии", и стал победителем в номинации "Общественная деятельность". Еще он - заслуженный работник Республики Тыва, депутат Великого Хурала нашей республики.

Яков Комбуй-оолович, который старше Владимира на несколько лет, и как говорят люди, больше всех похож на своего деда, закончил кызыльское СПТУ и работал водителем. Сейчас он вместе с женой занимается коммерцией, у них есть свой магазин в Чадане, который называется "Буян". Его супруга Светлана сказала мне, что в молодости Яков был очень красивый парень. Надо сказать, что и сейчас Яков Комбуй-оолович в свои пятьдесят лет строен и подтянут, красив лицом. И очень ревностно относится к своему сходству с дедом.

Когда я сказала, что, на мой взгляд, очень похож на деда Владимир, Яков тут же съездил домой за своей фотографией, где он снят в молодости в военной форме. На этой фотографии, сходство, действительно, очень большое.

Вторая дочь - Оюмаа закончила Ачинский техникум советской торговли, всю жизнь проработала бухгалтером, теперь на пенсии, живет в Кызыле. Младшая Катя училась в Иркутском учетно-кредитном техникуме, потом получили второе образование в Кызыльском педагогическом училище, сейчас работает в детском саду в селе Бажын-Алаак.

Вот такое наследство у Буяна-Бадыргы от его внебрачной дочери Алдын-Куй, сумевшей не только родить, но и воспитать со своим мужем Комбуй-оолом Монгушем шестерых прекрасных детей.

"В нашем детстве о деде предпочитали не говорить"

А теперь вернемся к продолжению нашего разговора, теперь уже в основном с сыновьями и невестками бабушки Алдын-Куй, которой 10 января 2003 года исполнится 85 лет.

- Когда впервые вы услышали, что Буян-Бадыргы ваш дед? Какие чувства испытываете, зная, что он был властелином целого кожууна, был одним из тех, кто стоял у основания первого тувинского государства?

Владимир: В нашем детстве об этом предпочитали не говорить. И только когда родители ссорились, то отец ругал маму, называя ее дочерью феодала. Это было самое страшное ругательство. Теперь, когда времена изменились, мы, конечно, гордимся своим дедом.

Яков: Я тоже понял, что Буян-Бадыргы мой дед во время ссоры отца с матерью. Когда в семье был мир, об этом старались не вспоминать. Такое было время. Сейчас мы взрослые люди, уже старше своего деда и очень гордимся тем, что являемся его внуками.

- Надежда Олеговна, когда вы выходили замуж, вы знали что Володя - внук нойона Буяна-Бадыргы?

- Нет, не знала. Я тоже слышала про "дочь фидала", отец Володи говорил вместо феодал, почему-то фидал, но значения этому не придавала. Но вот однажды я попала на открытый классный час, темой которого была революция в Туве и там учительница родного языка Зоя Кууларовна очень много рассказывала о Буяне-Бадыргы, а потом, уже в учительской, подошла ко мне и сказала: "А ты знаешь, что мать твоего мужа Володи - дочь Буяна-Бадыргы?" Я очень удивилась тогда. Ну а теперь, конечно, знаю.

В углу комнаты, на диване, сидела молоденькая, очень симпатичная девушка, которая оказалась дочерью Володи и Нади. Чинчи - студентка второго курса университета Дружбы Народов имени Патриса Лумумбы. На мой вопрос, осознает ли она свою причастность к большому человеку по имени Буян-Бадыргы, она честно ответила, что пока еще не очень, но кто такой Буян-Бадыргы знает очень даже хорошо из истории Тувы и семейных разговоров.

Когда речь зашла о семейных разговорах, я спросила у Алдын-Куй Севеновны, сохранила ли она то колечко, которое подарил ей ее родной отец - Буян-Бадыргы. Оказалось, что нет, не сохранила. Еще в молодости одна из родственниц попросил его на время поносить, но потом так и не вернула.

"Земляки относятся к нам удивлением"

И снова вопросы к внукам.

- В Чадане есть музей, который носит имя вашего деда. Считаете ли вы этот музей своим, помогаете ли ему? Как относятся к вам ваши земляки?

Владимир: Конечно, мы считаем этот музей своим родным и всегда стараемся, как можем, помогать ему. Земляки относятся к нам с удивлением, потому что совсем недавно стали узнавать о том, что мы имеем отношение к бывшему правителю нашего кожууна, они читают об этом в газетах, даже книга теперь написана нашим земляком Монгушем Кенин-Лопсаном.

Виктория Кууларовна: Чаданцы очень уважают этих людей. Какие бы не проходили у нас мероприятия, они всегда помогают, выступают в роли спонсоров. В музее они тоже первые мои помощники, особенно Владимир Комбуй-оолович. Вместе всегда разрабатываем план работы музея, что и как делать. Теперь и Яков Комбуй-оолович к нам подключается, раньше я знала его только заочно, как спонсора. Вот и сейчас, когда мы собираемся отмечать юбилей, 110-летие Буяна-Бадыргы, надежда на них и детей Сундуй-оола, приемного сына Буяна-Бадыргы. Мы хотели провести очень большое мероприятие, посвященное 110-летию Буяна-Бадыргы, в масштабах республики, но это не получилось. В ноябре, хотя бы в рамках нашего музея, все равно этот праздник проведем.

- В Туране тоже есть музей, который совсем недавно стал носить имя Сафьяновых. Что вы знаете об Иннокентии Сафьянове?

Виктория Кууларовна: Мы гордимся, что в Туране музей получил такое имя. Сафьяновы - это люди, много сделавшие для Тувы и тувинцев, а Иннокентий Сафьянов стоял у истоков нашего первого государства вместе с Буяном-Бадыргы. Не будь Сафьянова, возможно, не было бы и республики Танну-Тува. Поэтому наши музеи можно считать побратимами.

Вот на такой оптимистичной ноте мы и закончили официальную часть нашей встречи, а потом все дружно уселись за стол, великолепно сервированный женщинами. И с удовольствием отведали тувинские позы, картошку с мясом и диким чесноком, а также ароматный тувинский чай с молоком.

"Отца выгнали из школы, но он равно выучился"

А впереди нас ожидала еще одна большая встреча в музее. Теперь уже с потомками Сундуй-оола, приемного сына Буяна-Бадыргы.

Когда мы подъехали к музею, у входа нас ждали четверо из шестерых детей приемного сына Буяна-Бадыргы: Александр Сундуй-оолович с супругой Раисой Бегзиевной, Май-оол Сундуй-оолович с женой Раисой Владимировной, Херел-оол Сундуй-оолович с дочкой Дамирой и единственная дочь Сундуй-оола - Лариса.

Любезно приглашенные хозяйкой музея в один из его залов, мы сели за большой круглый стол с тувинским орнаментом и начали разговор-знакомство. Наиболее общительным оказался Май-оол Сундуй-оолович, который живет не в Чадане, а в поселке Федоровка. На нашу встречу он приехал в обычной светской одежде, хотя и является Даа-ламой Каа-Хемского кожууна, оказывается, это позволяется тем буддийским монахам, кто находится в чине генина. Генин также имеет право иметь жену и детей. У Май-оола Сундуй-ооловича и Раисы Владимировны их двое - сын и дочь. Те же, кто имеет чин кечила или геше, такого позволения не имеют. На мою просьбу рассказать о себе и о том, как он стал монахом, Май-оол Сундуй-оолович ответил так:

- Еще с детских лет я отличался от других людей тем, что видел много того, чего не видят другие люди. Уже в армии появился интерес к буддизму, а решение посвятить свою жизнь монашеству укрепилось после приезда в Туву Далай-Ламы. Май-оол - это имя, которое дали мне мои родители, в монашестве же я Туптен-Лунрик, что означает Мастер по буддизму. Монашеская жизнь дается очень нелегко, так как приходиться расставаться со многими привычными делами, например, я очень любил возиться с огородом, теперь мне это делать запрещено, так как нельзя убивать насекомых, червяков, рвать растения.

- Май-оол, как вы узнали, что ваш дед Буян-Бадыргы?

- Об этом я узнал еще в детстве. Когда отец немного выпивал, то он начинал нас строжить и всегда говорил: "Я сын нойона, и потому вы меня должны слушать!" Тогда ни я, ни мои братья большого значения этому не придавали, но все же про себя знали, кто мы такие.

- В одной из статей о Буяне-Бадыргы, я читала о том, что после его ареста, семья его - жена и сын были высланы в Пий-Хемский район. Так ли это?

На этот вопрос ответил самый старший из присутствующих - Александр Сундуй-оолович Монгуш, который сейчас на пенсии, а раньше работал электриком в местном совхозе:

- Да, жена Буяна-Бадыргы вместе с сыном были высланы. Но только не в Пий-Хем, а в Каа-Хемский район. По дороге в ссылку родственники ее приемного сына забрали трехлетнего Сундуй-оола к себе, и он воспитывался у родителей - тех, которые его родили. Его отец был из той семьи, из которой когда-то нойон Хайдып взял на воспитание и усыновил Буяна-Бадыргы. По крови Сундуй-оол был родным племянником Буяну-Бадыргы.

- Отразилось ли как-то на судьбе вашего отца то, что когда-то он был приемным сыном репрессированного нойона?

- Конечно, отразилось. Отца выгнали из школы, он не смог окончить даже одного класса. Но все равно он каким-то образом выучился, получил права шофера, работал завхозом, даже продавцом в магазине был.

- Надо сказать, что наша семья никогда не бедствовала, - вступает в разговор Лариса Сундуй-ооловна. - Отец всегда умел зарабатывать деньги и содержать семью в достатке даже тогда, когда не стало нашей мамы, удивительной мастерицы шить. Она умерла, когда мне было всего шесть лет. Но я помню маму - шьет и поет. Она обшивала всю нашу большую семью: и детей, и отца. У отца всегда была одежда на все случаи жизни: для охоты одна, для дома другая, для работы третья, в гости пойти - тоже было что надеть. Отец всегда знал, что он сын нойона, и умел держать себя с достоинством. Второй раз он женился тоже на портнихе. Но женился тогда, когда уже вырастил нас, своих детей.

- Сейчас уже всем известны заслуги перед народом вашего деда, но до сих пор он не реабилитирован, - обращаюсь я к Херел-оолу Сундуй-ооловичу, самому младшему из братьев, который живет в Кызыле и работает водителем в налоговой инспекции.

- Этим вопросом занимались особенно много два наших брата, Шулуу и Вячеслав, к сожалению, они сегодня не смогли приехать на встречу с вами. Дело обстоит так, что все документы, которые необходимы для реабилитации Буяна-Бадыргы, исчезли. Они или умышленно где-то спрятаны, или же уничтожены. Все хотят нам помочь, но ничего сделать не могут. Чылгычы Ондар обещал устроить референдум по этому поводу, если дело по реабилитации окончательно зайдет в тупик.

Рядом с Херел-оолом сидит его очень симпатичная 16-летняя дочь, Дамира, ученица 11 класса кызыльской школы №3. На мои вопросы, единственная ли она дочь в семье и что она знает о своем прадеде, девочка ответила:

- В нашей семье воспитываются четверо детей. Старшая сестра уже закончила школу и учится в пединституте, сестренка, которая идет за мной - девятиклассница. А самый младший братик учится в шестом классе. Про своего прадедушку я уже знаю давно, но больше всего узнала в 8-9 классах из уроков истории и теперь очень горжусь им.

"Моего четырехлетнего сына зовут Буяна-Бадыргы"

- У каждого из вас есть дети, и в том числе сыновья. Носит ли кто-либо из них имя своего знаменитого прадедушки?

Лариса Сундуй-ооловна: Моего четырехлетнего сына зовут Буян-Бадыргы. У Владимира Комбуй-ооловича старший сын - тоже Буян. Так что имя нашего знаменитого дедушки живо, оно повторяется в его правнуках. И, думаю, будет возобновляться и в следующих поколениях, которые родятся уже без тех шор, которые закрывали нам глаза.

- Лариса Сундуй-ооловна, из статьи Надежды Антуфьевой я знаю, что вы являетесь спонсором теперь уже знаменитого фестиваля живой музыки и веры "Устуу-Хурээ", который проходит в ваших краях. Какое еще отношение вы имеете к этому празднику?

- Так как я работаю в кожуунном отделе культуры и заведую там молодежным центром, то непосредственное. То есть я участвую в разработке сценария и всей программы фестиваля. А как внучка Буяна-Бадыргы я вручаю приз имени Буяна-Бадыргы победителям фестиваля, в который вкладываю и свои собственные средства.

- Этот фестиваль приносит вам больше радости или огорчений, если что-то не получается?

- Все-таки удовольствия больше, ведь здесь собираются такие интересные и талантливые люди, общение с которыми очень приятно и радостно, это дает очень большой запас энергии на будущее и веру во все хорошее.

- А вы верите, что Устуу-Хурээ, не фестиваль, а храм, будет когда-нибудь восстановлен?

- Конечно, верю. Ведь Далай-Лама сказал, что лампада жизни этого храма еще не погасла. Значит, рано или поздно, храм оживет. Если хотите, мы можем там побывать сегодня все вместе.

Если происходит что-то хорошее, время бежит очень быстро

Конечно, я хотела. Я мечтала побывать у стен Хурээ еще при первых шагах моего знакомства с Виллей Емельяновной Хаславской, когда она только-только сделала первые замеры этого хурээ, искала его фотографии и много рассказывала мне во время наших последующих встреч о том, как идет работа с проектной документацией, о трудностях, которые возникали в министерстве культуры и т.д.

Решено было ехать всем вместе, но наша компания была так велика, что первые две машины оказались впереди, остальные приехали на место с небольшим опозданием. До Устуу-Хурээ от Чадана примерно километров 6-7, но дорога неважная, поэтому ехали довольно долго, что позволяло хорошо рассмотреть все окрест. Природа здесь очень красивая, но удручающее впечатление производят поля, заросшие высоким бурьяном. Примерно на полпути наши провожатые показали на огромную поляну, где некогда находилась ставка нойона Буяна-Бадыргы. От вида поляны, покрытой буйными дикими травами, веяло запустением и печалью. Не было здесь ни овец, ни яков, ни, тем более, верблюдов, о которых упоминает Ксения Минцлова в своих записках о далекой урянхайской земле:

"Ставка хемчикского нойона лежала от хурээ в трех верстах. Сойотских юрт на всем протяжении пути попадалось множество, и вид их здесь, на Хемчике, был весел и поэтичен: раскинутые на зеленом фоне мягкой густой травы они казались центрами, около которых бесчисленными точками пестрели мягкорунные козы и овцы, сбившиеся местами в кучи и искавшие прохлады под сенью рассеянных тополевых рощ. Тут же паслись лошади и коровы, прохаживались великолепные яки и стада одногорбых верблюдов."

Ничего этого теперь ни в окрестностях хурээ, ни на месте бывшей ставки нойона, не видать. Зато море крапивы! Да такой немилосердно-жгучей, что у меня еще два дня спустя болела рука, ужаленная этим сорняком. Благо, что здесь побывали гости фестиваля и проложили через крапиву тропу, а иначе вряд ли бы мы смогли продраться через нее к стенам хурээ.

Когда же подходишь к этим старинным разрушенным стенам, которые излучают какой-то удивительно-мягкий свет, а руки сами тянутся, чтобы прикоснуться к ним, то забываешь и о крапиве, и обо всем остальном. Видишь только синее небо, да эти вечные стены, которые оказались так крепки, что их не могли своротить даже бульдозером.

...Если в жизни происходит что-то хорошее, время бежит очень быстро. Пришла пора и нам возвращаться домой - в Туран. Попрощавшись со всеми, мы уехали. А потомки Буяна-Бадыргы по линии Сундуй-оола и по линии Алдын-Куй еще остались возле хурээ - им было о чем поговорить. А может быть, и помолчать. Всем вместе.

 

В Кызыле, на пересечении дорог - напротив швейной фабрики, чуть наискосок от телецентра стоит забытое всеми сооружение. На бетонной плите - прямоугольный камень. У подножья - осколки разбитой бутылки.

На камне - надпись: "Здесь будет сооружен памятник нойону Буян-Бадыргы - основателю тувинского государства".

Установили его, помнится, лет восемь назад - на волне возросшего самосознания. Но схлынула волна, и никому оказалась ненужной история и те, кто двигал ее вперед.

Сколько еще будет стоять этот символ забытой истории, абстрактно сообщающий, что когда-то здесь что-то будет? Думается, давно пора правительству РТ объявить творческий конкурс на лучший проект памятника, выделить деньги на его сооружение, при этом привлечь и пожертвования жителей Тувы, которым небезразлична своя история.

Мне же этот памятник видится таким: рядом - Буян-Бадыргы Монгуш и Иннокентий Сафьянов. Два незаурядных человека, рожденных разными культурами, но сумевших преодолеть все противоречия, понять друг друга сделать одно общее, большое и важное дело. При жизни они не получили признания. Наградой одному стала пуля, другому - изгнание из Тувы. Так пусть же здесь они стоят вместе, как тогда, на том съезде в Суг-Бажы, принявшем первую Конституцию Тувы, провозгласившую права своих граждан - всех, независимо от национальности и веры.

Такой памятник - это не просто дань прошлому, это символ и будущего. И он очень нужен Туве.

Надежда АНТУФЬЕВА

Фото:

5. Кырган-авай (бабушка) Алдын-Куй, дочь Буяна-Бадыргы. 20 августа 2002 года.

6. Внуки Буяна-Бадыргы Якови Владимир с мамой. 2002 год

7. Яков Монгуш в армии. Похож на деда?

9. Встреча за круглым столом. Александр Сундуй-оолович с Раисой Бегзиевной, Раиса Владимировна, Дамира, Хемер-оол Сундуй-оолович, Май-оол Сундуй-оолович, Лариса

Сундуй-ооловна, Виктория Кууларовна Пюрюна и автор материала. 20 августа 2002 года.

10. Его тоже зовут Буян-Бадыргы (слева). Ему – 4 года.

Татьяна ВЕРЕЩАГИНА