«ТУВА БЫЛА ДЛЯ НЕГО ПЛАНЕТОЙ»

«Я не видела его 23 года. С того самого дня, когда он, вернувшись с работы и наскоро перекусив, попрощался со мной и детьми, взвалил на плечи рюкзак и ушел из дома. Как потом оказалось, навсегда…», – так Лариса Кром начала рассказ о своем муже, тувинском журналисте и альпинисте Якове Кроме, погибшем с друзьями на одном из перевалов Цаган-Шибэту в Монгун-Тайге в мае 1980 года. Начала в предисловии к небольшой книге «Яков Кром в воспоминаниях и творчестве», вышедшей в иркутском издательстве «Облмашинформ» в 2003 году.

Спустя почти 23 года после гибели мужа она разобрала его архив, с помощью друзей и коллег подготовила к печати его стихи, воспоминания близко знавших его людей, подобрала фотографии… Рисунки сделали сын и внук. В июне 2003 года, взяв с собой несколько десятков экземпляров еще пахнувшей типографской краской книги, Лариса приехала в Кызыл, где не была шесть лет и где уже 23 года нет ее мужа. Навестила могилу Якова на кызыльском кладбище, повидалась с людьми, вместе с ним ходившими в горы и с теми, кто никогда не встречался с ним, но поет его песни, подарила им книги.

Спустя почти 23 года после гибели мужа она разобрала его архив, с помощью друзей и коллег подготовила к печати его стихи, воспоминания близко знавших его людей, подобрала фотографии… Рисунки сделали сын и внук. В июне 2003 года, взяв с собой несколько десятков экземпляров еще пахнувшей типографской краской книги, Лариса приехала в Кызыл, где не была шесть лет и где уже 23 года нет ее мужа. Навестила могилу Якова на кызыльском кладбище, повидалась с людьми, вместе с ним ходившими в горы и с теми, кто никогда не встречался с ним, но поет его песни, подарила им книги.

В городском парке состоялся концерт, на котором прозвучала песня на стихи Якова Крома, строчки из которой выбиты на камне, «охраняющем» могилы альпинистов:

«Горами тоже

можно дорожить,

Что камень сер,

Вы никому

не верьте.

И лучше вечность

Падать камнем

вниз.

Чем вечность жить

С камнями вместо

сердца».

Он многое успел за отпущенный ему недолгий срок – неполные 33 года. Закончил университет. Написал стихи. Построил не одно здание. Полюбил женщину, которая стала его женой, родила ему сына и дочь. Он возглавлял Тувинскую областную федерацию туризма и городской туристический клуб «Демир-Сал», о котором до сих пор ходят легенды среди бывалых туристов, давно ставших солидными людьми. Он был мастером спорта СССР по туризму, руководил четырьмя туриадами в районе Монгун-Тайги. Наконец, он успел издать книгу. О горах и людях, покорявших горы – «Там, где лед и небо». Она вышла в Кызыле в 1978 году. Он уже готовил к печати книгу для детей – «Имя твоей республики». Он знал, что надо любить землю, на которой живешь, и эту любовь передать своим детям.

Лариса точно знает, что её муж дорожил горами, дорожил людьми, которые его окружали, дорожил этой землей под названием «Тува» и любил город, лежащий «за таежным усинским трактом».

Они познакомились в Иркутске – учились в университете на одном факультете – филологическом, он – на отделении журналистики, она – «чисто филологическом». Вместе оказались в стройотряде. В Иркутске зимой 1967 года была их свадьба, там же в 1968 году родился сын Антон. Спустя много лет в Иркутске родится и внук Якова Крома – Яков-Кром-младший. И Лариса переберется в город, где начиналась история их семьи. Она и сейчас живет там. Мы встретились в ее уютной, скромно обставленной квартире в конце лета прошлого года, когда уже «улеглись» впечатления от июньской поездки в Кызыл. Но «улеглись» – не значит «остыли».

– Лариса Александровна, когда мы решили вас разыскать, то не предполагали, что вы как раз собираетесь в Кызыл. Был какой-то особый повод?

– После переезда в Иркутск я шесть лет не была в Туве. А после гибели Яши не прикасалась к его архивам. Настолько было больно. Нынче поняла: надо сделать книжку, надо поехать, хотя не было никакого официального повода, никакой «круглой даты»: 28 июня Яше исполнилось бы 56 лет…

Привезла в Кызыл книжку, которую издали с помощью друзей и моего двоюродного брата, передала друзьям. Встретилась со многими из ребят, кто знал Яшу, кто вместе с ним «болел» горами – Надеждой Горбуновой, ее они звали Птицей, Афанасием Трояковым, Наташей Шишигиной, многими другими. Навестила Яшину учительницу Фаину Назаровну Зябреву.

Все встречи были очень трогательными. А на концерте памяти Яши, который друзья устроили в парке, его песни пели и ребята, которые Яшу никогда не знали… Я благодарна всем, ктохранит память о Яше и его друзьях, погибших вместе с ним 2 мая 1980 года – Вите Отеве, Саше Маслике, Славе Подольском, Кларе Мельниченко, Саше Зубове. Яшу искали почти три недели. Нашли. Муж мой смог побыть дома перед тем, как уйти навсегда.

– С чего начиналась ваша семейная жизнь?

– Поженились мы зимой, на втором курсе. Яша комнату в общежитии для нас заработал сам – в стройотряде, который возводил университетское общежитие на бульваре Постышева. Но сначала, пока общежитие еще строилось, мы жили… в вагончике рядом со стройкой. Там пустырь был, и Кром соорудил «жилье». Со свадьбы мы в этот вагончик приехали. А там холод: калорифер, который вагончикобогревал, мы, уезжая, отключили, мало ли что. Включили мы этот обогреватель и как были в одежде, так легли и заснули. Вот такая у нас была брачная ночь.

Потом появилась своя комната. Как-то все устроилось. Жили, учились. Конечно, все было по-студенчески. К нам часто приходили Яшины друзья – и земляки, и ребята, с которыми он снимал квартиру. Встречала я всех, угощала тем, что было.У нас читали стихи, пели и много спорили обо всем. Мы с Яшей на старенькой пишущей машинке перепечатывали запрещенного тогда Мандельштама. Яша много фотографировал, а потом подолгу проявлял пленки, печатал фотографии.

В гостиной иркутской квартиры на стене – фотопортрет Ларисы: прелестная молодая женщина в зимнем наряде лукаво и одновременно задумчиво смотрит в объектив. Этот снимок Яков Кром сделал в первый год их совместной жизни, когда молодые супруги побывали за Байкалом, в таежном Баргузинском районе Бурятии. Лариса считает, что это самый удачный ее портрет.

– Когда мы поженились, мне шел двадцать второй год, Яше было немного меньше. Но мы считали себя взрослыми.

Получив стипендию, он водил меня в один и тот же немецкий ресторанчик.После этого похода мы начинали экономить... Деликатесным блюдом перед следующей стипендией или каким-то Яшиным заработком был жареный лук с хлебом, но ощущение праздника оставалось.

Яша был удивительно теплым и светлым человеком. С ним было уютно и надежно. Я как-то не нахожу этого в других мужчинах, может быть, поэтому больше ни с кем не связала свою жизнь. Мужчин, которых встречала и встречаю, меряю по нему, хотя это, возможно, неправильно.

– Он был прилежным студентом?

–Ну что ты, какой прилежный студент… Ему, как и многим ребятам, часто приходилось подрабатывать. Плюс разные общественные дела, компании. К тому же, мы были семейными. Какая уж тут прилежная учеба. Яша был талантлив, много знал и хотел знать, жадно «глотал» все новое. И сама университетская атмосфера… она является таким фундаментом, который держит всю жизнь. Курс, на котором учился Яша, был просто потрясающим. Ребята любознательные, талантливые, они постоянно что-то выдумывали, буквально засыпали преподавателей вопросами.

– А как его родители приняли невесту?

– У Яши была интересная семья. Мама, Роза Яковлевна, как, наверное любая еврейская женщина, любила всех опекать. Иногда, мне казалось, что опека эта чрезмерна, я от этого страдала. Отец, Лев Исаакович, много работал. С ними жил и младший брат Якова, Борис. Он с семьёй сейчас в Самаре живёт. Мама, я помню, обрадовалась, что невестка такая домашняя. Яша много хлопот ей доставлял своим характером, своими поступками, активностью.

– Как они оказались в Туве?

– Как и почему – об этом никогда в доме не говорили. Это была семейная тайна, которую тщательно скрывали. Нам с невесткой, женой Яшиного брата, было очень любопытно... Но узнали мы только, что кто-то из братьев родился в тюрьме. Потом семья оказалась в Сибири, в Абакане. Затем переехали в Кызыл.

– Вы такая домашняя, он – непоседа. Как вам жилось вместе?

– Я не мешала ему заниматься его любимыми делами. Он уже здесь увлекался туризмом. В университете были такие же увлеченные ребята. Они тогда на Тянь-Шань ходили, я как раз была беременна Антоном. И затянули его горы...

Сейчас смотрю на фотографии, снятые во время их походов, и мне страшно от вида их экипировки. Всё старенькое, штопаное-перештопаное.... Мне кажется иногда, что было это совсем недавно, хотя... 30 лет прошло с той поры. Снаряжение хранилось дома. Он сам себе на машинке шил и коврики с пенопластом внутри – спина у него побаливала.

– Вы не пытались как-то прекратить эти походы: «Я сижу одна с ребёнком, а ты – в горы...»?

– Нет-нет, этого никогда не было. Мне не очень нравилось, когда после похода они где-то собирались, он мог очень поздно прийти. С гитарой можно ведь целую ночь просидеть... Но я его никогда не «пилила», хотя и не была безропотным существом.

В Кызыл я первый раз приехала, когда у нас уже Антоша был. Летом Яша обычно отправлялся в стройотряд, а я забирала у своих родителей Антошу, и мы ехали в Кызыл. Его родители жили тогда в районе школы №11. Домик был на два хозяина, семья занимала половину. После стройотряда Яша приезжал – и у нас был праздник.

Когда закончили университет, он, конечно, выбрал Кызыл. Он очень любил этот край. Не было и мысли, чтобы поехать куда-то, кроме Кызыла. Тува была для него планетой. А я – его женой. Естественно, я тоже оказалась в Кызыле и влюбилась в этот город. Это был 1971 год. Яша сразу устроился на телевидение. Меня на телевидение не взяли. А в школу... Я ещё на практике поняла, что педагогической деятельностью заниматься не буду, не смогу совмещать работу в школе с семьёй. Семья была важнее. Я устроилась товароведом в книжный магазин, работала до рождения дочки Анечки. Потом, как дочка подросла, меня взяли на радио, корреспондентом, потом была диктором, потом всё-таки на телевидение взяли. Тут мы стали вместе с Кромом работать. Он занимался молодёжными передачами, я – детскими. Вскоре он ушёл в газету, а в 1974 – в совет по туризму. Туризмом он болел. Но не бросал занятия журналистикой, сотрудничал и с газетами – «Тувинской правдой», «Молодёжкой», и с телевидением. Занятия туризмом только помогли ему больше раскрыться. Он много публиковался. Много фотографировал, его фотографии тогда часто появлялись в газетах. Это было очень интересное время – проходили туриады, строилась турбаза «Ондум»…

– Вы жили с его родителями?

– Сначала – да. Потом снимали квартиру. Потом получили свою, в ней я прожила 23 года.

– В походы вы с ним не ходили?

– Я не люблю испытывать дискомфорт, да и комаров не люблю. В небольшие, недолгие походы я ходила, но это недолго. Для меня поход – отдых, для него – гораздо больше. В этом плане мы совсем полярные люди. Но я хочу всё-таки побывать на месте его гибели, где стоит палатка, которуюЯшины друзья, поставили там. Это мне ещё надо сделать.

Ребята-туристы частенько у нас бывали в гостях. Я готовила своё фирменное блюдо – позы. Любила готовить для Крома. Он всегда хвалил мою стряпню. Даже самые простые блюда. Кстати, Аня и Антон хорошо готовят. Сам Яша готовить не умел. Вот прибить что-то, смастерить – это его.До сих пор жив стеллаж, который он сделал своими руками. Сейчас он у Антона стоит. Я всё привезла в Иркутск. Первая наша мебель – диванчик, сервантчик, два кресла, стол – он и сейчас стоит на кухне.

Дачи не было никогда. Автомобильчик был старенький – «Запорожец». С детьми часто выезжали за город. После Яшиной гибели машину пришлось продать... На эти деньги мы с Антоном съездили в Болгарию, в Международный дом журналистов. У Антона нет и никогда не было тяги к автомобилям. А вот Яша, его сын, знает все марки машин... Он, конечно, будет за рулём.

– Ваши дети избрали для себя не журналистику?

– Они оба закончили Иркутский институт иностранных языков, романский факультет. Антон с семьёй живёт и работает в Иркутске. Анюта хочет стать профессиональной переводчицей,сейчас набирается ума-разума. Работает в Москве, секретарём в угольной компании, всё свободное время посвящает языкам, занимается переводами. У меня один внук – Яша (Прим.авт. 26 февраля ему исполнилось 13 лет).

– Он носит имя деда. Он знает, каким был Яков Кром-старший?

– Конечно, знает. В книге – два его рисунка. Я приехала к ним в марте: «Яша, у тебя есть возможность поучаствовать в создании книги. Здесь есть стихи деда, может быть, что-то нарисуешь? Он выбрал «Мы живём, как старые книги...». Яша – человек самостоятельный. Каким был его дед. Занимается в художественной школе, в последнее время ещё и гитарой увлёкся.

– Эпиграфом к вашей главке в книге о муже вы взяли слова Жуковского:

«О милых спутниках, которые наш свет

Своим сопутствием для нас животворили,

Не говори с тоской: их нет

Но с благодарностию: были».

– Сначала в эпиграфе были слова Ахматовой, что-то вроде «Ты остался моим воспоминанием». Но однажды я услышала, как Василий Лановой читал Жуковского... Это было потрясающе и запало в душу. Яша – не просто в моих воспоминаниях. Он все эти годы продолжает вести меня по жизни. Его увлечённость жизнью передалась и мне. Если какое-то дело мне надоест – могу бросить и заняться новым. В 55 лет решила, что пора вернуться к тому, чему меня учили, к своей профессии. Поняла, что хочу научиться делать книги. И снова помог Яша: в издательство, куда я обратилась по объявлению, меня взяли только потому, что моя фамилия – Кром. Редактор много лет назад училась с Яшей на одном факультете. Она – Мария Щербакова – и стала редактором книги о нём...

Когда записывалось это интервью, Лариса Александровна редактировала книгу, посвященную юбилею Иркутского университета, 80-летие которого отмечалось осенью прошлого года.

Редактировала пристрастно – с этим университетом связано рождение их с Яковом Кромом семьи... Я – тоже пристрастно и с волнением выношу интервью на суд читателей: Иркутский университет, где училась и я, позволил прикоснуться к удивительной судьбе удивительного человека, который любил тот же город на Ангаре и любил землю, волею судьбы ставшую родной и мне.

Анна ЛАЧУГИНА,

Кызыл-Иркутск

Фотоколлаж Виталия Шайфулина,

Фото из архива Ларисы Кром

ИЗ КНИГИ ЯКОВА КРОМА

"ТАМ ГДЕ, ЛЁД И НЕБО"

Год 1974

«Мы все мечтали о схватке с овеянным легендами ледовым куполом. Приближался май 1974 года. Ни к одному своему походу члены кызылского городского клуба туристов «Демир-Сал» не готовились так тщательно, как к восхождению на гору Могучего медведя. […]

5 мая. Шесть часов утра. Позавтракав, выходим из базового лагеря. Путь идёт по правому притоку Мугура – ручью Хайыракан. Подъём начинаем от языка ледника (2690 м) на левый (по ходу) гребень. С него выход на ледовое плечо на основание ледника Шара-Харагай, а затем на купол. […]

Впереди, метрах в ста от нас, идут ребята ударной группы. Три Николая – Путинцев, Горбунов и Ярлыков, Слава Подольский, Валера Суге-Мадыр и Борис Шангыр-оол. Их задача – готовить трассу: навешивать перила, при выходе на лёд рубить ступени. […]

Последние метры – самые трудные. Вот она, вершина! Почти плоская, с едва заметным скатом в южную сторону. […] Мы поднимались пять часов. […]

И вот забился на ветру флаг Российской Федерации. Мы строимся, укрепляем чеканный герб Тувинской АССР, а на мачте вымпел туристского клуба «Азимут», который нам вручили в редакции газеты «Тувинская правда».

Одна за другой уходят в майское небо тридцать ракет, символизирующих тридцать славных лет, пройденных Тувой в братской семье народов СССР. […]

С гордостью писали мы свою записку. Ведь нами установлен своеобразный рекорд: впервые 26 жителей нашей республики одновременно поднялись на её высшую точку! […]

Но на сколько же велика наша страна, если даже с этой высоты видна лишь крошечная её частичка! Какое счастье, что есть на свете вершины, покорив которые, человек чувствует (не понимает, а именно чувствует) необъятность и величие своей Родины!

Кроме тех, кого я уже упомянул раньше, в штурме горы Могучего медведя участвовали: Надежда Горбунова, Таня Надеева, Клара Пеннер, Наташа Прокаева, Надежда Морокова, Наташа Успенская, Саша Букин, Володя Амыр, Володя Касьяновский и Афанасий Трояков.»

Год 1975

«На куполе мы установили небольшую «тумбочку» и на ней укрепили бюст В. И. Ленина. На одной из стен тумбочки сделана памятная плита: «Вторая республиканская альпиниада Тувинской АССР, посвященная 30-летию Победы. Май 1975 года».

К нашему удивлению, у бюста мы обнаружили свою прошлогоднюю записку. Прошёл год, а на вершине так никто и не побывал. И нам приятно, что наша победа в честь Дня Победы принесла ещё один рекорд: мы совершили самое массовое восхождение– 48 человек одновременно поднялись на высшую точку Восточной Сибири».

Год 1976

[…] «А третья новость несколько смутила нас. Оказывается, завтра утром на центральной площади села состоится митинг, посвящённый 30-летию покорения Монгун-Тайги.

Это были волнующие минуты. Перед клубом собрались школьники, колхозники, представители районных организаций и семьдесят семь участников третьей альпиниады. Выступали секретарь райкома партии и участник первого восхождения Шомбул Кыргыс. Звучали речи, и мне подумалось: мугур-аксынцы необычайно гордятся тем, что живут у подножия могучей Серебряной горы. А гордиться своим краем может лишь человек, любящий его. В заключение митинга туристы, принимавшие участие в нескольких тувинских альпиниадах, были награждены почётными грамотами за многократное покорение Монгун-Тайги…[…]

Нашим первомайским подарком должен стать этот новый маршрут – первопрохождение на Монгун-Тайгу по западной стене. Кажется сегодня, по случаю праздника, подобрели и злые духи, про которых поговаривают старики в посёлке, - погода ясная, солнечная (вчера бы такую). […]

На подъём по стене у нас ушло восемь часов. […]

Мы разрядили со склона обе своих ракетницы в небо. Чёрная мгла словно разорвалась. Из лагеря взлетели сразу пять разноцветных ракет, через несколько секунд ещё пять, и ещё… Этот фейерверк означал, что все в сборе, что всё нормально, что наша альпиниада принесла ещё один рекорд массового восхождения на Монгун-Тайгу, что сегодня Первое мая, что мы снова победили горы и самих себя. […]

Сразу вспыхнул громадный костёр, приготовленный заранее, и уже звенели струны гитары, и казалось, что нет на свете лиц прекрасней, чем эти, окружившие нас – с потрескавшимися губами и облупившимися носами.

Я пел вместе со всеми, и к радостному победному чувству уже примешивалась грусть: вот всё и кончилось, через несколько дней мы снова станем горожанами и будем ходить в модельных туфлях, и толкаться в автобусах…

И только ледоруб в углу комнаты будет напоминать постоянно, что тебя ещё ждут непокорённые вершины...»